Святаго Василия Великаго, Правило 70

В подлиннике начало настоящего правила гласит: Διάκονος έν χείλεσι μιανθείς (Diaconus qui pollutus est in labris). Согласно толкованию Зонары, эти слова означают, что данному каноническому наказанию подвергается диакон, дошедший, в своих отношениях к женщине до страстного, любовного поцелуя (τόν μέχρι φιλήματος έμπαθούς καί έρωτικού φθάσαντα πρός γοναΐκα). По Вальсамону, это означает нечто гораздо хуже, до чего доходят люди, распаленные огнем Афродиты, сквернящие губы свои с женщиною неким особенно гадким образом. Судя по наказанию, налагаемому на данного диакона, осквернившего уста свои, мы думаем, что надлежит принято мнение Зонары, ибо, если бы усвоить мнение Вальсамона, тогда подобный диакон заслуживал бы лишения даже имени христианина, ибо подобный грех нельзя предположить ни у самого простого и самого испорченного мирянина, это показывало бы еще, что таковой диакон совершенно («насквозь») испорчен и душою и телом. Наказание, которое данное правило налагает на диакона или и пресвитера (τό δέ αυτό καί πρεσβύτερος) за подобный грех, заключается в запрещении священнослужения, с сохранением диаконской (пресвитерской) чести и причащения вместе с сотоварищами; если же диакон или пресвитер совершив какой-либо больший грех подобного рода, тогда должен быть извержен (καθαιρεθήσεται) совершенно из своего чина и перейти в разряд мирян. Относительно первого наказания Зонара говорит, что его надо понимать в смысле лишения диаконства только на время, ибо это совершенно достаточное для подобного греха наказание, причем свое положение доказывает тем, что правило лишает диконства окончательно только лиц, совершивших больший грех, и, следовательно, не может тому же наказанию подвергнуть и того, кто совершит помянутый меньший грех; продолжительность же наказания, временного лишения диаконства (пресвитерства), зависит от усмотрения и суда подлежащего епископа. Подобное суждение Зонары о наказании за меньший грех (если принять, что грех заключается только в том, в чем его видит комментатор) оправдывается и 4 правилом неокесарийского собора, согласно которому Божией благодати должно быть приписано то, что человек не впал в тяжкий грех.

Настоящее правило подвергается пререканиям, так как одними понимается так, другими иначе. Одни говорят, что диакону, осквернившемуся устами, то есть тому, который дошел до страстного и любовного поцелуя женщине (ибо и это осквернение, и если ставится в грех намерение, хотя оно оскверняет только помысел, то тем более будет нечистотою, когда кто-нибудь, находясь в страстном возбуждении, дойдет до поцелуя), должно быть запрещено священнослужение, то есть он должен быть на время отлучен и устранен от диаконского действования, но может только причащаться Таин вместе с диаконами, так как временное запрещение служения составляет для него достаточное наказание. В подтверждение этого мнения ссылаются на то, что правило извергает того, кто согрешит чем либо больше; отсюда, говорят, становится ясною мысль святого, что он определил здесь временное только запрещение, предоставив меру времени запрещения суду того, кто держит его под епитимиею. А другие говорят, что здесь разумеется запрещение постоянное, равное извержению; почему-де время и не определено; а удостаивается он приобщаться вместе с диаконами по причине сравнительной неважности греха. Того же, кто простерся и далее, святый предписал извергать, назвав извержением совершенное испадение согрешившего из его степени; ибо таковой не должен и причащаться вместе с диаконами внутри святилища, но с мирянами. Но я присоединяюсь к первому мнению как потому, что оно более человеколюбиво, и в виду (4-го) правила Неокесарийского собора, которое говорит: «аще кто, вожделев жены, решится преспати с нею, но его намерение не приведется в действие: видимо есть, яко благодатию избавлен». Итак, если тот, кто вожделел преспати с женою и дошел до ложа, но не пал до дела, а пришел в себя прежде совокупления и воспрянул и удержался от дела, признается избавленным благодатию: то еще более должно верить, что тот, кто осквернился только поцелуем и не простерся далее, избавлен благодатию; а кого благодать избавила, каким образом может осудить кто-нибудь и притом таким тяжким осуждением, то есть извержением из его степени?

