Беседа 11. На книгу Деяний Апостольских.(на Деян. 4:23).

БЕСЕДАXI

"Быв отпущены, они пришли к своим и пересказали, что говорили им первосвященники и старейшины" (Деян.4:23).

Знамения воскресения. – Богатство, население Констан­тинополя и милостыня. – Против клятвы.

Не из тщеславия рассказывают об этом, – как это возможно? – но здесь свидетельствуют они о явлении благодати Христовой. Поэтому, что первосвященники и старейшины сказали им, то они пересказывают; а свои (слова), хотя опускают, од­нако, и при этом случае являют еще большее дерзновение. По­смотри, как они опять прибегли к истинной помощи, к не­преоборимому Поборнику, и опять единодушно и со тщанием, потому что молитва (их) не просто совершается. "Они же, выслушав, единодушно возвысили голос к Богу и сказали" (ст. 24). Смо­три, как мудры молитвы их. Когда они просили показать им достойного апостольства, тогда взывали: "Ты, Господи, Сердцеведец всех, покажи" (Деян.1:24), – потому что там нужно было предведение; а здесь, когда надлежало заградить уста противникам, говорят о владычестве. Потому и начали так: "Владыко Боже, сотворивший небо и землю и море и всё, что в них! Ты устами отца нашего Давида, раба Твоего, сказал Духом Святым: что мятутся язычники, и народы замышляют тщетное? Восстали цари земные, и князи собрались вместе на Господа и на Христа Его" (ст. 24-26). Они приво­дят пророчество, как бы требуя от Бога обещанного и вместе утешая себя тем, что враги все замышляют тщетно. Таким образом, слова их значат: приведи все это к концу и покажи, что они замыслили тщетное. "Ибо поистине собрались в городе сем на Святаго Сына Твоего Иисуса, помазанного Тобою, Ирод и Понтий Пилат с язычниками и народом Израильским, чтобы сделать то, чему быть предопределила рука Твоя и совет Твой. И ныне, Господи, воззри на угрозы их, и дай рабам Твоим со всею смелостью говорить слово Твое" (ст. 27-29). Видишь ли любомудрие и то, как они не ропщут здесь? Они подробно не перечисляют угроз, а говорят только, что им угрожали, – потому что писа­тель говорит сокращенно. И смотри: не сказали они: сокруши их, низложи их, – но что? "И дай рабам Твоим со всею смелостью говорить слово Твое" (ст. 29). Так научимся молиться и мы. Правда, кто не исполнился бы гнева, попав к людям, ищущим его смерти и дышащим такими угрозами? И какого не исполнился бы он негодования? Но не (так поступают) этисвятые. "Тогда как Ты простираешь руку Твою на исцеления и на соделание знамений и чудес именем Святаго Сына Твоего Иисуса" (ст. 30). Если именем Его будут совершаться чудеса, то велико будет дерзновение, говорят они. "И, по молитве их, поколебалось место, где они были собраны" (ст. 31). Это было знаком того, что они услы­шаны, и – посещения Божия. "И исполнились все Духа Святаго" (ст. 31). Что значит: "исполнились"? Значит – воспламенились Ду­хом, и возгорелся в них этот дар. "И говорили слово Божие с дерзновением" (ст. 31). "У множества же уверовавших было одно сердце и одна душа" (ст. 32). Видишь ли, как вместе с благодатью Божиею они отличались и своими (добродетелями)? Да и везде должно примечать, что вместе с благодатью Божиею они проявляли и свои (добродетели), как и Петр сказал: "серебра и золота нет у меня" (Деян.3:6). Впрочем, что сказал выше, в словах: "все же верующие были вместе" (Деян.2:44), тоже самое опять выражает, и здесь словами: "у множества же уверовавших было одно сердце и одна душа". Сказав же, что они были услышаны, он говорит потом и об их добродетели, так как намеревается приступить к повество­ванию о Сапфире и Анании. Потому, желая показать их пре­ступление, он и говорит сначала о добродетели прочих. Но скажи мне: любовь ли родила нестяжание, или нестяжание – лю­бовь? Мне кажется, любовь – нестяжание, которое укрепляло ее еще более. Послушай же, что говорит (писатель): у всех "было одно сердце и одна душа". Вот сердце и душа – одно. "И никто ничего из имения своего не называл своим, но всё у них было общее" (ст. 32). "Апостолы же с великою силою свидетельствовали о воскресении Господа Иисуса Христа" (ст. 33). Выражает, что им как бы вве­рено было это (свидетельство), или говорит о нем, как о долге; то есть: они с дерзновением преподавали всем свидетельство о царствии. "И великая благодать была на всех их. Не было между ними никого нуждающегося" (ст. 33, 34). Как в доме родительском все сыновья имеют равную честь, в таком же положении были и они, и нельзя было сказать, что они питали других; они пита­лись своим; только удивительно то, что, отказавшись от сво­его, они питались так, что, казалось, они питаются уже не сво­им, а общим. "Ибо все, которые владели землями или домами, продавая их, приносили цену проданного и полагали к ногам Апостолов; и каждому давалось, в чем кто имел нужду" (ст. 34, 35). Из великого уважения к апостолам они полагали не в руки, а к ногам их. "Так Иосия, прозванный от Апостолов Варнавою, что значит – сын утешения" (ст. 36). Это, мне кажется, не тот, который (поставлен был) вместе с Матфием; тот назывался и Иосиею, и Варсавою, а потом прозван был и Иустом, а этот был прозван от апостолов Варнавою – сыном утешения. И самое имя, кажется мне, получил от добродетели, к кото­рой был способен и расположен. "Левит, родом Кипрянин, у которого была своя земля, продав ее, принес деньги и положил к ногам Апостолов" (ст. 36, 37).

