Всем на земле и Бог не угодит,
Запросы до ноздрей себялюбивых;
Божкам своим и пьяница кадит,
Полезней винограда мнит себя крапива.
Но цель великая - приобретать погибших,
Заблудших, ослеплённых, разномастных.
В Небесном Царстве не бывает лишних,
Преображённые войдут - не эти маски.
Для всех я сделаюсь похожим по уму,
За своего в застиранной рубахе;
Надеялся, они меня поймут,
Со мной откроются, заговорят без страха.
Живя с невеждами, играю под невежд,
Не выпирая знания наружу;
Но крепко чувствую: ни капли за рубеж,
Где окажусь сам Богу я не нужен.
Персты слагаю точно под углом,
И низко кланяюсь в ненизменном поклоне;
Мой остов гну до хруста на излом,
Прислушиваюсь искренно, о чём они долдонят.
К их темноте, упрямству и снобизму чванства
Не мог и не имею уваженья.
Моя задача светлая - их черноту закрасить,
В любой момент могу им стать мишенью.
Авторитет Писанья Иеговы
Вкрапляю осторожно в свитки древних.
Но староверы пасмурны, сопят, насупив брови, -
Не ожидаю за победу премий.
Для всех быть всем, не поступаясь главным,
Быть подзаконным Господу Христу,
Уметь заторы разгребать бы плавно,
И не прослыть за хитрую лису.
По крайней мере нескольких спасти,
Кто обречённо погибал вне Церкви;
Родившись свыше – истину постиг,
В его руках светильник не померкнет.
01.02.2005. ИгЛа (Игнатий Лапкин)
***
Всем угодить – такой мечты не ставьте,
То невозможно, да и ни к чему;
Один нас встретит по уму и платью,
Другой же видит голым наяву.
И горе обещал Христос тому,
О ком все люди будут восторгаться.
Таланты не для дьявольских коммун,
Не восхвали ГУЛаговского «счастья».
Клеймят и режут избранных Христом,
Клевещут и поносят их лжебратья,
Их рано утром озарил Восток,
Благословив на подвиг многократно.
Пускай лопочут рабские клевреты,
Им недоступно зреть воскресших свет,
Бесстрашно верные вторгаются в запреты
На проповедь – и так на много лет.
Нам, христианам, дело до всего,
Увидеть грех и обличить прилюдно.
Не зацепись и собственной ногой
За подлость, за отчаянье Иуды.
Быть в мире, если можно, с большинством,
Не говоря о всех, что невозможно,
На всех не угодит и Божество.
Погибших всех враг обиходит ложью.
И не заботьтесь выглядеть в анфас,
Со стороны видней мы, даже краше,
Умейте правду полюбить тотчас,
Она с бичом при торгашах на страже.
Не угождайте слабостям, – потатчик
В конце загаженный, поломанный предстанет.
Не всё терпеть, умейте выдать сдачи,
И огнепальными с причастием устами.
Старайтесь угодить лишь Иегове,
И ближнему во благо для спасенья,
Чтоб не сказали: «Лизоблюд-угодник!» –
Врагам запомнимся лишь прошлогодней тенью.
07.10.2005. ИгЛа (Игнатий Лапкин)
***
Всему начало есть и есть конец,
Лишь бесконечность спереди и сзади;
Доисторическая – с темнотою смесь,
Там без сенсаций, до которых падки.
Нафарширована история людьми,
Вершащими её по мере срока;
В провалах там столетиям дымить.
Зубрить заставят в школах те уроки.
Придут на смену сонмы подпевал,
Прославят Чингиз-хана и Атиллу,
Под «аллилуию» проведут кагал,
Не называя, скольких там сгубили.
Чудовища и нелюди с экранов,
Из мавзолеев выпрут и из ада,
Герои-мистики и грозного Корана, –
Их тень закатная невдалеке, а рядом.
Герои же апостольских времён
С сетями древними, вселенского значенья
Преподают чувствительный намёк:
Не их мощами жить, а их ученьем.
Исколобродились попы по алтарям,
Суют причастие любому проходимцу.
Ох, ждёт же всех расплата – и не зря, –
Насытятся прожорливые птицы.
И это кончится, и это изойдёт,
Сойдёт на «нет» и сгинет в одночасье.
