- Бередите, струны, наши души,
Струны сердца трогайте печалью.
Наш покой смертельный был нарушен -
Новый гроб с любимыми отчалил.
Не прожив отмеренного срока,
Семьдесят годов им не отметить;
Плачут недоконченные строки,
В скорби недопетые куплеты.
Где они, оплаканные хором,
Что им видится и слышится впервые?
Словно новостройка за забором
Выпрямляет мысли все кривые.
Им открыто точно, не в догадках,
Нет у них, «быть может», «вероятно»;
Опахнет ли пламенем их адским,
Или райским запахом приятным?
Два пути: налево и направо;
Верил православно или по-сектантски?
Им всего лишь два отныне варианта:
Пить бальзам целительный, отраву?
Там внушено, вложено насильно,
Как и что реально, так, как есть.
Наш мираж земной лишь до могилы,
Дальше – откровения не счесть.
Непонятно, как даёшь анализ.
Всем своим поступкам, мыслям и словам;
Там других не виноватит палец,
Грех не делит с кем-то пополам.
И во всём, что не случилось даже,
Но могло с тобой произойти,
Божьи милости увидишь, скорбно скажешь:
«Прав Ты, Боже, и суды Твои!»…
Он, оплаканный уже вкушает вечность,
Книга дел закрыта, неизменна;
Траурной мелодией помечен
Этот день в календаре настенном.
28.8.04. ИгЛа (Игнатий Лапкин) - ***
- Берёзе гимн хотел давно пропеть
За нежность, красоту и белый запах,
На срезе вкось я срисовал портрет,
В ветвях душистых щебетанье птахи.
Скорбел весной о спиленной берёзе, –
Кровавым соком захлебнулся пень.
О ней стихи перетирают прозу,
Поэтам многим удалось пропеть.
Крик иволги – почти обрыв у флейты
Взгляд к белоствольности невольно обращал,
О спиленных пургой не раз жалел бы,
Но шли в тепло и сучья, как чаща.
Когда уверовал, к берёзе близ развилки
Кривили стёжку и склонялись там.
Молились, слёзные блуждали блики,
Здесь зарождался позже лагерь-стан.
Весна и сок берёзовый совместны,
Изгнать могли и зимние недуги,
В кругу молоденькие будто бы невесты,
С таким сравненьем столько лет пробудут.
Из белоствольной был у люльки очип,
На нём качали плачущих младенцев,
Из зыбки путь для сыновей и дочек,
И вспомнить о берёсте здесь уместно.
Чего ни натворил наш мастер из неё,
Предвестницы и не простой бумаги,
Нередко заливали в туес мёд,
И на зиму от грызунов для ягод.
Берёза – дар Владыки мирозданья
С древнейших пор на дуги, черешки,
Как жили бы, когда Господь не дал бы
Снегам, морозам нашим вопреки.
Конечно, стих не дереву в листве,
А Богу, давшему плоды от разуменья.
За варварство над деревом приходится краснеть,
Благодарить Христа за жар её поленьев.
26.12.07. ИгЛа (Игнатий Лапкин) - ***
- Бес атакует дерзостью людей,
Смятением ума и непокорством,
На сумасшествие потрачен будет день,
И он своё ещё до гроба спросит.
Трамбует преданных в огромное лукошко,
Где дерзость – мать бесчисленных пороков;
За стол пролез, не прИгЛа(Игнатий Лапкин)шён, не прошен,
Нахально, с доказательством, что проклят.
И каждый должен сам определить,
Кому он служит, Богу ли, маммоне?
Присядет рядышком, спешит тебе налить.
А душенька… Душа незримо стонет.
Душе бы к Богу нежно прислониться,
Слезой огонь мятежный потушить;
Свет доброты на злобу заструится,
Когда добро исходит от души.
У дерзости бесчисленные слуги,
Оправдывать её начнут и тешить,
И нераскаянность упрёками всё сгубит,
И ты не рыцарь, а замшелый леший.
Начальство ли, священник – всё равно,
Всезнайство дикое, в снобизме непрорубном.
А сам ничто, тупее, чем бревно,
Всё на живую нитку, дико, грубо.
И что бы кто ему ни говорил,
А он долдонит чьи-то афоризмы,
Не к месту клеит – из числа горилл –
И грохнешься на сем обмылке склизком,
Писания в башке одни обрывки,
Куда, какой канон примерить нужно,
Не знает. И на уговоры только рыкнет,
По ересям фискальник слепо кружит.
От дерзости лекарство лишь смиренье,
Мать добродетелей – спасения стезя.
Таких Иисус уже сегодня встретит,
Согреет тех, кто в скудости озяб.
13.06.07. ИгЛа (Игнатий Лапкин) - ***
- Беседовать приходится с судьёй,
Он генерал и в краевом масштабе;
К нему клиент так просто не пройдёт,
Забаррикадировался и предбанник бабий.
Я целый час стучу по сердцу-сейфу,
Пытаюсь совесть вызволить наружу.
Не покривить бы самому, не сдрейфить, –
По «Делу» моему азартно кружим.
Ему долдоню целый битый час,
Что не было события и места,
О том, как коммунисты на меня рычат,
В грязи безбожной с потрохами месят.
Пытаюсь документы показать,
К дотошности тяну разгорячёно.
А он параграф тычет мне под зад,
Пытается поднять мой ум никчёмный.
Ни Бог, ни совесть в кабинет не вхожи, –
Куранты бьют последние часы.
Не умиляюсь, говорю всё строже,
Что судьи – оборотни, взяточники-псы.
Припомнил Навуфея и Сусанну,
Бесстыжего, безбожного судью,
Что он и я на Божий Суд предстанем,
Там непременно «бабки» подобьют.