Заметь здесь, как (писатель) указывает на ослабление закона, когда говорит: "левит, родом Кипрянин". Значит, уже и в переселении были левиты. Но обратимся к вышесказанному: "быв отпущены", говорит, "они пришли к своим и пересказали, что говорили им первосвященники и старейшины". Смотри, (какое) смирение и любомудрие апостолов. Они не пошли везде хвастать и гово­рить, как они отвечали священникам, и при рассказе не тще­славились, но, пришедши, просто возвещают то, что слышали от старейшин. Отсюда мы узнаем, что они не подвергали сами себя искушениям, но мужественно переносили те, которые были им причиняемы. Иной кто-нибудь, надеясь на помощь народа, может быть, стал бы порицать и наговорил бы тысячу не­приятностей. А эти любомудрые – не так, но во всем кротко и сми­ренно. "Они же", говорит, "выслушав, единодушно возвысили голос к Богу". Возвысили глас от радости и великого усердия. Такие именно молитвы и бывают успешны, - молитвы, исполненные любомудрия, совершаемые о таких (предметах), со стороны та­ких (людей), в таких обстоятельствах и таким образом; а все прочие недостойны и нечисты. Смотри, как они не говорят ничего лишнего, но – только о силе Господа; или лучше, как Христос говорил иудеям: "если же Я Духом Божиим" глаголю (Мф.12:28), так и они говорят: "Духом Святым". Вот и Спа­ситель говорит о Духе. А что говорят они, послушай. "Владыко Боже, Ты устами отца нашего Давида, раба Твоего, сказал Духом Святым: что мятутся язычники, и народы замышляют тщетное?" В Писании обычно говорится об одном, как о многих. Смысл же слов их следующий: не сами они (иудеи) превозмогли, но Ты соделал все, попустив это и приведши к концу, как благоискусный и премудрый, устроивший и с самими врагами по воле Своей; здесь указывают они на благоискусство и премудрость Его в том, что, хотя те сошлись с убийствен­ным намерением, как враги и противники, но делали то, чего Ты, Однако, хотел, "чему быть предопределила рука Твоя и совет Твой". Что значит: "рука Твоя"? Здесь, мне кажется, рукою называет как силу, так и совет. Тебе довольно, говорит, только за­хотеть, потому что никто не предопределяет силою. Итак вы­ражение: "рука Твоя", значит: что Ты повелел. Или это го­ворит, или – что (Господь) совершил Своею рукою. Поэтому, как тогда они замыслили тщетное, так и теперь, говорят,сделай, чтобы они замыслили тщетное. "И дай рабам Твоим", то есть, чтобы угрозы их не исполнились на деле. Говорили же они так не потому, чтобы сами опасались претерпеть что-нибудь тяжкое, но (заботясь) о проповеди. Не сказали: и избавь нас от опасностей, но что? "И дай рабам Твоим со всею смелостью говорить слово Твое". Ты сам, приведший к концу то, приведи и это. "Помазанного Тобою", говорят. Смотри, как и в молитве они разделяют (с Ним) страдание и все относят к Нему и называют Его виновником дерзновения. Видишь ли, как они всего просят для Бога и ничего для собственной славы и любочестия? А что касается их самих, то обещают, что они не устрашатся; просят также и о знамениях. "Тогда как", говорят, "Ты простираешь руку Твою на исцеления и на соделание знамений и чудес". И прекрасно, потому что без этого, сколь бы великую они ни проявили ревность, все делали бы напрасно. Господь скло­нился на прошение их и, поколебав место, показал, что Он присутствует при их молитве. "И, по молитве их", говорит, "поколебалось место". А что ради этого именно произошло, послушай, что говорит пророк: "Он посмотрит на землю, и заставит ее трястись" (Пс.103:32). И еще: "от лица Господа подвинулась земля, от лица Бога Иаковлева" (Пс.113:7). Бог делает это как для большего страха, так и для того, чтобы внушить апостолам бодрость после прежних угроз и чтобы расположить их к большему дерзновению. Тогда было начало (проповеди), и потому они имели нужду в видимом знамении для того, чтобы быть более уве­ренными, а после никогда этого не бывало. Итак, они получили много утешения от молитвы.

