Поместный Собор – Карфагенский, Правило 123

Бог сотворил Адама не смертным, однакоже и не бессмертным, но в среднем состоании между величием и смирением, и, сделав его самовластным, дозволил, чтобы он смотря потому, в которую сторону наклонится – к добродетели, или к пороку, унаследовал себе или бессмертие, или смертность. Ибо хотя и тогда человек имел плоть, но не такую, какую имеет ныне; об этом так говорит Григорий Богослов: „в кожаные ризы облекает, может быть, грубейшую плоть, смертную и противуобразную (ее прежнему состоянию); так как до преступления плоть у Адама была и не грубая и не смертная по естеству“. Были и такие, которые говорили, что он изначала был сотворен смертным и должен был умереть, хотя бы и не преступил заповеди, и что смерть вошла не по причнне греха, но по причине естества, бывшего таковым из начала. Техъ-то, которые так мыслят, отцы сего собора и присудили к анафеме.

Учащий, что первозданный человек и без греха имел умереть по необходнмости естества, да будет анафема.

Настоящее правило опровергает ересь Пелагия и его ученика Це-лестия. Поскольку, по их мнению (как свидетельствует божественный Августин в книге о прародительском грехе, гл. 5 и 6), первородный грех не передается с рождением человека и состоит в погрешности не природы, а воли, то Адам, заключали они, умер этой естественной смертью не вследствие произвольного греха, а по необходимости естества, которое изначально было сотворено смертным и должно было умереть независимо от того, согрешил бы Адам или не согрешил произвольно.

Опровергая это еретическое мнение, Собор анафематствует утверждающих его. Ведь если бы Адам был смертным по необходимости естества, то, во-первых, Бог, создавший его природу такой, стал бы творцом и виновником смерти. Но Бог не сотворил смерти (Прем.1:13), согласно Писанию. Во-вторых, та плоть, какую имел Адам до преступления, не отличалась бы от нашей – и она была бы такой же дебелой, смертной и непокорной, как и наша, поскольку и мы, в состоянии после преступления, по той же необходимости природы смертны и непременно умрем. Но Григорий Богослов (в слове на Рождество Христово) утверждает, что той дебелой, смертной и непокорной плоти, какую мы носим сейчас, у Адама до преступления не было – она стала такой только после преступления. И в-третьих, если смерть произошла от природы, как же Павел говорит, что смерть вошла в мир грехом (Рим.5:12), а Соломон – но завистью диавола вошла в мир смерть (Прем.2:24)?

Значит, согласно этому правилу, Бог сотворил человека не смертным по природной необходимости, а бессмертным по природе. И поскольку благости не свойственно никого принуждать к добру, то Он сотворил человека с душой самовластной, чтобы человек устремлялся к добру произвольно и пребывал в нем не по необходимости и принуждению, а свободно и добровольно, и, пребывая таким образом в добре произвольно, в силу этого сохранил бы и естественное бессмертие своего тела. Но поскольку он по собственному произволению устремился ко злу, то был уже не в силах удержать своего тела в его естественном бессмертии, в котором оно было создано. А от этого возникла телесная смерть. И чтобы выразиться яснее, скажу вслед за великим Григорием Фессалоникийским: поскольку лучшая и высшая часть человека, душа, из-за греха и преступления отделилась от подлинной жизни, которая есть благодать Божия, и уклонилась к подлинной смерти, т. е. ко злу, то и низшая часть, тело, отделилась от естественной жизни и подверглась противоестественной смерти. И как душа, по природе подчиненная Богу, перестала подчиняться Ему, так и тело, по природе подчиненное душе, вышло из подчинения ей, что выразилось в беспорядочности его чувств, страстей и, наконец, в распаде его на элементы, из которых оно состоит, т. е. в смерти.

Наряду с настоящим правилом ересь Пелагия и Целестия опровергают следующие правила настоящего Собора, а именно правила с 121-го по 127-е.

Иже первозданного человека глаголют, и без творения греховного умрети хотяща, нуждею естественою, да будут прокляти.

Пелагиа и Келестина, иже беста единомыслена Несторию суемудреному, но и нечестивых манихей, таковая суть мудрования и повеления, и вся яже по сих, сей собор проклинает. Никто же убо таковая смысляи, с християны не причтется, но от соборные церкве извержется. Реша же нецыи о сею окаянною еретику, о Келестине и о Пелагии, яко не беста ни епископ ни презвитера, и отнюд ничтоже священнического чина не иместа: но якоже се мниха суща прехождаста грады и села, учаща зле, и развращающа истину. Востаста же на церковь при Феофиле епископе александрьстем, и при Инокентии римстем, и по мнозех подвизех и трудех, от тою епископу осуждена и проклята быста. Адама убо не смертна Бог сотвори, ни безсмертна же, но посреде величества и смирениа: и самовластна того сотворив остави, якоже камо хощет обратитися: аще на добродетель, наследит безсмертие: аще ли на злобу, смерть да приимет. Аще бо и плоть имяше тогда человек, рече, но не такову, якоже ныне. И се рече богословец Григорий (на пасху 2-е слово) глаголя, еже в кожные риза облещися ему, единаче в дебелейшую плоть и мертвеную, и не таку, якоже прежде преступлениа, не дебела бо бяше плоть Адамова, ни естеством смертна. Бяху же неции глаголюще, яко смертен исперва создан бысть Адам, и умрети хотяше, аще не бы и заповедь преступил. Сего ради убо иже глаголют, яко Адам смертен исперва от Бога создан бысть, и нуждею естества аще согреши, аще не согреши, умрети хотяше; илн глаголют, яко младенца не во оставление грехов крещаютея, яко ничто же от Адамова прародительного греха имуще. И о сем ясно апостолу вопиющу, яко еднного ради человека в весь мир вниде, и греха ради смерть; или паки мудрствует некто, яко крещение первым убо грехом дает отпущение, помощи же не даст ктому не согрешати, но токмо от нашего потщаниа се исправляется. Аще ли убо кто се приемлет, и благодать Божию не славит, укрепляющую нас на творение заповедей: учит же яко кроме благодати Божии, исправити заповеди его можем, обаче с трудом, да будет проклят. Рече бо Господь, яко без Мене не можете творити ничесоже (Ин. Зач. 50).