Покажется сегодняшнее, слово мёд, –
Забыли скоро про пустые чашки.
У благодати тоже всплески, перепады,
То призывающая хлынет полноводьем.
На благовестье побуждать не надо, –
Сонм проповедников на ниву Бог выводит.
И то пройдёт и кончится внезапно,
Три с половиной года царствовать еврею.
Восток истает, всюду только Запад…
Цените нынешнее – благодати время!
27.05.2008. ИгЛа (Игнатий Лапкин)
***
«Встать! Суд идёт!» – провозгласил придверник.
В подрясниках шагнули в пространство три судьи.
И вызван был свидетель номер первый.
Околесицу стал нудно к месту городить.
А я сижу за сваренной решёткой,
Приговорённый задолго до этого суда,
Мной Златоуст начитан громко – не нашёптан,
Святители со мной незримые сидят.
Суд отрабатывает данный им спектакль,
Уходят, давятся насмешкою и смыслом,
Здесь рассудить бы мог паршивенький сопляк,
Без всяких экспертиз и кагэбэшных сысков
Да, я начитывал на плёнки, на катушки
Святую Библию и «Жития святых»,
У репрессированных брал интервью и слушал.
В Архипелаг затарили, но голос не затих.
Но всюду в храмах и по монастырям
Уже размножились слезинки по погибшим;
За это и прокурор с судьёю костерят,
Чтоб рта не раскрывал и вёл себя потише.
Никто не смог деянья очернить,
Друзья ликующие взглядами ласкали;
А секретарь стакан истратила чернил,
И журналисты щерились в гнилом оскале.
Прошли года… Бог вымел всех подряд,
Дал срок – на кладбище всем шкурникам сокрыться.
На Брежнева похож был прокурор, как хряк,
Копался в «Деле» большевистским рылом,
И следователь умер в молодых летах,
Доносчики скукожились при поздней встрече.
А я и в лагере превыспренне взлетал,
Хотя в ночную сох и подкрепиться нечем.
Но будет День велик всеобщего Суда,
День воскресения итог подводит общий.
Воспоминаний жар и в холод смог обдать,
Благодарю за всё, душа моя не ропщет.
07.02.2009. ИгЛа (Игнатий Лапкин)
***
Встречаю старого заклятого врага,
Безбожника, лгуна и коммуниста;
Мороз под кожей: где же те рога,
Которыми пугал он, подбираясь близко?
Одрябло и обвисло на бритом подбородке,
Слезяще тычет костылём на ощупь,
Мы одногодки, по семьдесят лишь вроде,
Какой же выстрел он сделать нынче хочет?
Понятно, к коммунизму не дошли,
Земного рая как слепой не узрит.
Мешали перестройки и дожди,
А пятилеток груз куда-то сгинул шустро.
Меня преследовал и гнул в свою дугу
Экс-секретарь эпохи людоедства,
Теперь он сгорбился, ему сказать могу,
Где он и где по смерти его место.
Он верит в прежние агитки пустомель.
В дверь райскую в подтёках на стене;
Следы от пуль – по контуру расстрел,
Одно отверстие примерено на мне.
Мне не забыть ту кляксу в дневнике,
Когда дни мирные на клеточке засохли;
Молился за врага, он не убит никем,
Теперь мертвее мёртвого и слышны только охи.
Мой лагерь и тюрьма давным-давно
Рассыпались, и внутренности выпали наружу;
На чистый лист, на белое окно
Враг не наводит заржавевших ружей.
Зову к себе на поминки его,
Хвалюсь познанием Владыки Иеговы,
Я удостоился приять Его плевок,
Прозреть и сбросить старости оковы.
И не врага я вижу – труп живой,
Так хочется одеть и пищи дать духовной.
Пусть не в субботу будет бегство, не зимой,
А в воскресение, с душой, плодами полной.
17.10.2005. ИгЛа (Игнатий Лапкин)
***
Встречаются роскошные объятья,
К ним сердце льнёт и скобкой кверху губы,
Таких минут не так и много кстати,
Хотя мы к ним стремясь, хотим и любим.
Кого и где Христос встречал тогда,
А Он всё Тот же Самый, неизменный.
При Нём не пискнет тяжкая беда,
Легко наступишь на главу у змея.
