Беседа 27 на Ин.3:12-13.

БЕСЕДА 27

"Если Я сказал вам о земном, и вы не верите, - как поверите, если буду говорить вам о небесном? Никто не восходил на небо, как только сшедший с небес Сын Человеческий, сущий на небесах" (Иоан. 3:12,13)

Не должно стараться постигнуть разумом происхождение Сына Единородного. - 2. Медный змей как прообраз Иисуса Христа. - Как Бог возлюбил мир. - 3. Любовь Божия: чрезмерность Его благости к грешникам и неблагодарным. - Бог, чтобы спасти нас, не пощадил даже Сына своего Единородного, а мы щадим свои деньги. - Дурное употребление, делаемое из богатства. - Наша неблагодарность Иисусу Христу в лице бедных за все Его благодеяния нам. - Против тех, которые расточая все на роскошь, презирают бедных и не заботятся о их нуждах.


Что я многократно говорил, то и теперь скажу, и не перестану говорить. Что же такое? Что Иисус, намереваясь коснуться высоких догматов, нередко приспособляется к немощи слушателей и употребляет образ учения, не всегда соответствующий Его величию, но более приспособительный к ним. Учение высокое и важное, и однажды будучи высказано, достаточно может показать свое достоинство, сколько мы в состоянии слышать его, но, если о предметах более простых и близких к понятию слушателей говорит не часто, то и предметы высокие не скоро могут овладеть умом преклоненного долу слушателя. Потому-то Христос гораздо больше говорил о предметах простых, чем высоких. Но чтобы и это не причинило вреда в другом отношении, т.е., чтобы не удерживало ученика долу, Он не иначе обращается к предметам простым, как предварительно высказав причину, по которой говорит о них. Так Он сделал и в настоящем случае. Сказав о крещении и рождении, совершающемся на земле по благодати, потом намереваясь приступить к слову и о собственном рождении, неизреченном и непостижимом, Он между тем еще медлит и не приступает. Потом высказывает и причину, по которой не приступает. Какая же это причина? Грубость и немощь слушателей. На нее Он и делал намек, говоря: "если Я сказал вам о земном, и вы не верите, - как поверите, если буду говорить вам о небесном"? Таким образом, где Он говорит о чем-либо простом и маловажном, там это надобно относить к немощи слушателей. Некоторые говорят, что выражение:земномздесь надобно разуметь о ветре, - как бы так Он сказал: Я показал вам пример из земных вещей, но вы и тем не убеждаетесь: как же вы можете понимать предметы более возвышенные? Но если Он здесь называет земным и крещение, не удивляйся. Он называет его так или потому, что оно совершается на земле, или сравнительно со Своим страшным рождением. Наше (в крещении) рождение, хотя и есть небесное, но, в сравнении с Его истинным от существа Отчего рождением, оно – земное. И справедливо, что не сказал:вы не разумеете, но: выне верите. Кто затрудняется и не легко принимает то, что понятно для ума, тот справедливо может подвергнуться обвинению в неразумии; но кто не принимает того, чего нельзя постигнуть разумом, а только верою, тот заслуживает обвинения уже не в неразумии, а в неверии. Таким образом, не позволяя Никодиму испытывать своим умом сказанное, Христос еще сильнее продолжает обличение его в неверии. Если же наше (духовное) рождение надлежит принимать верою, то чего заслуживают люди, испытывающие умом рождение Единородного? Но, может быть, кто-либо скажет: для чего было и говорить это, если слушатели не хотели верить? Для того, что хотя они не хотели верить, но могли принять это и получить отсюда пользу люди последующих времен. Так, со всею силою поражая Никодима, Христос показывает наконец, что Он знает не только это, но и гораздо больше и выше этого, - что высказывает в последующих словах: "никто не восходил на небо, как только сшедший с небес Сын Человеческий, сущий на небесах" (ст. 13). Какая же, скажешь ты, здесь связь мыслей? Весьма великая и тесная связь с предыдущим. Никодим сказал: "Ты учитель, пришедший от Бога" (ст. 2); это самое теперь Христос и исправляет, как бы так говоря: не думай, что Я – такой же учитель, каковы были многие пророки, бывшие от земли; Я с неба пришел. Из пророков ни один не восходил туда, а Я там всегда пребываю. Видишь ли, как и самое, по видимому, высокое еще слишком недостойно Его величия. Он не на небе только существует, а и везде, и все исполняет. Но Он беседует, еще снисходя к немощи слушателя, чтобы мало-помалу возвести его к вышему. Сыном же человеческим Он здесь называет не плоть Свою, а, так сказать, всего Себя по низшему естеству[1]. И обыкновенно Он называл всего Себя иногда по божеству, иногда – по человечеству. "И как Моисей вознес змию в пустыне, так должно вознесену быть Сыну Человеческому". Опять и это, по видимому, не имеет связи с предыдущим; но (на самом деле) вполне соответствует ему. Сказав, что через крещение людям оказано величайшее благодеяние, Он приводит и причину этого, не меньшую самого благодеяния, - крест; как и Павел, беседуя с коринфянами, соединяет вместе эти благодеяния в следующих словах: "разве Павел распялся за вас? или во имя Павла вы крестились" (1 Кор. 1:13)? Два эти благодеяния больше всех других показывают неизреченную любовь Господа: Он и пострадал за врагов, и, умерши за врагов, даровал в крещении всецелое прощение грехов.

