Святаго Петра Александрийскаго, Правило 10

Изложив свои мысли о самовольно выступивших на подвиг мученичества, (святый отец) ведет теперь речь о таких же клириках, и говорит, что если клирик самовольно вышел (на мученичество), потом, не вынося истязаний, пал, и опять придя в себя, возобладал над своим падением и исповедал себя христианином пред лицем мучителей, таковый уже не должен быть в священнослужении. Приводит и причину, которая состоит в том, что такой клирик добровольно оставил стадо Господне, и тем, что самовольно выступил и не вытерпел мучений, навлек на себя порицание; а чтобы пренебречь учением людей и предпочесть то, что полезно себе, это не делали и Апостолы. Ибо великий Павел, после того как претерпел многие мучения, хотя понимал, что лучше оставить жизнь, предпочел жить и страдать для спасения людей; посему (святый отец) и называет таковых совершенно неразумными, если они требуют священнослужения, от которого добровольно удалились. Ибо как, говорит, «они требуют того, что оставили, когда могли бы полезны быти братии в такое время», то есть во время гонения? Итак, доколе они были непреткновенны, можно было иметь снисхождение к их безрассудному поступку, то есть самовольному выступлению на подвиг, или к нерадению об учении братий; но когда пали, тогда не могут уже священнодействовать, «яко бесчинствовавшие и опорочившие самих себя». Итак, если бы не пали, говорит (святый отец), то имели бы прощение в своем безрассудном поступке, то есть не только в том, что самовольно выступили, но еще более в том, что оставили паству Господню и не пребыли при ней, не утверждали братий, когда они колебались во время гонения. А если они пали вследствие суетности (так называется здесь самомнение и гордость), то поелику по гордости понадеялись на самих себя и, выступив на подвиг, опорочили себя, то есть своим падением навлекли на себя порицание, то уже не могут священнодействовать. Посему, говорит, пусть позаботится в смиренномудрии о том наипаче, как совершит исповедание, отложив уже всякое тщеславие; ибо то, что они ищут священнослужения, делается по тщеславию, тогда как довлеет им общение, то есть то, что верные находятся в общении с ними, молятся вместе и причащаются божественных Тайн. И пусть это соблюдается с вниманием и точностью, как для того, «да не явятся они опечаленными, с усилием стремясь к разрешению отсюду», то есть пусть не отойдут отсюда опечаленными, разрешаясь от тела, то есть отходя (из сей жизни) насильственно, вследствие тяжести (понесенных им) мук и страданий в узах; так и для того, дабы некоторые не возымели в наказании предлога к тому, чтобы быть рассеянными и вялыми в подвиге исповедания и по этому – к падению, каковые должны подвергнуться большему стыду согласно со сказанным в Евангелиях: кто начав здати, не мог совершити (Лук. 14, 30).