Естественно они испрашивают и благодати знамений, потому что не иным чем, как знамениями, они могли доказать, что (Христос) воскрес. И не безопасности своей только просили они, но и того, чтобы им не постыдиться, а говорить с дерз­новением. Поколебалось место, – и это еще более утвердило их. А это иногда бывает знаком гнева, иногда посещения и про­мышления, теперь же гнева. Во время спасительного страдания (землетрясение) произошло чудно и сверхъестественно: тогда поколебалась вся земля. И сам Спаситель говорил: тогда "и будут глады, моры и землетрясения по местам" (Мф.24:7). И здесь, с одной стороны, это было знаком гнева на тех (иудеев), а их (апостолов) исполнило Духа. Смотри, как и апостолы после молитвы исполняются Духа: "и исполнились", говорит, "все Духа Святаго". "Не было между ними никого нуждающегося". Видишь, как велика сила этой добродетели (общения имений), если она была нужна и там. Действительно, она – виновница благ, и об ней-тоупоминает он здесь в другой раз, внушая всем нестяжа­тельность; говоря выше: "и никто ничего из имения своего не называл своим", здесь говорит: "не было между ними никого нуждающегося" (ст. 34).

А что это происходило не от знамений только, но и от их желания, показывают Сапфира и Анания. Не словом только, но и силою они засвидетельствовали о воскресении, как и Павел говорит: "и слово мое и проповедь моя не в убедительных словах человеческой мудрости, но в явлении духа и силы" (1Кор. 2:4). И не просто: силою, но – "великою силою". И хорошо сказал: "и великая благодать была на всех их", потому что благодать – в том, что никто не был беден, то есть, от великого усердия дающих никто не был в бедности. Не часть одну они давали, а другую оставляли у себя; и (отдавая) все, не (считали) за свое. Они изгнали из среды себя неравенство и жили в большом изо­билии; притом делали это с великою честью. Так они не смели отдавать в руки (апостолов) и не с надменностью отдавали, но приносили к ногам их и предоставляли им быть распорядителями и делали их господами, так что издержки делались уже как из общего (имения), а не как из своего. Это предохраняло их и от тщеславия. Если бы так было и теперь, то мы жили бы с большею приятностью – и богатые, и бедные. Как бедным, так и богатым было бы приятно. И, если угодно, мы изобразим это, по крайней мере, словом, если не хотите (показать) делом, и от того уже получим удовольствие. Правда, это весьма ясно и из того, что было тогда, так как продающие не делались бедными, но и бедных де­лали богатыми.