Выражение: «оскверниться устами» толкуется различно; впрочем, не должно передавать (всего) на письме по причине постыдности дела. А если кто из диаконов, или пресвитеров впадет в такой грех, должен принять епитимию по настоящему правилу.

Святый определяет, чтобы диакон, или священник, осквернившийся устами и исповедавший грех, подвергался запрещению священнодействия, но не отлучению от причащения Таин: ему дозволяется причащаться внутри святаго алтаря вместе с равностепенными ему священниками, или диаконами; тому же, кто согрешит не до этого, а падет еще более, святый отец назначает извержение. В виду этих определений правила, много раз спрашивали: что значит – посвященному лицу осквернится устами? Некоторые говорили, что это (осквернение) состоит в том, когда кто-либо согрешит до страстного и любовного поцелуя женщине, согласно с евангельским изречением, которое говорит: всяк, иже воззрит на жену, ко еже вожделети ея, уже любодействова с нею (Мф. 5, 28). Другие говорили, что некоторые, будучи чрезмерно разжигаемы огнем Афродиты, употребляют женский член, как чашу, и (о мерзость!) пьют из него отвратительное питье и оскверняют уста. Иные говорят, что некоторые, будучи одержимы бесовскою страстию, лобызают женский стыд и не стыдятся, но говорят: наши губы при нас, кто назовется их господином? А я, читая Юлия Полидевкта, нашел, что он во второй книге своих словотолковательных сочинений обозначает словами – внешние и внутренние части и члены женского стыда. И мудрейший Аристотель в своей физиологии о членах животных также называет их словом – «губами». И многие, измышляя еротические сочинения, говорят, что эти (губы) зевают, плюют и чванятся их лизанием. Итак, я думаю, что посвященный, осквернившийся каким бы то ни было образом посредством этих уст, должен быть отлучен на время, как сделавший позорнейшее дело; но так как он не совершил полного греха посредством соития, не должен быть подвергнут извержению. А поелику некоторые говорят, что осквернившийся устами и исповедавшийся должен быть извержен, потому что святый говорит, что он не должен священнодействовать, то мы утверждаем, что этого не было в намерении святого. Ибо хотя наказание осквернившемуся устами и представляется более тяжким вследствие того, что не определено срока для запрещения священнослужения, но ни откуда не видно, чтобы он подвергался извержению; последнее определяется только тому, кто совершит больший грех чрез соитие.

Настоящее правило выносит определение о диаконе, который осквернился устами, т. е. дошел только до того, что поцеловал женщину страстный любовный поцелуем (а это осквернение и нечистота души, потому что если одно даже склонение ко греху оскверняет и марает душу, то гораздо более – страстный поцелуй). Итак, если диакон это совершит и исповедует, что он согрешил только этим, пусть на время будет запрещен в диаконском служении. А в то время, когда он будет под запрещением, пусть причащается в алтаре вместе с другими диаконами, которые не находятся под епитимией. Такую же епитимию пусть получает и иерей, который согрешит подобным образом только страстным поцелуем. Если же иерей или диакон согрешил чем-то большим, чем страстный поцелуй, например дошел до ложа или даже до совокупления, и он исповедует это, пусть будет извержен и тот и другой.

Исповедав пресвитер или диакон, яко во устну согреши, от службы да упразднится. Святых же даров да причащается. Аще же что боле сего явится согрешив, да извержется.

Если пресвитер или диакон исповедуется, что осквернился устами, то будучи запрещен в священнослужении, Таин да причащается; если же будет усмотрен согрешившим чем либо более сего, должен быть извержен.

Иже устнама осквернитися различно на многа толкуется, обаче писанием сего предати не подобает за срамоту вещей многоразличных. Аще же кто от диакон, или от пресвитер в таковый грех впадет, от службы на время упразднится. Святых же даров причащается. Аще же боле сего согрешив явится, да извержется.