За землю войны испокон веков.
Земли, как правило, для многих не хватает.
Пространство жизненное захватить готов.
Примеры на плодливом рассмотри Китае.
Богатство недр глубоких и северных морей,
Претензии нескрытые на нефтеразработках.
И вот столбят епархии, и всё скорей, скорей,
На русском-то безлюдье поселятся и плотно.
И вдруг не кто-то, а Христос Иисус
Указывает способ вовсе даже странный,
Как обладать землёй, что растеряла Русь,
Не войнами, не спорами, не нанесеньем раны.
Блаженны кроткие… А далее… Наследуем мы землю,
Хотя и непонятно на первый взгляд, какую.
И не насилием, а кротостью да вземлют,
А безземельные о ней всегда тоскуют.
Про кротость говорить – опять врагов крошить
И в ракурсе смешном противникам предстать.
Наследники - пока что толпы у корыт,
Но дай-то Бог расслышать о них слова Христа.
И вот тогда, о чудное из мёртвых воскресенье,
Обнимутся, стерев границы полосу,
Пусть очень устыдится промозглое осеннее
И имена из святцев до неба вознесут.
Живи они средь нас, и видя нашу кротость,
Неужто бы никто Христа не возлюбил?
Придётся всё простить, в обидах прошлых роясь,
Мы выглядим уродливо – олигофрен, дебил.
При кротости соседей погаснет левизна,
Не может проглотить, пространство нам не впрок.
Из Библии Святой о кротости познал,
Иначе до Урала отрежут наш пирог.
Смотрю на свой участок утром спозаранку,
Без кротости Христовой не удержать и это.
Без кротости соседа лишь злобные пираньи,
Начнётся же делёж, пусть не в субботу – летом.
ИгЛа (Игнатий Лапкин), 02.09.2010 г.
***
За каждой книгой Библии чудесной
Её история рождения, гонений.
Не перечесть героев, станет тесно,
Кто обличаем был, тот лопался от гнева.
За автором гонялись и травили,
Глаголы Иеговы не допустить на щит,
Соглядатаи ЧК и злой правитель,
И на костёр спешили затащить.
Лишь только Бог мог книги сохранить,
Тысячелетия, подсчитывая буквы;
Слова нежнее пуха, но твёрже чем гранит,
И их тираж размножился не скупо.
Мудрейший книжник, бородатый Ездра
Сумел собрать библиотеку книг;
Посмотрим на его заслуги трезво, –
Он в цитадель безграмотности вник.
С каким трудом, опасностью для жизни
Те свитки сохраняли патриоты,
Тогда. как ныне кто-то ныл капризно,
Зачем, мол, книги, да живите просто.
А он, лишённый всех канонизаций,
Заботился о всех, конкретно – обо мне.
Мне позарез любая Ездры запись,
Творящая рождённых из камней.
Благословенье Ездриных стараний
Составит Библию – спасенье миллиардов;
Кто против Библии – меня и Ездру ранит.
Воздай же Ездре, Господи, наградой!
И переводчики на русский разговорный
Профессор Павский – протоиерей Герасим,
Архимандрит Макарий, окрестивший шорцев, –
Хвалебным гимном подвиг их украсим.
И Хвольсон – возрождённый иудей,
Как Даниил, потомок Авраама.
Сонм ярких звёзд сумели проглядеть,
И потому в чаду свечном и в сраме.
27.11.2007. ИгЛа (Игнатий Лапкин)
***
За мной полвека яростно следят,
Подлавливают мизерность промашки;
Тех топтунов под окнами, испорченных ребят
Мне жаль, их время, траченное зряшно.
Как вспомню обыски со вспышками и щупом,
Снимали с полок книги и плёнки в тайниках.
И я, пескарик трепетный, пред зубастой щукой, –
Тогда помочь бы мне не смел никто никак.
В пыли под койками, в подвале и в сарае
Пролезли и обыскивали в собачьей конуре;
Как липку всю квартиру умело ободрали,
В прокуратуре многое потом будет гореть.
За мной охотились в деревне по полям,
И досаждали зайцу волчьим воем.