Андрей зовётся нами первозванным,
Среди Апостолов, расслышавших Иисуса.
Пётр у него вначале был как замом,
Да и впоследствии вдруг оказался трусом.
Но встреча с Богом обожает в вере,
Вочеловечившийся был отнюдь не призрак,
Последнего Он награждает первым,
По праву милости, совсем не по капризу.
Что стало с самарянкой у колодца,
И с Магдалиной, жившими раздельно.
Сердца жестоковыйных стали мягче воска,
В гниющем мире стали светом, солью.
Смоковница возвысила Закхея,
И он рассыпался, имущество транжиря.
И вчетверо воздал, кому давал взашею.
Теперь дыру в кармане раздирает шире.
Чем кончилось бы житие у Савла,
Не повстречай Иисуса в свете ярком;
Чем больше убивал, но всё казалось мало,
Влачил мужей и жён, и молодых и старых.
При встрече с Иисусом переменилось всё
У тысячи слепых и оборванцев,
Привлёк и пуля не вошла в висок,
На каждый день обогащает шансом.
Встречайтесь! Встречи нас обогащают,
Шлифуют и смиряют неприметно.
Не будьте приторным, назойливо-слащавым,
Чтоб с лицемерами в конце не загреметь бы.
29.05.2008. ИгЛа (Игнатий Лапкин)
***
Вступительное слово перед судом
Что мне сказать когда ударит гонг,
Конец суда, запутыванье "дела"?
В последнем слове, слышал я, закон
Права дает высказываться смело.
Суд не прервет: скажи по существу!!!
В прощальной речи, содрогаясь скажешь..
Тебя не заклюют, как в яркий день сову,
Где прокурорским дегтем с сажей мажут.
Издерганный допросами судьи,
Прицельным, перекрестным и навскидку,
Общипанный за следственные дни,
Творишь одну Иисусову молитву.
И в этой речи - это знают все, -
Ушедший суд, твою решая участь,
Припомнит тон, движения, как сел..
И дрогнул ты, пожертвовавши случай.
А случай был, не жалости просить
У тех, кто в должности своей без состраданья.
Не о себе, о деле всей России,
О возрождении ее, о созиданьи.
О падших душах, и о том как быть,
Мы в тупике, и смерть нам угрожает.
Как, отчего так много стали пить, -
А в тюрьмах переполнено, сажают.
Смущает что? А может эта речь,
Смягчит судью, смиряя прокурора,
И срок статьи уже не давит плечи,
Я нужен дома, как семьи опора.
А если всё скажу, как говоришь,
Все вещи так и называя прямо.
Что это даст? Статью ухудшит лишь,
А лагерь, это не дареный пряник.
Пускай уж так, по тихому сойдет.
Скажу, что понял, каюсь, сожалею.
Они привыкли, чтобы речь, как мёд, -
Раздразнишь псов, укусят только злее.
Да так! Я не сужу, я понимаю,
Тепло своей рубашки на плечах.
Глаза прикрою и припоминаю,
..Амфитеатр, огонь святой в очах.
Они на варианты не играли,
Их речь шла об одном, о любящем Христе,
Их били, жгли и кожу с них сдирали,
А плоть до внутренности или до костей.
Их речь была всесильна и понятна,
И жгла сильней, чем пламя палачей.
Львов победили кроткие ягнята,
Орала исковавши из мечей.
В последний раз их речь текла огнисто;
Ответ один: Да, я христианин!
И каялися маршалы, министры,
На слово истины звучало вдруг: Аминь!
Не срок, не смерть им виделась, а рядом,
Вот здесь, сейчас, вот в этом самом дне,
С Иисусом встреча, вечная отрада, -
Огонь любви горел сильней в огне…
В последнем слове... Пусть этап и муки.
Скажу о всём.. пусть срок дадут вдвойне.
Что суд земной?! Да укрепятся руки,
Борьба идей, здесь всё, как на войне.
Быть может, правда, суд здесь не прервет.
Я им скажу, что так томит нам души.
Скажу, что скоро Божий Суд придет. -
Да слышат все имеющие уши..
Пойду свободным, отбывая срок,
Кровь христиан - есть христианства семя.
Я сделал всё, что сделать только смог...
Да, я готов!..Мое настало время!