Но почему Он не сказал прямо:я буду распят, а отослал слушателей к древнему прообразу? Этим Он научает их, во-первых, что события древние имеют соотношение с новыми, что те не чужды для этих; во-вторых, что Он шел на страдание не против воли Своей, и кроме того, что и сам Он не потерпел от того никакого вреда, и многим даровано через то спасение. Действительно, чтобы кто не сказал: как могут верующие в Распятого спастись, когда и Он сам был одержим смертью? – вот Он приводит нас к древней истории. Если иудеи спасались от смерти, взирая на медное изображение змия, то, конечно, тем большее благодеяние могут получить верующие в Распятого. Распятие совершилось не по немощи Распятого и не потому, что восторжествовали над ним иудеи, а потому, что "возлюбил Бог мир". Вот почему одушевленный Его храм подвергся распятию: "дабы всякий, верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную" (ст. 15). Видишь ли причину креста и спасение, от него происшедшее? Видишь ли соответствие между прообразом и истиною? Там иудеи спасаются от смерти только временной; а здесь верующие – от смерти вечной. Там повешенный змий исцеляет от укусов змей; здесь распятый Иисус врачует уязвления духовного змия. Там взирающий телесными очами получает уврачевание; здесь взирающий очами душевными освобождается от всех грехов. Там повешена медь, изображавшая подобие змия; здесь – тело Владыки, образованное Духом. Там змий кусал, змий и врачевал; так и здесь: смерть погубила, смерть и спасла. Но змий, который погублял, имел яд, а который спасал, не имел яда; то же опять и здесь: смерть погубившая имела грех, как змий – яд, а смерть Владыки была свободна от всякого греха, как медный змий – от яда. "Он не сделал никакого греха, и не было лести в устах Его" (1 Петр. 2:22). Это тоже, что говорит и Павел: "отняв силы у начальств и властей, властно подверг их позору, восторжествовав над ними Собою" (Колос. 2:15). Как мужественный борец, подняв противника на воздух и бросив назем, одерживает блистательную победу, так и Христос низложил супротивные силы, в виду всей вселенной, и, уврачевавши уязвляемых в пустыне, быв повешен на кресте, освободил их от всех зверей. Но Он не сказал: подобает бытьповешенным, а –вознесенным. Он употребил такое выражение, которое для слушателя могло быть более благоприятно и которое ближе подходило к прообразу.

"Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную". Слова эти означают следующее: не удивляйся, что Я должен быть вознесен ради спасения вашего. Так угодно и Отцу, - и Он так возлюбил вас, что за рабов и рабов неблагодарных дал Сына Своего, чего никто не сделал бы и за друга. Это и Павел выражает в словах: "едва ли кто умрет за праведника" (Рим. 5:7). Но апостол говорил об этом пространнее, потому что беседовал с верующими; а Христос – кратко, так как слово Его было к Никодиму; но слово Его выразительнее. Каждое изречение Его имеет в себе много выразительности. В словах: "так возлюбил Бог мир" Он показывает великую силу любви, - так как великое, беспредельное расстояние находится между Богом и миром. Бессмертный, безначальный, величество беспредельное, Он возлюбил сущих от земли и праха, полных бесчисленным множеством грехов, оскорбляющих Его во всякое время, неблагодарных. Выразительны и присовокупленные вслед затем слова: "что отдал Сына Своего Единородного", - не раба, говорит, дал, не ангела, не архангела, а и о сыне никто не показал бы такой заботливости, какую Бог о рабах неблагодарных. Итак, Свое страдание Он изображает не вполне ясно, а прикровенно; но благотворные следствия страдания выражает ясно и открыто, говоря так: "дабы всякий верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную". Так как Он сказал, что Ему надлежит быть вознесенным, и тем назнаменовал Свою смерть, то чтобы слушатель от этих слов не пришел в смущение, не стал предполагать о Нем чего-либо человеческого и не почел Его смерти прекращением существования, - вот смотри, как Он исправляет это: Он говорит, что Тот, которого дает Отец, есть Сын Божий, виновник жизни, притом жизни вечной. А кто мог через свою смерть сообщить жизнь другим, тот не мог навсегда остаться во (власти) смерти. Если не погибают верующие в Распятого, то тем более не может погибнуть сам Распятый. Кто избавляет от погибели других, тот тем более сам свободен от нее. Кто сообщает жизнь другим, тот тем более источает жизнь для себя самого. Видишь ли, что везде нужна вера? Он говорит, что крест есть источник жизни; но разум не легко мог бы принять это: свидетели тому язычники, еще и доныне осмеивающие это; а вера, превосходящая немощь умствований, тоже самое легко и принимает и содержит. Почему же Бог так возлюбил мир? Не почему-либо другому, как по одной только благости.