Но изобразим теперь это словом: пусть все продадут все, что имеют, и принесут на средину, – только словом го­ворю; никто не смущайся – ни богатый, ни бедный. Сколько, думаете, было бы собрано золота? Я полагаю, – с точностью сказать нельзя, – что если бы все мужчины и все женщины при­несли сюда свои деньги, если бы отдали и поля, и имения, и жилища (не говорю о рабах – их тогда не было, быть может, отпускали их на волю), то, вероятно, собралось бы тысяча ты­сяч литров золота или лучше сказать даже два и три раза столько. Скажите, в самом деле, сколько теперь вообще жи­телей в нашем городе? Сколько, думаете вы, в нем христиан? Думаете ли, что сто тысяч, а прочие язычники и иудеи? Сколько же тысяч золота было бы собрано? А как велико число бедных? Не думаю, чтобы больше пятидесяти тысяч. И чтобы кормить их каждый день, много ли было бы нужно? При общемсодержании и за общим столом, конечно, не потребовалось бы больших издержек. Что же, скажут, мы будем делать, когда истратим свои средства? Ужели ты думаешь, что можно когда-нибудь дойти до этого состояния? Не в тысячи ли раз больше была бы благодать Божия? Не изливалась ли бы благодать Божия обильно? И что же? Не сделали бы мы землю небом? Если между тремя и пятью тысячами это совершалось с такою сла­вою, и никто из них не жаловался на бедность, – то не тем ли более в таком множестве? Даже и из внешних (не-христиан) кто не сделал бы приношения? А чтобы видеть, что разделение сопряжено с убытками и производит бедность, представим себе дом, в котором десять человек детей, жена и муж: она, положим, прядет пряжу, а он получает доходы отвне. Скажи же мне, когда больше издержат они, вместе ли питаясь и живя в одном доме, или разделившись? Очевидно, что разделившись; если десятеро детей захотят разделиться, то понадобится десять домов, десять трапез, десять слуг и по­стольку же прочих принадлежностей. И там, где много рабов, не для того ли все они имеют общий стол, чтобы меньше было издержек? Разделение всегда производит убыток, а еди­номыслие и согласие – прибыль. Так живут теперь в монасты­рях, как (жили) некогда верные. И умер ли кто с голода? Напротив, кто не был удовлетворен с большим изобилием? А теперь люди боятся этого больше, нежели броситься в не­измеримое и беспредельное море. Но, если бы мы сделали опыт, тогда отважились бы на это дело. И какая была бы благодать? Если тогда, когда не было верных, кроме лишь трех и пяти тысяч, когда все по вселенной были врагами (веры), когда ни откуда не ожидали утешения, они столь смело приступили к этому делу, то не тем ли более это возможно теперь, когда, по благодати Божией, везде по вселенной (находятся) верные? И остался ли бы тогда кто язычником? Я, по крайней мере, думаю, никто: таким образом, мы всех склонили бы и при­влекли бы к себе. Впрочем, если пойдем этим путем, то, уповаю на Бога, будет и это. Только послушайтесь меня, и устроим дела таким порядком; и если Бог продлит жизнь, то, я уверен, мы скоро будем вести такой образ жизни.