Перед Пилатом связанный Христос,
Святая Истина стоит в кровоподтёках.
Судья же до вопроса так и не дорос,
«Так что есть истина?» – слепец воззвал в потёмках.
За эту встречу многие молились,
Как некогда за Павла перед Фестом.
Слова Евангельские пережигали примесь,
Чадит судейский кодекс с адским треском.
О, Господи, дай совестливых судей,
Соделай чадами у Божьей благодати;
С Давидом, с Моисеем заодно да будут,
Дай силы распрямиться всем горбатым.
16.01.07. ИгЛа (Игнатий Лапкин) - ***
- Беспечность потрясающая, лающая
На нашу безалаберность двойную;
Решётки на дверях, на окнах жалюзи,
Но снова три теракта, вновь тону я.
Пробиты неприкрытые лопатки,
Засорены мне сонные глаза;
И мысли, до которых бесы падки,
И некому, как лучше, подсказать.
Прогляда нет за прошлые ошибки,
За отношение к родным и к самым ближним,
В Библейском незаконные порубки,
Очередной лавиной след обрывает лыжный.
Беспечность обеспечила провал,
Курган могильный на «авось» насыплет.
Беду не обошёл, и смерть теперь права,
Где ворон на «авось» горланит сыто.
Наш распорядок дня всегда один -
Болезнь, недомоганье – не помеха:
Без утренней молитвы свой ум не оскотинь -
Без чтенья Библии в уме уже прореха.
Всё делать напряженно, по уму,
Душа чтоб не хромала, не волочила ноги.
Сам на себя примерь дневной хомут,
Сам за собой следи придирчиво и строго.
На шалости детей так просто не смотри,
Беспечно и лукаво ухмыляясь;
Не будь как неотёсанный кретин,
Халатность истреби, сотри просчётов кляксы.
Бодрствуй и молись: Христос есть Путь и Жизнь,
Предупреди пожар и воровство.
Легко сорваться и скатиться вниз
В нерасторжимое с беспечностью родство.
Мы в этой жизни как на сковородке -
Беспечность допекает и саднит до крови.
Губы подбери, будь мужественным, кротким…
Делами истины прославим Иегову.
9.9.04. ИгЛа (Игнатий Лапкин) - ***
- Беспечный как порядок обеспечит,
Аварии избегнуть, избежать прорехи?
Он, затопив, оставит топящиеся печи,
На красный свет с гарантией проехать.
Беспечность дом несчастием наполнит,
То режущим, то колющим, то спички у детей.
По глупости себя узрит уже в наколках,
Где тишина священна, он вздумает свистеть.
Беспечность обеспечит обрывы и провалы,
Вперёд и на полшага прогляд таким противен;
И если невиновен, но на таких всё свалят,
Зачем же превращаться в рутинности в кретина.
Беспечность с безмятежностью издревле не дружили.
И их, таких, легко враги сметали прочь,
Без экономии, безбожно остатки растранжирить,
Любители поспать день превращают в ночь.
Где дух воспламенён и Дух Святой – Владыка,
Там семя высеяно щедро повсеместно;
А при беспечности в любом зачатье дыры,
Там может вырвать и святое благовестье.
Где строго, с напряженьем, там под контроль введут,
Стараются предвидеть возможные нюансы.
Не рушится строение, не портится продукт,
И сохранится здравие воистину без глянца.
Не дай, Господь, беспечным всуе подражать,
Чтоб враг умнее нас хоть в чём-то оказался.
Беспечность – зло, источит словно ржа,
Тот не с одной женой отметится и в ЗАГСе.
Беспечность троны рушила в лихое одночасье,
Пыталось как-то глупо что-то наверстать.
Чтоб прежнее вернулось, по-новому начаться.
Всё это невозможно без веры во Христа.
Летит и вертится беспечно мокрый шарик,
Совсем не думая о видимом финале.
А у беспечных в закромах охальник шарит,
Врага с беспечностью впустили и обняли.
20.09.09. ИгЛа (Игнатий Лапкин) - ***
- Бесплодная смоковница совсем не виновата,
Ещё не время ждать её плодов,
Слова Любви Христа, как громовым раскатом,
Засохли листья, сорван был покров.
Кто пережал к корням достаток влаги,
И высушил каналы влаги у ствола?
В тени сидевшие тот ствол уже не гладят,
Нашёл, мол, отпущении козла.
Мне видится. как крона задрожала,
И капилляры в листьях обмелели.
Вот так и наша Русская держава
Без Слова Божия кренилась влево-влево.
Плод благовестия не найден – его нет,
Одних богослужений хвастовство кустится.
И с проповедью в мир не проложили след,
Трясли: «Святая Русь!» и пожелтели листья.
Не ожидал никто такой финал,
В испуге на засохшее воззрились,
Тысячелетия Дух Божий к слову звал,
Орёл двуглавый был совсем бескрылый.
Тот ствол смоковницы пустили на престол,
На аромат засохшее собрали;
От пня застывшего какой же толк,
Под слоем пыли оживёт он вряд ли.
Бог силен влагой корни напоить,
Отростки новые дадут свои побеги,
И зелень брызнет из-под церковных плит,
И выйдет в первые, кто числился последним.
Смоковница уважила Закхея –
С неё он смог увидеть Иисуса;
Он сам как плод, в котором Божье семя,
Насытивший других нездешним вкусом.
В смоковных листьях явно недостаток,
Прикрыть сучки и дупла у бесстыдства.
С Христом плод милости, и никогда иначе,
Без Слова Божия – обряд в засохших листьях.
05.05.07. ИгЛа (Игнатий Лапкин)