Сказав о добровольно вышедших на подвиг мученичества, отец ведет теперь речь о таковых же клириках и говорит, что если клирик добровольно вышел, потом, не вынося истязаний, пал и опять, придя в себя, возобладал над своим падением и исповедал себя христианином пред лицем мучителей, таковый уже не должен быть в священнослужении, потому что оставил стадо Господне, и тем, что выступил добровольно и не вытерпел мучений, навлек на себя порицание; а чтобы пренебречь учением людей и предпочесть полезное себе, это не делали и Апостолы. Ибо великий Павел, после того как претерпел многие мучения, хотя понимал, что лучше оставить жизнь, однако предпочел жить и страдать для спасения и учения людей. Итак, неразумны те, кои ищут священнослужения, которое оставили добровольно. Ибо как они «требуют того, что оставили, когда могли бы полезны быти братии в такое время», то есть во время гонения? Итак, если бы, говорит, не пали, то имели бы прощение в своем безрассудном поступке, то есть самовольном выступлении на подвиг, или в нерадении об учении и утверждении братий; а если пали вследствие суетности, то есть хвастовства, (ибо это и есть – выступить дерзновенно на мучения и не вытерпеть) и по этому дали торжество над собою, то уже не могут священнодействовать. Итак, да пекутся, говорит, о том наипаче, как совершить исповедание в смиренномудрии, отложив тщеславие, выражающееся в искании священнослужения; ибо довлеет им общение с верными, которое по некоторым двум причинам допускается для них с полным вниманием и осмотрительностью. Ибо если скажем, что мы не должны иметь их в общении, то с одной стороны опечалим их, как бы постановляя приговор, что они насильно, то есть под епитимиею должны разрешиться отсюда, то есть умереть; с другой стороны тех, которые, может быть, пали и желают обратиться к благому, сделаем равнодушными к этому и нерадивыми под тем предлогом, что они не будут приняты в общение с верными, хотя и исповедают веру после отпадения; каковые, если не обращаются, более всех должны подвергнуться поношению и стыду, подобно тому, кто положил основание, но не совершил дома; ибо таковому уподобляются те, которые добровольно вышли на мучения за Христа, и как бы положили прекрасное основание, но не могли окончить этого прекрасного дела по причине падения. Итак, заметь, что и исповедание за Христа не восстановляет того, кто однажды устранен из клира вследствие падения.

Поскольку выше святой отец сказал о тех, кто самовольно стремится к мученичеству, то здесь, в данном правиле, он говорит о клириках, которые совершили нечто подобное, и определяет следующее. Если священнослужители и клирики выступили на подвиг мученичества добровольно, а затем, не выдержав мучений, отреклись, однако после отречения вновь исповедали Христа, таковые не должны более служить и подлежат извержению. И причина этого заключается, во-первых, в том, что они ушли и оставили свою паству, которой в то время могли быть полезны и благочестие которой могли укреплять, пока она была в смятении из-за гонения. Во-вторых, выйдя на подвиг самовольно и отрекшись от веры, они навлекли на себя порицание и обвинение, препятствующее им состоять в клире. Они пренебрегли возможностью учить свой народ и предпочли собственную пользу, чего никто из апостолов не делал. Ведь ап. Павел, претерпевший множество гонений и совершивший множество подвигов, хотя познал, что для него лучше и спокойнее умереть, чтобы быть со Христом, однако не искал своей пользы, но считал, что польза многих христиан более необходима, чем собственный покой. И потому он сказал, что для народа нужнее, если бы он сам еще остался в этой жизни, чтобы страдать и мучиться ради спасения и научения народа. Павел не только претерпел и исполнил это сам, но и дал повеление учителям и пастырям учить свою паству и служить добрым примером для пасомых.
По всем этим причинам те священнослужители, которые самочинно устремились на подвиг и затем отреклись, страдают нечувствием, если стремятся обладать тем, от чего добровольно отказались. Ведь если бы они не отреклись, то у них было бы извинение совершённому безрассудному поступку. Их можно было бы извинить не только за то, что они самочинно бросились на мученичество, но даже в большей степени и за то, что оставили паству Господню и не укрепляли ее своими наставлениями. Но так как они отреклись, то их извергают из сана, поскольку, положившись на свои силы, они устремились на борьбу из желания показать себя, т. е. по самонадеянности и хвастовству, а затем, отрекшись, навлекли на себя порицание.
Итак, пусть они прекратят попытки из тщеславия вернуть себе достоинство священства, но лучше пусть имеют одну заботу: как им пройти до конца второе исповедание и борьбу за веру. Достаточно для них и того, что они пребывают в общении с другими верными в молитвах или даже в Божественной причащении Таин. Это допускается по двум причинам. Во-первых, чтобы они не скорбели из-за того, что не допущены до общения, тем более что они через мученичество принимают насильственную смерть за веру. Во-вторых, чтобы те, кто во время истязаний повторно отречется от Христа, не говорили в свое оправдание, будто они проявили малодушие в подвиге и не остались непоколебимы из-за епитимии, отлучающей их от общения. Ведь тем самым они покроют себя бóльшим, чем при первой отречении, стыдом и позором и здесь, и на будущей суде, подобно тому человеку, который заложил основание здания, но, поскольку не смог завершить постройку, стал предметом насмешек для прохожих, о чем повествует святое Евангелие.
Смотри также Апост. 62.