Устыдимся же Его любви, устыдимся Его безмерного человеколюбия. Он для нас не пощадил даже Единородного Сына, а мы бережем и деньги, себе же на зло. Он предал за нас истинного Сына Своего; а мы ни ради Его, ни даже ради себя не хотим дать и серебра. Как можем за это получить прощение? Если мы видим человека, подвергающегося за нас опасностям и смерти, то предпочитаем его всем другим, причисляем к первым своим друзьям, отдаем ему все свое, - говорим, что это принадлежит ему более, чем нам, и при всем том не думаем, что мы воздали ему достойным образом. А ко Христу мы не имеем благодарности даже и в этой мере. Он положил за нас душу Свою, Он пролил за нас драгоценную кровь Свою, - за нам, неблагодарных, недобрых; а мы не расточаем и денег для своей же пользы, но презираем Его в наготе и странничестве, Его, который умер за нас. Кто же исхитит нас от будущей казни? Если бы не Бог, а мы сами наказывали себя, то не произнесли ли бы мы приговор на себя самих? Не осудили ли бы себя на геенский огонь за то, что презираем Положившего за нас душу Свою, тогда как Он истаевает от голода? И что говорит о деньгах? Если бы мы имели в себе по тысяче душ, не должны ли были бы положить все души за Него? Впрочем и таким образом мы не сделали бы еще ничего, достойного Его благодеяний. Кто прежде благодетельствует, тот обнаруживает в себе явную доброту, а кто получил благодеяние, тот, чем бы ни воздавал за него, воздает только должное и не заслуживает благодарности, - особенно, когда начавший благодетельствовать оказывает благодеяние врагам; а кто воздает ему, тот воздает благодетелю тем, что от него же получил, и сам же опять тем пользуется. Но и это нас не трогает; нет, мы до такой степени неблагодарны, что рабов и мулов и коней облекаем в золотые уборы, а Господа, скитающегося в наготе, переходящего от дверей к дверям, стоящего на распутьях и простирающего к нам руки, мы презираем, а часто смотрим на Него суровыми глазами; но и это самое Он терпит нас ради. Он охотно алчет, чтобы напитать тебя; странствует в наготе, чтобы доставить тебе возможность получить одежду нетления. Но вы, несмотря и на это, не уделяете ничего из своего имения. Ваши одежды или снедаются молью, или составляют тяжесть для сундуков и лишнюю заботу для владетелей; а Кто даровал и это и все прочее, Тот скитается нагим. Но вы говорите, что не складываете свои одежды в сундуки, а сами одеваетесь в них и украшаетесь? Скажите же мне, какая вам от того польза? Та ли, что вас увидит на площади толпа? Что же? Там будут удивляться не тому, кто облечен в такие одежды, а тому, кто подает нуждающимся. Итак, если хочешь, чтобы тебе удивлялись, одевай других, - и ты получишь тысячи похвал. А вместе с людьми тогда восхвалит тебя и Бог. Теперь же никто не похвалит тебя; а только все ненавидят, видя, что тело ты украшаешь, а о душе нерадишь. Украшение тела есть и у блудниц, и они нередко одеваются в самые многоценные и блестящие одежды; но украшение души есть только у людей добродетельных. Я об этом часто говорю и не перестану говорить, заботясь не столько о бедных сколько о ваших душах. У них будет утешение, если и не от нас, то с другой какой-либо стороны; если бы даже для них и не было утешения, а погибли бы они от голода, и в таком случае для них большего вреда не было бы. Повредило ли сколько-нибудь Лазарю убожество и изнурение от голода? Но вас никто не исхитит из геенны, если вы не получите помощи от бедных; нет, мы будем говорить тоже, что и богач, преданный вечным мукам и лишенный всякого утешения. Но не дай Бог никому из нас услышать когда-либо такие слова; да отойдем мы в недра Авраама, по благодати и человеколюбию Господа нашего Иисуса Христа, через Которого и с Которым Отцу со Святым Духом слава во веки веков. Аминь.


[1]Т.е. по человечеству.