размер шрифта

Поиск по сайту



Беседа об Илии и вдовице, а также и о милостыне

Собрание творений святителя Иоанна Златоуста, архиепископа Константинопольского





БЕСЕДА
об Илии и вдовице, а также и о милостыне

Увещание к совершению милостыни. – Достоинства этой добродетели, чудесно совершенной двумя вдовами, одной – в ветхом и другой – в новом завете. – Го­лод опустошает землю по повелению пророка Илии, который находит себе убежище у вдовы сарепетской. – Изображение жилища этой вдовы. – Бог, прежде чем поразить виновных, всегда заботится о том, чтобы открыто изобличить их в неправде. – Пример – нака­зание содомлян. – Пророки и сам Иисус Христос часто были отвергаемы иудеями и принимаемы язычни­ками. – Сам пророк Илия подвергся голоду, которому подверглись и другие, чтобы и сам он помнил, что он также человек. – Илия приходит ко вдовице. – Мудрость последней. – Вдова предлагает гостеприим­ство пророку Илии, не смотря на все препятствия, встре­чаемые ее к совершению этого доброго дела. – Обоб­щение всего сказанного и заключение.

В те дни, когда мы все постились, я часто принимался говорить о милостыне, но был прерываем наступившим вечером, прекращавшим течение нашей беседы. Впрочем, это, мо­жет быть, происходило по распоряжению Бога, устрояющего по­лезное и отложившего наставление об этом предмете до насто­ящего дня, дабы трапеза милосердая была предложена сегодня, когда вы не рассеяны в церкви, не потому, чтобы мы имели сказать что-нибудь великое и необыкновенное, но потому, чтовелика и превосходна сила милостыни. Подлинно, великое дерзно­вение пред Богом имеет эта добродетель; как какая-нибудь царица нашей жизни, так она с великой смелостью обыкно­венно проходит небесные своды; и те силы, которым вверены врата небесные, видя восходящую милостыню, с великою честью отверзают те врата ради ее и другим добродетелям; а если видят их идущими без милостыни, то запирают врата пред ними. Это видно из притчи о тех девах, которые не были допущены в священный чертог за то, что не имели в своих светильниках постоянного елея (Мф.25).И заметь различие: милосердие без девства возводило имеющих его на небо, а девство без милосердия не в силах было сделать это. Если же такова сила этой добродетели, то со всем усердием будем внимать беседе об ней. Но самым лучшим и кратким увещанием к выполнению этой добродетели было бы, если бы мы отвели вас к вдове, жившей в Сарепете Сидонской, потому что научающие делами бывают учителями достовернее тех, которые советуют словами; потому и вдовица будет для нас лучшей наставницей в этом деле. Мы увещеваем словами, а она может научить вас делами, имея притом сотрудницею своею другую (вдовицу), одинаковую с нею по нравам, потому что две таких вдовицы, одна – в новом завете, положившая две лепты, а другая – в ветхом, удостоившаяся принять про­рока. Обе они имели одинаковую добродетель любомудрия и явили одинаковое дружелюбие, показав нам сходством добрых дел своих сродство самих заветов. Как высокие башни, расста­вленные по пристаням, которые обыкновенно называют маяками, имея неугасимый огонь во всю ночь, блеском света руководят блуждающих по морю к безопасной пристани, так и они, объемля дружелюбие как бы какую пристань, светом своего ве­ликодушия руководят находящихся в глубочайшей ночи, по­тому что жизнь наша нисколько не лучше ночи, как и Павел говорит: "ночь прошла, а день приблизился" (Рим.13:12). Так блуждающих среди глубочайшей ночи по морю сребролюбия и готовых утонуть они призывают к своей безопасности, имея постоянно горящий огонь человеколюбия и сохраняя неугасимый свет милостыни.
Но о той в другое время, а сегодня скажем вам о вдове, жившей в ветхом завете. Притом, когда воздаются по­хвалы этой, то сплетаются венцы похвал и той, потому что у кого добрые дела одинаковы, для тех и похвалы общие. Во вре­мена этой вдовы был тяжкий голод; не земля истощившись отказывалась приносить плоды, но грехи людей отвратили этотдар Божий. Итак, был голод тяжкий и жесточе всякого голода; и этот голод навел Илия, призвав его, как бы какого-ни­будь страшного слугу, чтобы вразумить подобных ему рабов, оскорбляющих Владыку; или – лучше – призвали его грехи иудеев, а принесли его уста пророка: "жив Господь Бог Израилев", говорил он, "в сии годы не будет ни росы, ни дождя, разве только по моему слову" (3Цар.17:1).

