- Боюсь проспать и завожу будильник,
А при усталости чрезмерной даже не один,
Без двадцати на пять и трель да будет слышной,
Дабы глухих поднял, потом и разбудил.
Интимность встречи – таинство души.
Имея навык, закрепится в опыт,
Пропустить свидание нас искренно страшит,
Быть за упущенное сердце с болью копит.
Молитвой утренней переполняет сердце,
По обновлённым нервам искромётность мыслей.
Смиренье ластится и поражает дерзость,
И соком виноградным наполняет кисти.
Епископов, священство, правителей, друзей.
Врагов предерзких, разноверие в народах,
В ходатайственный список: зло, Господи развей,
Пленённых посети, и тех, кто в рабство продан.
И это всё в духовном сущем плане,
Уразуметь, приходится и алча, воздыхать,
О путешествующих и болящих склянках,
В сосуд потребный обрати лохань.
Лечу с молитвой до седых окраин,
О павших и заблудших истощаю стрелы.
Мой меч духовный постоянно драю, –
Мозги и кровь молитва разогрела.
Рассвет и с первым проблескам несмелые лучи,
Пейзаж привычный благословляю стоя.
Язык на благовестие, да всуе не молчим.
Ум загружаю памятью, борюсь с застоем.
И это только-только самое начало,
А дальше чтение из Библии настольной.
Поклоны зацепили, судно закачало, –
С болящими болею, их неизбывной болью.
С утра звонки – благодарений шквал,
На славословие – ступеньку серафимов!
«Слава», «Алиллуия», «Свят Саваоф» – воззвал,
Я описал многосерийность лучшего из фильмов.
31.08.2009. ИгЛа (Игнатий Лапкин) - ***
- Боюсь я более всего себя.
В любви к Иисусу не остыть бы летом;
Особенно когда враги следят,
По проповеди бьют слепым дуплетом.
Боюсь не бури – не такое видел -
Войти вдруг в заводь, в староверческую ряску,
На дне оглохнуть среди застывших мидий,
Страшиться обличений, то есть встряски.
Не дай, не приведи к тому, Господь,
Не вынесу чадящий запах свечки,
Не слишком кучно ли легла заряда дробь?
От обличений путь похож на млечный.
Страшусь воистину хоть малость попуститься,
В смертельной схватке не дожать врага;
Свой караван мне довести бы в пристань,
Пока Хозяин не запрёт врата.
Изменники, горластые сутяги,
Которых из ладоней я кормил -
Они же вылезли с такой протухшей бякой,
Что белый свет покажется не мил.
Не их страшусь, - за тех кто им внимает.
Крениться начинает – знак крушенья.
Враг до трусов разденет и до майки,
Их доводы сосватает и женит.
Не темноты боюсь… За тех, кто в зле темнит,
И охорашивается до одной пылинки.
Не устоять им против наших книг,
С Библейскою курсиво-жирною начинкой.
Страшиться ли того, что мир страшится:
Войны, болезней, бедности и плена,
Тоталитарных сект, коммун-фашистов -
С маразмом околелый лезет Ленин.
Не огорчать бы Бога несмиреньем,
Ограду-заповедь не перелезть тайком,
Стерильности превыше Христово бренье,
Прожаривает Словом-кипятком.
07.12.2004. ИгЛа (Игнатий Лапкин) - ***
- Боязнь остаться вовсе одному,
Особенно в ночное лихолетье.
Пусть даже в собственном насиженном дому,
Как будто кем-то замурован в склепе.
«О, да, конечно!» – ухмыльнётся скептик,
Особенно нетрезвому и море до колен.
А сам до рукомойника не добирает с кепкой,
Пигмей и неуч посреди калек.
Оправдан страх зажатого в тиски,
Лишенье помощи от квёлого рассудка.
Необъяснимое томленье от тоски,
Особенно в несолнечное время суток.
Страх одиночества не раз толкал в петлю,
И карцером пугают непокорных.
Я верующий, потому стерплю,
И разминусь в молитве с тяжкой скорбью.
Никто и никогда не был один, –
Вокруг незримы Ангелы и бесы.
На раны Бог накладывает бинт,
И горькие рыданья обратятся в песню.
Святые праотцы скитались по горам,
В пещерах мыкались, не бывши одиноки.
Смотри, Давид когда Псалтирь собрал,
Я в одиночеств верстал «…открытым оком».
Святое братство из живых сердец
Присутствует, когда ты в одиночке,
И ощущаешь их, они с тобою здесь,
Дела забросив, притекают срочно
С Христом прилюдно мы наедине,
Размашисто пишу Ему признанье.
И в нищете совсем не обеднеть,
С Закхеем вместе с дерева мы слазим.
И никогда для верующих нет
Понятия остаться одиноким.
Вдова ли, сироты или лежащий дед,
К ним одиночество не вхоже даже с боку.
16.08.2008. ИгЛа (Игнатий Лапкин) - ***
- Бракоделов много развелось,
Держат их ввиду нужды великой.
А такой забить не может гвоздь,
Губит доброе и превращает в «липу».
Всё тяп-ляп, абы от рук спихнуть,
И скорей за стопку, за бутылку;
На коне не снасть – изодранный хомут, –
Как же бракодел всем опостылел!
А ему хоть хны, вода как с гуся, –
Числится при деле бракодел.
С ним беда, – никак не состыкуйся,
Не скажи, – облает, как кобель.
После бракодела выправляют,
Мажут, скоблят, долго штукатурят.
Клеят и скрепляют он «соплями»,
По полдня болтают, пьют и курят.