Но след мой ровный – не пришлось вилять,
Мы с Плотником из Назарета Царство строим.
Начитанные мною раскатились плёнки
По монастырям и даже сельским храмам.
Дремать не приходилось, под КаГэБэвской плёткой.
Вставать в полпятого, и не считать что рано.
Ферромагнитный слой как у шахтёров в лёгких,
Зашкаливало градусами в утлой комнатёнке.
Теперь тогда начитанное в Интернет-полёте,
Во свете Библии, без штор и не в потёмках.
За мной следящие остались в метастазах,
Попримерли тогдашние сугубо мастодонты.
Но не повредили все они нисколько и ни разу,
Как правило грехи виной, и из-за них мы тонем.
За мной следить не просто, разбирая след,
Мотаться по бедняцким трущобам, закоулкам;
О вас я выплакал глаза, почти совсем ослеп, –
Со стороны смотреть, вы выглядите глупо!
Но каждому своё, и каждый даст отчёт, –
Особо жгуч был стыд у строивших ковчег.
Река забвения пока ещё течёт, течёт, течёт.
Кому- то быть Альенде, а кто-то... Пиночет.
10.06.2009. ИгЛа (Игнатий Лапкин)
***
За нами, христианами, кровавый подлый след,
И не о мучениках чудных ныне говорю;
Не по-Евангелию шедший безнадёжно слеп,
В извилинах ума творит презренный трюк.
Церковное начальство, патриарх, Синод,
Ничем не лучше тех, кто с Каиафой;
Зло сотворив, злодей тогда заснёт,
И нет покоя ни живым, ни павшим.
Вот так во всех с отточенным мечом
Милитаристский дух кроваво пузырился.
С военной помощью ломились, нипочём,
И нет раскаяния на бесстыжих лицах.
Чем лучше Чингиз-хана был Суворов,
И Александры с Павлом, в придачу Николаи.
С оружием в Финляндии и Польше – хуже вора,
Любую мысль свободную облают.
Евреев бедных гнали с их богатством,
Травили – эталон в «Тарасе Бульбе».
Куда ни глянь – одна сплошная гадость…
Теперь на дне истории патриотично булькать.
Старообрядцам, истинно своим, природным,
Душняк устроили, сплошную душегубку;
С Христом несхожие, как дикие уроды,
Суть безголовые, кровавые обрубки.
Несётся вскачь истории телега,
(мне с боку шепчут, что телега едет),
Ничто не исчезает в нас бесследно,
И нераскаянье плодит повторно беды.
Церковное начальство бредило впотьмах
Симфонией, содружеством с мирскою властью.
Из пламени отчаянья скользили в полымя,
И друг за друга обещали драться.
Опять попы кадят ракеты, автоматы, танки,
Благословляют на убийство чуждых;
Творят безумие похлеще, чем по пьянке,
На завтрак кровь была, теперь в обед, на ужин.
19.10.2009. ИгЛа (Игнатий Лапкин)
***
За негаснущий свет голосую упрямо,
Ни тюрьма, ни врачи-психиатры не вольны
Свет охаять во мне, чтоб назвал его дрянью.
Если б знали они, как выслушивать больно.
Для глазной операции руки Христа,
Прикоснулись к глазницам сплошной слепоты.
Развернулся прозревший, начал возрастать,
Со вчерашними вместе не будет коптить.
Свет избравши, уже не предам я его,
Понесу, сохраню для погибших во мраке;
Этот мир – моё поприще и полигон,
Не позволю преступникам свет этот спрятать.
Всё что видишь, к чему прикоснулся умом,
Без покрова открыто, говорит за себя.
Выбор: часто обнимем, иль, походя, пнём,
Мраку рядом густеть или свету сиять.
Дух Святой осиял и повлёк Авраама,
И в бездетном надежда бесчисленней звёзд.
Он во тьме не скривил, с Иеговой шёл прямо,
Эту веру во свет он к потомкам донёс.
Свет… Взгляните на лица бредущих во тьме,
Перевыборов ждут и безглазых вождей.