Итак, было невыносимое бедствие. Страшный голос про­рока не только сделал недра земли бесплодными, но истощил и сами струи рек, и все потоки тогда высохли. Как сильная и воспалительная горячка, поражал естество тела, не только ис­сушает поверхность его, но, проникая и в глубину, жжет са­ми кости, так и бывшая тогда засуха не только опалила по­верхность земли, но, проникнув и в сами недра ее, извлекла из нее всю влагу. Что же Бог говорит пророку? "Встань", го­ворит Он, "и пойди в Сарепту Сидонскую": заповедаю "Я повелел там женщине вдове кормить тебя" (3Цар.17:9). Что это? В своем оте­честве он не нашел никакого дружелюбия, и Ты посылаешь его в чужую страну и притом к жене вдовой? Если бы даже она была достаточною, если бы была богатейшею, если бы была же­ною самого царя, если бы имела сокровищницы, наполненные мно­жеством произведений, то и тогда страх голода не сделал ли бы воли ее бесплодною больше самой земли? Чтобы пророк не сказал этого и не подумал, для того Бог наперед питал его чрез воронов, как бы так внушал ему этими событиями: если Я устроил, что неразумная природа оказала тебе госте­приимство, то гораздо более разумная согласится сделать это.

Вот почему вдовица – после воронов. И нужно было видеть, как пророк делается зависимым от жены, как эта досягавшая до неба и божественная душа, доблестный и возвы­шенный Илия, в виде странника и просителя приходит к две­рям вдовицы, и теми устами, которые заключили небо, произно­сит слова просящих; дай мне хлеба, дай мне воды. Это для того, чтобы ты знал, что нет ничего столь благоприятного, как дом вдовой жены, как хижина, исполненная бедности и чуж­дая богатства и зол, происходящих от богатства. Такое место свободно от шума, исполнено всякого любомудрия и спокойнее всякой пристани. Таких жилищ особенно ищут души святых.

Итак, пророк пошел к вдовице, которая будет обли­чением иудейского нерасположения к странноприимству, пошел к вдовице, научая этим всех, что иудеи справедливо подверг­лись наказанию. Бог, намереваясь наказать кого-нибудь, не просто посылает наказание и не довольствуется определением Своего суда, но и пред людьми оправдывает Себя делами, подобносудящемуся на общественном суде при суждениях множества присутствующих. И как судьи, когда намереваются приговорить кого-нибудь на смерть, садятся на возвышенном месте, прика­зывают поднять завесы, собирают около себя весь город, и тогда, как бы на общественном зрелище, начинают судить ви­новного, предлагая ему вопросы пред глазами и в слух всех, приказывая прочитать запись его преступлений, и заставляя са­мого обвиняемого осудить свои преступления, и потом произно­сят приговор, – так и Бог, восседая, как бы на возвышен­ном месте – изречений Писания, и поставив около Себя всю вселенную, пред глазами и вслух всех производит исследо­вание грехов, не записи повелевая прочитать и не письмена выставляя на средину, но представляя нам сами грехи винов­ных.