Между тем, исполняйте и твердо храните закон о клятве: сохранивший пусть обнаруживает несохранившего, пусть увещевает и сильно обличает его. Срок близок (см. Беседу 8); я иссле­дую дело и уличенного отлучу и не допущу (в церковь). Нодай Бог, чтобы ни одного такого не нашлось между нами, но чтобы все в точности сохранили это духовное условие! Как на войне по условному знаку узнают и своих и чужих, так пусть будет я теперь, – ведь и мы теперь на войне, – чтобы и нам узнавать своих братий. А каким благом для нас мо­жет быть этот знак и здесь, и в чужой стране! Каким оружием против козней диавола! Уста, не употребляющие клятвы, скоро и Бога преклонят в молитвах, и диаволу нанесут тяж­кую рану. Уста, не употребляющие клятвы, не будут и поносить. Как бы из некоторого дома, извлеки этот огонь из языка и извергни вон. Дай языку отдохнуть несколько и сделай язву менее заразительною. Об этом умоляю вас, чтобы я мог преподать вам и другое наставление; а до тех пор, пока это еще не исполнено, я не смею перейти к чему-либо другому. Исполняйте это в точности; восчувствуйте наперед эту добро­детель; а потом я предложу вам и другие правила, лучше же сказать, не я, но сам Христос. Насадите в душе вашей это доброе (древо), – и вы мало-помалу соделаетесь раем Божиим, гораздо лучшим первобытного рая, так как нет у нас ни змия, ни древа смертоносного, ни другого чего-нибудь тому по­добного. Глубоко вкорените в себе этот навык. Если так будет, то не вы только, предстоящие здесь, получите пользу, но и все, живущие во вселенной; и не они только, но и те, которые будут жить после нас. Так, добрая привычка, вкоренившаяся и сохраняемая всеми, передается в отдаленные времена, и ни­какое время не будет в состоянии истребить ее. Если некто, собиравши дрова в субботу, был побит камнями (Числ.15: 35), то делающий гораздо хуже того собирания и собирающий бремя грехов (а таково множество клятв) чему не подвергнется, чего не потерпит? Вы получите от Бога великую помощь, когда это дело будет у вас исполнено. Если я скажу: не оскорбляй, ты (в оправдание свое) тотчас представишь гнев. Если скажу: не завидуй, ты назовешь другую причину. Но здесь не можешь сказать ничего такого. Поэтому я начал с легкого, так как и во всех искусствах делают тоже самое. Кто переходит к труднейшему, тот сначала уже изучил более легкое. Вы узнаете, как это легко, когда, исполнив это по благодати Божией, получите и другое правило. Доставьте мне дерзновение и пред язычниками, и пред иудеями, и прежде всего – пред Богом. Умоляю вас тою любовью, теми болезнями рождения, с которыми я родил вас. "Дети мои" А что далее – "для которых я снова в муках рождения", – не прибавлю. Не скажу и следующего: "доколе не изобразится в вас Христос!" (Гал.4:19), – так как яверую, что Христос уже изобразился в вас. Но окажу вам другое: "братия мои возлюбленные и вожделенные, радость и венец мой" (Флп.4:1)! Поверьте мне, что не скажу иначе. Если бы кто-нибудь возложил теперь на голову мою тысячи царских вен­цов, украшенных драгоценными камнями, то я не обрадовался бы столько, сколько радуюсь о вашем преуспеянии; даже и царь, я думаю, не радуется так, как я о вас. И что я говорю? Если бы (царь) возвратился, победивши все враждебные ему на­роды, и, кроме обычного венца, получил еще другие венцы и другие отличия в знак победы, то и он, я думаю, не радовался бы своим трофеям так, как я о вашем преуспеянии. Как будто у меня на голове тысячи венцов,– так я радуюсь; и естественно. Если вы по благодати Божией сохраните этот навык, то вы победите тысячи врагов, гораздо лютейших, чем тот; вы поборете и преодолеете лукавых и злых демо­нов, не мечом, но языком и волею. И смотрите, сколько бу­дет сделано, если только вы сделаете это. Вы истребите, во-первых, дурную привычку; во-вторых – злой помысл, от ко­торого все зло, т.е., мысль, будто это дело безразличное и ни­сколько невредное; в-третьих – гнев; в-четвертых – любо­стяжание: все это ведь производит клятва. А вместе с тем вы получите великое расположение и к прочим добрым де­лам. Как дети, изучая буквы, не их только изучают, но чрез них мало-помалу научаются чтению, так точно и вы. Вас уже не прельстит злой помысл и не будете говорить, что это безразлично; уже не будете произносить (клятвы) по привычке, против всего этого будете стоять мужественно, чтобы, во всем исполнив божественную добродетель, сподобиться вам и вечных благ, – по благодати и человеколюбию едино-родного Сына Божия, с Которым Отцу, со Святым Духом, слава, держава, честь, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.