Самый страшный в мире бракодел
Есть священство – то есть поп-епископ.
Как же он не видел, проглядел?
К Таинствам таких не подпускать и близко!
Вот крещение, как погребенья символ –
Умершего нужно схоронить.
Не зарыл, и врёт как мерин сивый, –
Вместо погруженья льёт за воротник.
Мокрая ладошка разве баптистерий,
Как в ладони погрузить кого-то?
Благодатью назовут –всё стерпят,
А в ладони нет и части сотой.
Бракодел прикрылся благодатью,
Можно, мол. слюной крестить, песком.
Есть канон о погруженье кстати,
Только с погруженьем полным – вот закон!
Сколько же успели перепортить!
Надобно обманутых опять крестить.
Некрестившихся с попом обымут скорби, –
Снова Бог священство пустит на распыл.
12.09.2008. ИгЛа (Игнатий Лапкин) - ***
- Брат Аарон, зачем на поводу
У прихотей и прихвостней быка
Пошёл; ты мог навек засесть в аду,
Поджаривать свой зад, свои бока.
Ты, архипастырь, Сергию не друг,
Как мог закваситься тогда его закваской?
Пробил пробоину и затопил свой струг,
Погряз в старообрядческую ряску.
Ссылался на народ, исчезновенье брата,
И вылил иудеям на века тельца;
Пойдёт резня, неистовая драка,
Заварит чай – из золота пыльца.
Брат Аарон, на патриарший трон
Под именем Христа, под жёлтой ризой,
С пятиконечною звездой под твой уклон
Кадильницы гремящие на тризнах.
Голени перебитые в колене,
В Левиином под Византийской кущей.
Их подопрёт к ногтю товарищ Ленин,
Так повелел им Иегова – Сущий.
Соблазном Аарона нет числа,
Канонизируют и мощи от сожжённых,
Чужим огнём сынов сожгут дотла,
Сгорят их отроки, и так же жёны.
О, Аарон, под маркой чернецов
Твои идеи аввы умножают.
Удел украденный скрывают на засов,
Про их таланты, может Бог не знает?
Привыкшие иметь с быками дело,
Пластать баранов – на козле их грех?
В Новозаветном как они посмели
Всё приспособить для своих утех!?
Покайяся, Аарон! Со всех сторон
Кидары, куколь с митрою сложите.
Вновь неизбывный вам нести урон, –
Зрим плевелы в амбарах, не золотое жито.
08.04.2006. ИгЛа (Игнатий Лапкин) - ***
- Бродячие шатохи и шатайки -
Бездомные сектанты и монахи.
Резьба сорвётся.- не уцелеть и гайке,
В грязи окажется, кто не имеет страха.
Понятие о церкви не померкнет
У тех, кто не от семени чужого;
Кто по-Писанью веру свою сверит -
Не мучается жаждой и изжогой.
На рынке есть разменная монета,
Сектантских суемудрий, своеволий:
«Спасёмся и без церкви!» - ржут клиенты,
Чьё слово – лесть, - нет строгости из соли;
Достаточно, мол, верить во Христа,
Сгруппироваться в сонм деноминаций.
Осколок стёклышка - в реестре же – хрусталь;
Спроси об истине – начнут переминаться.
Любое сборище, ватага суемудрых.
Провозглашает церковью свой клан;
И скачут, маскируясь, сыплют пудру,
Перевыполняя по «крещенью» план.
Ревут на стадионах оголтело,
В домах «культуры», во дворцах для зрелищ,
Пшеница хилая, а плевелы поспели,
Набились скороспело в наши щели,
Попы, архиереи, патриарх.
Возились с храмами, иконами, мощами,
В экуменизме сгинут, превратятся в прах,
Не проповедовали, в монастырях молчали.
Не захотели строго по Писанью
Спасать себя и слушателей многих.
Считали всех то свиньями, то псами,
Чтобы не метать им проповедь под ноги.
А эти псы зверели и дичали.
В монахов превращались и в сектантов.
Корабль «Русь святая» - не отчалил,
У пирса остов - ржавые останки.
07.07.2004. ИгЛа (Игнатий Лапкин) - ***
- Брошенное семя не взойдёт,
Если его птицы поклевали,
Знать бы хищных птиц наперечёт,
С нами обитающих и дальних.
Стаи агитаторов жидовских
Столько лет твердили: «Бога нет!»,
И страна без семени издохла,
Превратилась в безразмерный склеп.
Зёрнышки, упавши при дороге,
И сегодня склёвывают птицы.
Дьявол поактивничал, угробил,
В зависти на сеятеля злится.
Каменистым полем не хвались.
Если входы дружно зеленею.
При жаре корням за влагой вниз,
Не пробраться, камень – не земелька.
При посеве что-то в сорняки
Упадёт и то, считай, погибло.
Всё, что сказано, к себе прикинь,
Душу, слышащую это не постигло?
Если слушаешь Евангельскую весть,
Напрягись, молясь, вникая с верой.
Не позволь врагу то слово съесть,
Постарайся в ревности быть первым.
Пусть Апостольский язык наш слух распашет,
Борозды к пророкам проведёт,
И к Апостолам, а это много дальше,
Слову Божию не мысли поперёк.
Влагу во время Создатель одождит,
Колос в тридцать крат преумножая.
Без труда сторичный плод не жди,
В перспективе там без урожая.
Сеятелем каждый быть обязан, –
Столько же заброшенной земли.
Истинный служитель не боится грязи,
Быть кормильцем сам Господь велит.
31.12.2007. ИгЛа (Игнатий Лапкин)