Так, когда Он намеревался ниспослать страшные молнии на содомлян и этим ужасным пламенем истребить в той стране города и народы, когда посылал на землю этот необык­новенный и чрезвычайный дождь, страшнее всякого прежде бывшего, какой солнце виделов первый и единственный раз, то прежде чем привел в исполнение это наказание, Он показал нам нечестие имеющих быть наказанными, не записи прочитав, как я сказал, но представив сами грехи их. Потому Он и послал ангелов, не для того только, чтобы они вывели Лота, но чтобы показали тебе пороки содомлян, что действительно и случилось. Когда Лот принял их, то все осадили дом принявшего го­стей, окружив его со всех сторон; а руководила этою осадою нечистая страсть и желание беззаконного совокупления, выходив­шее из пределов возраста и природы. Не только юноши стали кругом, но и старцы; и седина не удержала неистовства, и ста­рость не погасила ярости, но можно было видеть кораблекруше­ние в пристани, беззаконное пожелание в старости. Даже и этим не ограничилось их беззаконие, но когда Лот обещал им выдать дочерей своих, они и в этом случае не перестали настаивать, говоря, что не отступят до тех пор, пока не полу­чат тех мужей, и угрожали причинить много зла тому, кото­рый обещал выдать дочерей своих из почтения к странни­кам. Видишь ли, как Бог показал во всех отношениях нечестие содомлян, и потом послал наказание? Чтобы ты после, видя, как они наказываются, не смутился от величия их не­счастья и не стал вместе с ними обвинять Бога, но вместе с Богом осудил их, – для этого Он, предварительно показав их нечестие, предотвратил всякое сожаление об них и уда­лил нас от сострадания к ним. Тоже и теперь сделал Онс пророком. Чтобы ты, видя иудеев, изнуряемых голодом, не скорбел, Он показывает тебе их бесчеловечие, жестокость и недостаток гостеприимства, потому что они не только не при­няли пророка, но даже грозили убить, его, как видно из слов Божиих. Он не сказал только: удались, но: и "скройся" (3Цар. 17:3). Тебе, говорит Он, недостаточно для спасения одного бегства, но нужно и скрыться с великой тщательностью, потому что народ иудейский есть народ, жаждущий крови пророков и привыкший к убиению святых; иудеи всегда обагряли свою десницу кровью пророков. И вот почему, когда Бог высылал его из Иудеи, то говорит: "пойди отсюда и скройся"; а когда посы­лал к вдовице, то говорит: "Я повелел женщине вдове" (3Цар.17:9). Видишь ли, как в то время, когда пророку, нужно было бе­жать оттуда, Он повелевает сделать это с великой осторож­ностью; а когда нужно было прибегнуть сюда, то повелевает идти с великим дерзновением и смелостью?
И не только это, но и нечто другое выразил Бог уда­лением пророка к вдовице. Чтобы впоследствии времени неко­торые, видя, как Христос, после многих и неизреченных благодеяний, оказанных Им в Иудеи, после воскрешения многих мертвых, после возвращения зрения слепым, после очищения про­каженных, после изгнания бесов, после дивного и спасительного учения, облагодетельствованными изгоняется, а язычниками, не­видевшими и неслышавшими ничего такого, почитается, не стали удивляться, недоумевать и считать это делом невероят­ным, – для того Бог еще прежде за много лет примером ра­бов своих показывает нам неблагодарность иудеев и дру­желюбие язычников. Так Иосифа те, кому он нес пищу, по­кушались даже умертвить, а иноплеменник возвел на величай­шую почесть. Так Моисея прогнали облагодетельствованные им иудеи, а принял иноплеменник Иофор и оказал ему великое дружелюбие. Так Давида прогнал Саул, после отсечения го­ловы Голиафу, после бесчисленных опасностей, угрожавших царю и городу, от которых избавил их Давид, а принял иноноплеменный царь Анхус и оказал ему великую честь. Так и теперь Илию иудеи прогнали, а вдовица приняла. Итак, когда ты увидишь, что Христа гонят иудеи и принимают языч­ники, то, вспомнив древние прообразы, не удивляйся истине этого события. Так и ныне ты слышал слова Христа, Который выражает тоже самое. Обращаясь к негодующим иудеям, Он говорил: "много вдов было в Израиле во дни Илии и ни к одной из них не был послан Илия, а только ко вдове в Сарепту Сидонскую" (Лк.4:25,26). Но, может быть, у кого-нибудь возникает недоумение, почему такому ревнителю о славе Божией Бог попу­стил терпеть скорби и бедствия, то посылая его к потоку, то к вдовице, то в другое место, заставляя его переходить с места на место, как будто какого-нибудь изгнанника? Что он действительно терпел скорби и бедствия, об этом послушай Павла, который говорит: "скитались в милотях и козьих кожах, терпя недостатки, скорби, озлобления" (Евр.11:37). Для чего же Бог по­пустил ему терпеть скорби? Если бы он подвергал иудеев такому наказанию за грехи против него самого, то иной спра­ведливо мог бы сказать, что в бедствиях он испытал скорбь для того, чтобы сделаться более кротким и смягчить свою же­стокость. Если же он не из мщения иудеям за дела против него самого, а за нечестие их и оскорбление Господа навел на них такое несчастье, то почему и сам он участвует в их бедствиях, а не пользуется совершенным спокойствием и сво­бодою? Потому что, если бы он сам пользовался спокойствием и богатою трапезой, между тем как другие бедствуют и изнуряются голодом, то, может быть, кто-нибудь действительно подумал бы, что это было делом жестокости, так как нисколько не казалось бы удивительным, что человек, пользующейся доволь­ством, утешается чужими бедствиями. Вот почему Бог по­пустил и самому ему участвовать в несчастье, испытать слу­чившиеся бедствия и разделять голод, дабы ты знал, что не голод (нужен был ему), но Божественная ревность действовала в нем, потому что он никак не решился бы, при столь затруднительном положении, лишениях, скорбях и бедствиях, не отменить угрозы, если бы произнес тот блаженный приго­вор не по великой ревности. Поэтому для него приятнее было самому терпеть бедствия и видеть иудеев исправляющимися, чем отменить угрожавшую нужду и видеть их возвративши­мися к прежнему нечестию.
Таковы везде души святых: для исправления других они жертвуют собственной безопасностью. Итак, чтобы кто-нибудь не сказал, что Илия продлил голод по жестокости своей, Бог попустил и ему участвовать в голоде, дабы ты узнал любо­мудрие пророка. Кроме того, так как чудеса по свойству своему обыкновенно надмевают чудотворцев, а взирающих на чудеса располагают ставить тех выше человеческой природы, то Бог устрашил то и другое, присоединив немощь природы. А что это так, легко можно удостовериться из слов Павла. Именно, что чудеса надмевают, об этом послушай, как он говорит: "и чтобы я не превозносился чрезвычайностью откровений, дано мне жало в плоть, ангел сатаны, удручать меня, чтобы я не превозносился" (2Кор.12:7).А что чудеса располагают видящих и слышащих думать о чудотворцах выше надлежащего, и это видно оттуда же. Сказав о своих откровениях, апостол говорит: "если захочу хвалиться, не буду неразумен, потому что скажу истину". Почему же не хва­лишься? "Удерживаюсь, чтобы кто не подумал о мне более, нежели сколько во мне видит или слышит от меня" (2Кор.12:6). Чтобы чего-нибудь подобного не случилось и с пророком (так как хотя он и Илия, но он был человек), Бог соединил с чудом и слабость природы. Вот почему тот, кто распоряжался небе­сами, не мог преодолеть голода; тот, кто остановил плодоро­дие земли, не мог остановить потребности желудка, но имел нужду в жене вдовой, чтобы ты видел и божественную благодать и человеческую немощь. И не только эту пользу принесло такое событие, но еще и другую, не меньше этой. Какую же именно? Ту, чтобы, когда кто-нибудь станет призывать тебя к пророче­ской ревности по Боге, ты не падал духом и не отчаивался, думая, что Илия был человеком другой природы, и потому он имел такое дерзновение пред Богом. Это и выразил некто, сказав: "Илия был человек, подобный нам" (Иак.5:17), – как бы так говоря: не думай, будто не возможно достиг­нуть до такой же высоты любомудрия, до какой достиг он, потому что и он имел ту же природу, но дивное и боже­ственное настроение его воли явило его гораздо выше прочих людей.
Но время уже возвратиться к вдовице. "И встал он", говорится в Писании, "и пошел в Сарепту", и нашел жену вдовицу, соби­равшую дрова (3Цар.17:10). Начало достойное внутренней ее бедности! Что же? Возвратился ли пророк назад, увидев та­кое начало гостеприимства? Нет; он слушался божественного определения, "подозвал он ее и сказал: дай мне немного воды в сосуде напиться. И пошла она, чтобы взять" (3Цар.17:11).

