Готовлюсь к проповеди целую неделю,
И перечитываю столько мест Библейских!
Иные спрашивают: Вам не надоело,
Уже почти полвека с одной и той же леской?
Так кажется поверхностным зевкам,
А ты копни и углубись под корки.
Тотчас замкнёшь уста, раскаешься что вякал,
Не будешь звуком добрый воздух портить.
Космических стыковок на орбите
Благополучно сколько совершилось?
При неудачах сколько же разбилось, –
Не утаи в мешке несчастий шило.
А проповедь, в которой в полный рост Христос,
И нестыковок чтобы ни одной ни разу,
Невежда здесь не высунет свой нос.
Привыкший в храм ходить лишь в праздник.
А мне корпеть уже с пяти утра,
Перелопатить в прошлом современность.
Тут раскошелься и наличность трать,
К проверенному вновь, молясь, примерься.
Хирург на вызов саквояж хватает,
В котором скальпель, нужные лекарства,
Спешит к роженице на первое свиданье,
Случается, что поздно и весьма напрасно.
У проповедника вдобавок слово-нож,
Как фармацевт в стихи и главы вник,
Промажешь, нужное не каждый раз найдешь,
Здесь семьдесят и семь раскрытых книг.
Неделя в жарком поиске лекарств
И нужных мест из изречений Божьих.
Как возликуешь, что нашёл как раз, –
Болезнь нередко загнана под кожу.
На свете много разных эпопей,
Ведь кто-то же творит историю событий.
А я на вызове, о, только бы успеть,
От жажды павшим дать успеть испить им.
28.02.2009. ИгЛа (Игнатий Лапкин)
***
Гранят алмаза блещущий кусок,
И стоимость его стократно возрастает.
Философ изречения изящные несёт
И мудрость к тем, кто уважает старость.
Беру от многого, что даже чуть блестит,
От пыли и от грязи, трудясь, освобождаю.
Писанием скрепляю чьи-то лоскутки,
Накрыть столы – для многих ожиданье.
Так из ничтожного полезное зерно
Похвально и достойно подражанья.
Извлечь, когда тебе не всё равно,
Что столь бесценное невежеством зажали.
И в обрамлении библейских глав, стихов
Стихи поэтов иначе раскрылись.
И не такой писатель уж плохой,
Когда в словах его провидеть крылья.
Во свете Библии – прожектор не земной
Из запредельной дали ловит блестки.
След корабля сотрётся под луной.
И так везде, где слово Божье к месту.
Полвека – срок геологу не мал,
Но много ли открытий знаменитых
Размокших склонов сколько перемял.
И наконец твой след за нужной ниткой.
И не раскается никто, кто за Христом,
Сверяясь с Библией, нанялся в виноградник.
И стих зачитанный, знакомый и простой
Так засияет, что и внуки рады.
Мистически сакрально и жестоко
Ударит стих настолько точно к месту
И развернёт от Запада к Востоку,
С Геологом нездешним слякоть месишь.
Всё ищешь те алмазы и благовествуешь.
Душа иными гранями заблещет.
Пример труда останется не всуе,
Не зря Бог крест нам возложил на плечи.
ИгЛа (Игнатий Лапкин) 01.03.2009
***
Гремело и сверкало с полуночи,
Казалось, выжжет землю до утра,
Но утром сад встречал умытым, сочным,
Блестели листья, тёмная кора.
За преступления не раз мой воротник
Трещал, и пуговицы сыпались горохом;
Когда не в эту степь поворотил,
Сжималась внутренность, заслышав гнева грохот.
И опрокидывались стойбища столы
От пресыщения в блевотине утопших;
Вставали призраки обещанной смолы,
Внезапной революции прегоршей.
Зигзаги молний полыхают рядом,
Слепились судорожно для знаменья пальцы,
Враз без защиты стал и без ограды –
Быть независимым, увы, не состоялся.
И хорошо, что грозы временами
Крошат и рушат тишину рутины;
Реально видится, что Иегова с нами,
Вода закисшая в поход рванулась длинный.
Приятно на рассвете обозреть,
Подбить итог разгневанной стихии,
Пообещать не прикасаться впредь
К пробиркам с кислотою химии.
Молитвою заполним тишину,
Насыщенный озоном утра сумрак;
Ценнее пряники, когда прошёлся кнут –
Бог крепости упрямства покоряет штурмом.
Библейская история полна
Гремящих ужасов, пронесшихся когда-то;
После грозы накрыла их волна –
Остались лишь сомнительные даты.
Вновь всполохи тревожат горизонт,
И спелый гром оглохшим на подмогу.
Тропить свой путь до храма есть резон
Всегда с любовью, а не по погоде.
10.07.2005. ИгЛа (Игнатий Лапкин)
***
Гремят события: «Антихрист при дверях!» –
Жидовский клан чернеет темнотой;
Трудились изверги, таились знать, не зря, –
Настырность их конечно много стоит.
В неисчислимых жертвах агасфер-народ
Роль выполнить обязан под завязку,
К исходу мира к храму подопрёт,
Как многим будет слишком поздно ясно.
У Бога разнаряжено ещё до сотворенья
Кому когда возникнуть и исчезнуть;
Дивиться нечему, что исцеляет бренье,
Любой сосуд в большом дому полезен.
Всё так и движется по выданным ролям,
История скрипит, давясь непослушаньем.
И надо согласиться, не стоит подправлять,
Дабы Творцу отнюдь не помешали.
Назначено предведеньем – не изменить маршрут,
И катятся короны царей и королей.
А прихлебатели восславятся, всё переврут,
Лжецу и извергу отмочат мавзолей.