Им бесцветным с трибун пустотою греметь,
Поводырь не пришёл, путь один – жидоветь.
Без Христа у дороги пропащим слепцам,
Околеть, замерзая в забвенье, в пыли.
Но толкают их в бок: к вам приблизился Сам,
Подвести вас к Нему Сын Давида велит.
Свет любви осиял мою душу в ночи,
Я к Иисусу припал, обхватив Его ноги.
И с тех пор мой языке о Христе не молчит,
Сердце крикнуло мне: познакомился с Богом.
Поле встречи со Светом, негаснущим Светом…
Зашагал по морям, маяки чтоб не гасли;
Словом Библии сбил суесловов-поэтов.
Дух Святой – вот в светильниках Божие масло.
15.01.2009. ИгЛа (Игнатий Лапкин)
***
За несколько секунд до катастрофы
Что думали, почувствовать в последний раз успели?
Дверь в вечность распахнулась, взрыва грохот,
Плод оторвался кислый или спелый?
Теперь экспертам модуль создавать,
Заклёпки и обшивку тщательно промерить.
Аллах акбар пошёл на чёрный газават
И на волнах морских лишь платье от Ромео.
Бессмертных дум прочерчен ли в нас след,
Хотя бы мысленно в тупом воображенье?
Мы представляем, кто-то же был слеп,
Не веровал в Христа, в Его святую Жертву.
Душа стремительно, как пуля отлетает,
И тело - прах, где черепа в осколки.
Душа безбожника не зрячая, слепая,
Сама себе перегрызает глотку.
Мы завещаем, как и что спроворить…
Ни слова о душе своей, а не чужой.
Себя обкрадываем, не считая вором,
Последний всплеск эмоций и ожог.
Всё тот же разум, опытом набитый,
Но в нём пустоты дня того, что зрим.
И на скаку отброшены копыта,
Какая разница, какой наложен грим.
Хвалебных од и эпитафий скучных
О пуховой земле и памяти в потомках…
Насядут бесы безразмерной тучей,
В рукописании греховном ум потопят.
Не дай, Господь, не приведи нас, Боже,
К такой развязке – ужасу расплаты.
В Христа уверуй, там лишь Он поможет,
Венец наденет с подвенечным платьем.
Ах, тело бренное с душой такой ранимой
Сжилось, сроднилось, тяжко расставаться.
Я верю, верующих, Боже, не отринешь,
Тебя не принять – главная опасность.
ИгЛа (Игнатий Лапкин). 06.08.2010
***
За Словом Божиим гонялись столько лет,
Из рук поводырей светильники хватали;
Бежали с думой: «Скрыться бы успеть!»
Тысячелетия Писание в опале.
Запрет на Слово разный может быть,
Как правило, подменой не гнушались.
Дымились Библии, среди нещадных битв
К врагам Евангельскую возвышала жалость.
Особенно прискорбно, больно, тяжело
Тому, кто в свете жил, был выброшен во тьму.
Он тосковал и жизнь шла на излом,
После кают уютных вдруг пришлось тонуть.
Сокровище всех благ от дней Эдемских
Давало верным Слово Бога Иеговы,
Блажен, кто был пропитан этим с детства,
Тот слепотою не был тяжко скован.
И самый продолжительный был срок
В бессрочных монастырских казематах;
Там Библию с почётом уложили в гроб,
С молитвою, не как безбожник с матом.
Её, закованную в золотые корки,
С могучими застёжками-клещами,
Непереведённую, держали для подпорки,
Иными именами в Минеях величали.
Но как-то Божьим чудом воскресала,
И шла в народ, тащилась незнакомкой.
Через неверие, монашеское сало,
И сонный поп её кромсал и комкал,
Бог вызволил Россию к передышке,
Невиданной свободой наградил нежданно.
Но в православии о Библии по-прежнему не слышно,
Рот благовестникам епископы зажали.
Для Слова Божия нет и поныне уз,
И волки лютые скрежещут в алтарях.
Их выметет грядущий в мир Иисус…
«Да будет свет!» – Бог возгласил не зря.