Поистине доблестная и любомудрая жена, и потому, сказать дерзновенно, достойная величия души про­рока; впрочем, не дерзновенно сказанное, потому что если бы она не была достойной, то и не удостоилась бы принять этого святого. Как Христос говорил ученикам: "в какой бы город или селение ни вошли вы, наведывайтесь, кто в нем достоин, и там оставайтесь" (Мф.10:11), так и здесь Бог, зная, что эта жена больше всех достойна принять пророка, посылает его туда, оставив всех других. И из самих дел увидим ее благородство.
"Дай мне немного воды", сказал пророк, "в сосуде напиться". Велика доброта жены. Уже то, что она отвечала, что вступила в разго­вор, что не задержала его и не созвала всего города для нака­зания этой божественной главы, не достойно ли изумления и удивления? А что крайность от голода могла привести жену в та­кой гнев, это можно видеть из иудейского примера.
Елисей, ученик Илии, этот сугубый Илия (так как в этом ученике можно было видеть сугубого учителя), впослед­ствии времени предвозвестил голод; не сам навел его, как Илия, но только предсказал, что имеет быть голод. Что же сделал царь, царствовавший в то время? Он надел вретище, говорится в Писании, потому что несчастье смирило его; однако и смирившись так, но услышав, как одна жена оплакивала бед­ствия, происшедшие от голода, он пришел тогда в такой гнев, что тотчас воскликнул: "пусть то и то сделает мне Бог, и еще более сделает, если останется голова Елисея, сына Сафатова, на нем сегодня" (4Цар.6:31). Видишь ли гнев царя? Познай же любомудрие этой жены; она, встретив того, кто не предсказал только, но навел голод, и, находясь близ города, не пришла в негодо­вание, не раздражилась, не призвала других для наказания его, но еще и послушалась его с великой кротостью.