Иже от причетник своею волею на подвиг пришедше, и многих ради мук бежавшее, от службы да останутся: како бо может служити оставивыи стадо, его же не един Апостол не сотвори.

Кто из клира произвольно выступил (на подвиг) и был побежден муками, те не будут допущены к священнослужению. Почему же? – Они оставили паству, что не сделал никто из Апостолов.

Всецело направленное против Музалона (разумеется константинопольский патриарх Николай Музалон (1147 – 1151 г.) возведенный в этот сан после того, как он добровольно оставил свою епископскую кафедру на острове Кипре и в продолжении нескольких лет праздно проживал в Константинополе).
Пусть обратят свое внимание на сказанное здесь этим великим отцем и священномучеником те, которые говорят, что архиереи могут отрекаться от своих церквей и удерживать священство. Ибо если клирики, добровольно устремившиеся на подвиг исповедания, подвергшиеся казням и не вытерпевшие их, но уступившие, потом снова возобновившие подвиг, не допускаются к восприятию священнослужения, по правилу сего божественного отца, хотя бы не были обвиняемы ни в чем другом, как только в том, что оставили братий, когда могли бы во время опасностей быть особенно полезны им, утверждая их (в исповедании), и если все это должно быть с теми, которые удостоились мученичества и язвы Христовы носили на теле своем, то каким образом архиерей и пастырь, который должен полагать душу свою за овцы, если оставит вверенное ему стадо, отречется от заботы и попечения о нем и, насколько это от него зависит, предаст оное волкам, признан будет имеющим право удерживать священнослужение? Напротив, не будет ли он скорее сочтен достойным тягчайших епитимий за оставление врученного ему народа, в особенности если станет еще требовать за это награды, или лучше сам себе доставит таковую через отречение от того, что дает ему труд, то есть от учения и исправления погрешностей (паствы), и через удержание и присвоение того, что доставляет славу и честь, и за что он крепко держится, не уступая ничего? Ибо если по отношению к клирикам названо безрассудным поступком – оставить свой народ и самовольно выступить на подвиг (личного) спасения, то тем более это может быть признано безрассудным в епископе, оставляющем свою паству и удаляющемся не на подвиг, но к беспечной и покойной жизни, вдали от забот о спасении душ. И 16-е правило Седьмого Вселенского собора (Нужно читать константинопольского двукратного) обвиняет в великом безрассудстве тех, которые решают, что архиереи могут отрекаться от епископий, а священство удерживать; ибо если, по указанному правилу, епископ, пробывший в отлучке от своей епископии свыше шести месяцев не по какой либо из перечисленных там причин, лишается и епископии и архиерейства и делается чужд той и другого, то как может остаться архиереем отрекшийся от епископии, если он навсегда отказался пасти вверенное ему стадо и в продолжении всей своей жизни пренебрегал заботою о нем? Ибо если совершающий меньший грех, именно оставляющий, более чем на шесть месяцев, подчиненный ему народ без пастыря и без попечения, подвергается лишению и епископства и священства, то погрешающий во много раз более, именно совершенно оставляющий народ, наблюдение и смотрение за которым возложила на него благодать божественного Духа, должен бы по всей справедливости подвергнуться тягчайшему наказанию за погибель, на сколько от него зависело, того стада, в пастыри которого он был рукоположен первым и великим Архиереем и Архипастырем. А те, которые в награду ему и в воздаяние за отречение присуждают священство, думаю, соделают и себя и его повинными суду Божию.