Лишь на молитве к милости прилипнем,
Завеса дрогнет чуть у основанья,
Осветит кромочку у цитадели хлипкой,
И станет как бы будто что-то ясно.
Зачем же злиться нам на иудеев,
На сих злочастнейших и грязных златолюбцев,
Открой им, Господи, да станет чуть виднее,
Узреть рога на их героях-бюстах.
А нам бы пожалеть избранников изгнанья,
Нести к ним свет Евангельских речений,
Да снизойдёт к ним Бог, и Бога пусть познают,
В орлов спасённых превратятся черви.
О, как бы мне себя не прогадать,
И на своей делянке распахать, засеять!
Народ-изгой да примет благодать,
Мы – братья во Христе с притихшим иудеем.
23.12.2007. ИгЛа (Игнатий Лапкин)
***
Грех затаившийся не дружески прорвался,
Семей, сын Геры, злобный на холме,
Давид поверженным казался голодранцем,
И безразмерно начал там Семей хаметь.
Он кровопийцей сходу заклеймил,
И ни во что победы и заслуги.
Царю и псалмопевцу он не мил, -
Сей ненавистник Господа не любит.
И пыль метал, и камни невпопад.
Размахивал ручищами, плевал с натуги,
Пришёл сегодня тот же камнепад,
Из катапульты те же мечут руки.
И друг Авесса, маршал и охранник
Хотел ту голову злословящую снять,
Но царь поникший изрекает: «Рано,
Бог допустил, разверзлась эта пасть!»
Мы знаем, чем закончилась та схватка,
На царстве снова отпрыск Иессея.
И Соломон, полол те грядки гадких,
Всех злоязычных словно прах рассеял.
Текут века, седея с каждым часом,
Храня написанное в грозный образец, -
Из Библии те образы готовы к нам примчаться
И не дадут в беспечности присесть.
Как много тех, кто бывшему не внял,
Не разобрался, что к нему те слухи.
К злословию прибавил он огня,
Срамят меня осмеянные мухи.
Но Бог учтёт злословия тех мух,
Простится многое виновному авансом.
Ослабит на этапах наш хомут,
Протёрта кожа, высветилась с мясом.
На всех Семеев Соломона мудрость
В предсмертный час от горести отцовской.
Не злись на сказанное, искривлёно щурясь,
Пора расстаться с дьявольскою соской.
ИгЛа (Игнатий Лапкин). 01.08.2010
***
Грех монотонен даже для творящих,
Не говоря о тех, кто влипнет в первый раз,
Короче, всем в один похожий ящик.
Там одинаковые все при тысячах прикрас.
Расплата тяжкая за грех нам предстоит,
Не только здесь, но главное – по смерти,
Там не помогут дачи, тачки, гаражи,
Иная участь тем, кто во Христа поверит.
Грех – преступление, по Божьему закону,
А тот закон из Библии читающим известен.
Не каждый здесь в тюрьму или на зону
Ответ держать за порчу жён, невесты.
Разумно ли не мыслить Божьей кары,
За гнусности, за ложь, корысть и трусость.
Грех изъедает, и до срока старит,
Пред Богом равны все, еврей ты или русский.
Грех прославляется преступником всегда,
Он вожделеет счастья и земной награды;
Рождает смерть, где края не видать,
Зубовный скрежет там во мраке непроглядном.
О святости сказать или помыслить,
И душу светом чудным всполохи зальют.
Там семицветье в небе и в сердце коромыслом,
И слёзы благодарности, как в дождь салют.
Последний вздох на алиллуию ставь,
И не на меньшее настроиться – на высшую награду,
Поверь, прими единственным Спасителем Христа,
Залей слезой огонь температуры адской.
Один единственный нам выбор обеспечен,
И участь в вечности решится в нашу пользу;
В душе исчезнут гнев и огненные печи,
Там раскаянье тщетно – чрезвычайно поздно.
Кто верит в Жертву Божью, те не постыдятся,
Все их грехи омыты Кровью Агнца, все до одного,
Неверным в Царстве Божием нет части,
Предстанет нищ и слеп такой, – совсем нагой.
04.09.2009. ИгЛа (Игнатий Лапкин)
***
Грех юности пытаемся забыть,
Списать на любопытство и на увлеченья.
Но гайки сорваны и нет на них резьбы,
С болтами положение плачевно,
Последствия проступков осознать
Без Божия Писанья вряд ли выйдет,
Как, почему в душе опять зима,
Кому, когда мы нанесли обиду?
Не только при Адаме и его жене,
Не только в пращурах заноза преслушанья,
Но в нас, внутри, а не в далёком «вне»,
Мы сами яд в питьё и в хлеб мешали.
Исследовать себя, – труднейший труд, –
Дотошно, досконально, до упора;
Такие там миазмы подопрут,
Живьём на кладбище откинься в ту же пору.
Преступно тешиться, оправдывая грех,
К лукавым извиненьям прибегая.
Ведь многословием не залатать прорех,
Обкладываясь ложными богами.
Продрать и выскоблить под скорлупой приличья,
Всю неисцельность язв непослушанья.
Капитулировать в сознанье, – грех прилипчив,
Из детства, с юности последствия в нас шают.
Да думал ли Адам, потатчик Евы,
Что смерть преобразит его природу;
Направо бывшие переместится влево,
Не их одних – весь род дракон угробил.
Сошедший с неба Бог и Божий Сын
Мой грех взвалил и вынес на Голгофу.
И в нашу пользу дрогнули весы,
Евангелие пусть не зарастает мхом.
Итак, итог подбить, крестясь, нетрудно,
Что я не свой и выкуплен Христом,
Грех кровью смыт и прежний путь отрублен.
«Христос и Библия!» – вот лозунг наш простой.