Вы знаете, что, когда мы заняты каким-нибудь нужным делом, то часто и на близких смотрим не с удовольствием, и ими бываем не довольны; а если угнетает нас такая скорбь, то и сам свет кажется нам неприятным. И это опять можно видеть из примера иудеев. Так, когда Моисей пришел к иудеям, возвещая им бесчисленные блага, избавление от угне­тения, свободу и возвращение в древнее отечество, тогда видев­шие его, сказано в Писании, "они не послушали Моисея по малодушию и тяжести работ" (Исх.6:9). Они, увидев принесшего такую радостную весть, отвратились от него; а эта, увидев пророка, пришедшего не с тем, чтобы прекратить голод, но чтобы еще быть в тягость ей, не почувствовала ничего подобного. Те были так грубы вследствие тяжести работ; а эта, будучи угнетена не трудом, но сильным голодом (а между трудом и голодом великое различие), не только не отвратилась от подошедшего к ней мужа, но истощила все бедное состояние свое, чтобы при­нять того, кто навел на них голод. "И пошла она, чтобы взять; а он закричал вслед ей и сказал: возьми для меня и кусок хлеба в руки свои" (3Цар.12:11). Что же жена? И при этом она не обнаруживает неудовольствия, а что говорит? "Жив Господь Бог твой! у меня ничего нет печеного, а только есть горсть муки" (3Цар. 17:12). Почему она божится? Пророк просил хлеба, а она хлеба не имела. Она боялась, чтобы, пока она будет печь, жа­рить, приготовлять и поэтому медлить, пророк, потеряв терпе­ние, не удалился, и таким образом, чтобы не ушла добыча го­степриимства. Поэтому она предварила его клятвою, сказав: немуки у меня нет, но печеного хлеба, а мука есть. И не клятвою только она удостоверяет его в этом, но и самыми очевид­ными делами. "И вот, я наберу полена два дров, и пойду, и приготовлю это для себя и для сына моего; съедим это и умрем" (3Цар.17:12).

Пусть выслушают это те, которые строят великолепные дома, покупают драгоценные поместья, водят по торжищу стада рабов; или – лучше – пусть слушают все, и богатые и бед­ные, потому что после такой вдовицы не остается оправдания ни­кому. Сколько препятствий было у нее, и, однако, она все преодо­лела и превзошла. Слушай же: она была иноплеменница; это – одно препятствие; была сидонянка – другое препятствие, потому что не одно и тоже быть просто иноплеменником, или принад­лежать Сидону, нечестивейшему городу; этот город привел в пример крайнего нечестия Христос в Евангелии. Итак, она была иноплеменница, и сидонянка, и женщина, – пола сла­бого и во всех отношениях нуждающегося в помощи. Притом была и вдова – четвертое препятствие; пятое, и большее из всех – забота о пропитании детей. Пусть выслушают это вдо­вицы и питающие детей: вот и это не служило предлогом к тому, чтобы не творить милостыни и не принимать странников; оставалась одна только горсть муки, и после нее ожидалась смерть. Ты, если бы даже истратил все деньги, если бы лишил себя всего имущества, можешь придти к дверям других и получить утешение; а тогда невозможно было и просить: голод закрыл все прибежища. Но ничто из всего этого не послу­жило препятствием. Укажу и на седьмое препятствие, – на того, кто имел быть принятым женою. Он был не близкий и не знакомый ей, но иностранец и чужой, и по самому богопочи­танию был отделен от нее; и не только иностранец и чужой, но и тот самый, кто навел голод.

Но ничто подобное не остановило этой жены; она дала пищу устам, которые истребили всю ее пищу, и виновника го­лода напитала остатками голода. Чрез тебя, говорит она, все мое состояние осталось в этой горсти; но и этой горсти я не щажу для тебя, а себя и детей предам смерти, чтобы ты, ви­новник бедствия, не испытал ни малейшего присутствия бед­ствия. Кто может представить себе другой, высший пример гостеприимства? Невозможно найти никакого. Она увидела стран­ника, и тотчас забыла о природе, перестала думать о болезнях рождения, и, видя сонм детей, не смутилась. Я знаю, и часто слыхал, как многие говорят, что один человек, увидев бедного, снял с себя одежду, которою одною был одет, и одел ею нагого, а сам занял одежду у другого и пошел;и этот поступок кажется великим и удивительным. Подлинно, он велик; но поступок этой вдовицы гораздо выше его. Тот, обнажив себя и одев нагого, мог взять одежду у другого; а эта, отдав горсть муки, не могла получить другой горсти; и не опасность наготы угрожала ей, но после того ожидалась смерть ее самой и детей. Итак, если ей не воспрепятствовали ни бедность, ни забота о пропитании детей, ни жестокий голод, ни такая ни­щета, ни ожидаемая смерть, то какое оправдание будем иметь мы, богатые, какое – бедные? "И вот, я наберу полена два дров, и пойду, и приготовлю это для себя и для сына моего; съедим это и умрем". Эти жалкие, или – лучше – эти блаженные и достойные небес слова пусть каждый начертает на стенах дома своего, в спальне, в которой мы спим, в ком­нате, в которой обедаем. И дома, и на торжище, и в собраниях друзей, и отправляясь в судилище, и входя, и выходя, пусть каждый повторяет эти слова; и я очень уверен, что хотя бы кто был каменным, железным, или адамантовым, он не позволит пришедшему нищему отойти с пустыми ру­ками, если начертает эти слова, если будет иметь пред гла­зами эту вдовицу.

Но, может быть, кто скажет: приведи и ко мне пророка, и я приму его с такою же благосклонностью. Обещай это, и я приведу к тебе пророка. Что я говорю: пророка? Я приведу к тебе самого Владыку пророка, общего, нашего Бога и Господа Христа. Он сам говорит: видели Меня алчущим – и напоили (Мф. 25:35). Если же некоторые не верят этим словам и нерадят о человеколюбии, то они узнают это тогда – чрез на­казание и мучение, потому что, как пренебрегшие самого Христа, они подвергнутся невыносимому наказанию. Таким образом, те, которые питают бедных, как послужившие самому Христу, войдут в царство небесное.

Может быть, сказано больше надлежащего. Но, о, если бы можно было во все дни предлагать беседы о милостыне! Если же для вас и это кажется достаточным, то кратко повторим все сказанное. Я сказал, почему пророк был послан к вдо­вице, – чтобы ты не презирал бедности, чтобы ты не удивлялся богатству, чтобы ты не считал богатого счастливым, а живу­щего в бедности несчастным и жалким, чтобы ты узнал не­честие иудеев. Когда Бог намеревается наказать, то Он обы­кновенно и пред нами оправдывается посредством самих дел, чтобы ты впоследствии, увидев общего всех Спасителя гони­мым иудеями и принимаемым язычниками, не удивлялся и несмущался, наперед узнав неблагодарность первых и свой­ственный им обычай гнать благодетелей; чтобы ты не думал, будто молитва пророка и, продолжение наказания было делом жестокости, но считал делом божественной ревности и забот­ливости; чтобы ты узнал, что при величайших подвигах наша природа имеет нужду и во вразумлении; чтобы ты, получая по­буждения к ревности, одинаковой с ревностью пророка, не счи­тал подражания делом невозможным. Сказал я о вдовице, как она, находясь в таких тесных обстоятельствах, изну­ряемая голодом, не произнесла даже укорительного слова про­року, хотя это было естественно, как показал я из примера иудейской надменности; она не обнаружила ничего такого, но при­няла пророка со всем дружелюбием, и все бедное состояние свое истощила в честь его, несмотря на то, что была сидонян­кой и иноплеменницей, и не слыхала ни пророков, любомудр­ствующих о милостыне, ни Христа говорящего: виделиМеня алчущим, и напитали. Какое же оправдание будет у нас, если мы, после таких увещаний, после обетования таких наград и царства небесного, не достигнем до степени человеколюбия оди­наковой с этою вдовицей? Она была сидонянка, иноплеменница, женщина вдовая, заботилась о многих детях, видела опасность голода и угрожающую смерть, имела принять человека незна­комого и наведшего голод, и однако не пожалела горсти муки; а мы, получив пророчества, пользуясь божественным учением, будучи в состоянии много любомудрствовать о будущем, не видя притом и угрожающего голода и владея гораздо большим имуществом, чем эта жена, какое можем представить оправ­дание, когда жалеем своего имущества и нерадим о собствен­ном спасении? Итак, чтобы нам избежать тех жестоких на­казаний, будем оказывать всякое сострадание к бедным, дабы и нам удостоиться будущих благ, благодатию и человеколю­бием Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу, со Свя­тым Духом, слава во веки веков. Аминь.