- Допрошенный, оболганный Апостол
Ждал этапированья в Рим.
Считают, Павел невысок был ростом.
Земля, вселенная – его победный ринг.
В чём обвиняется вселенский проповедник,
Задержанный фанатиками в храме?
Эксперты всё в нём посчитали вредным, -
Пожрать готовы в ярости пираньи.
Допрос прошёл. Лукавству вопреки,
Убийства замысел разоблачён друзьями.
И в обвиненьи нету ни строки,
За что же арестованного взяли.
Правитель, власть, железный Рим и Феликс
Допрос чинил, прикидывал в уме
Не даст ли Павел… данные имелись:
Богатый узник у него в тюрьме.
Быть может надо будет адвоката,
Подать в верхах, в юстиции, в коллегии.
За всё есть ставка бедным и богатым:
За консультацию, за лошадь, за телегу.
И часто днём усталый корпусной*
Тоннелем, переходом вёл и слушал
О воскресении Христа… Вот так весною горсть
Нам семена забрасывает в душу.
Правитель слушал, голову склонив,
А перед ним в развёрнутой картине
Эпохи, царства. А теперь они –
Судьба и перст державствующих в Риме.
Но из речей такого-то Зэка,
Как Феликс понимал, так выходило,
Что надо всем есть Божия рука,
Как говорят, Неведомая Сила.
И что на землю приходил Христос,
Пророк и Бог – обещанный Мессия.
Ему тогда Пилат чинил допрос, –
Первосвященники с угрозой упросили.
Слова в душе проскальзывали тенью, -
Апостола вели по тёмным трубам.
И Феликс ждал, не даст ли узник денег…
Быть не корыстным судьям очень трудно.
11.09.1986, тюрьма.
* корпусной – начальствующий дежурный корпуса в тюрьме на данный день. - ***
- Допустим он, допустим ты, допустим я
Решили следовать по совести веленью.
Глас совести, как знаем, вовсе не пустяк,
Где совесть во главе, там у неё ты пленник.
Бессовестным прослыть что дважды два,
Там вместо сердца – ржавая железка.
И к справедливости таких не просто призывать,
В ушко игольное бессовестность не влезла.
Нас Златоуст подсказкой озадачил,
Что совесть, мол, первее слова Божья.
Что надо так вести себя, а вовсе не иначе,
А писанный Закон пришёл намного позже.
Совесть есть, по-моему, участок у души,
Через который голос Божий слышен;
К нему прислушаться, нахально не душить,
Такое качество есть у рождённых свыше.
И здесь мешает более всего, везде и чаще
Религиозные претензии на хлипкое главенство.
Но отфутболиваем голос тот, как мячик,
Стараемся глаза смежить, власяницей завесить.
Но тихо, нежно всполохи и вспышки –
Огнём небесным осиявает святость,
Мы заскорузлые в суетности не слышим,
Мычим напротив что-то, продолжая вякать.
По-совести бы жить, признав её главенство,
Не шикать на её напутствие, призывы.
Над ней шатёр и лозунги навесить,
Свой кругозор в её лучах раздвинуть.
Допустим, в совести решили покопаться,
Какой израненной найдём её, тщедушной.
На ней следы зубов поповскоё пасти,
Епископ озверелый мёртвой хваткой душит.
Когда заглохла совесть, тупо обмельчала,
Тогда пророк принёс с горы скрижали.
Нам в день шестой вернуться бы, к началу,
Ведь челюсти у смерти Христом моим разжаты.
04.06.2009. ИгЛа (Игнатий Лапкин) - ***
- Допустим, чудо вдруг произошло
И цензором меня в епархии приняли.
Явился в пять утра, сказал «шалом»
Но даже сторожа нашёл едва ли.
Несут заметки ушлые студенты,
Женоподобные дотла семинаристы,
Хористки пришлые, совсем полураздеты,
И регент, матушки мои, совсем расхристан.
И между прочим я инспектор тоже,
Имею право «гайки закрутить»:
«На выход с оглашенными с обритой рожей!» –
Для всех я выгляжу не лучше, чем кретин.
Чего греха таить, мы не слюбились,
Редактора легко послать за штат;
Без Слова Божия всё на болотном иле,
А фавориты прежние по за углам шипят.
Работу тяжкую с фундамента начнём,
Благовествуя алчущим о Бог ежедневно,
Придётся корчевать, сорняк рубить мечом,
И новое творить с крещенья Евы.
Насколько проповедь Господь благословит,
На первый план подвигнется воскресший.
Евангельскую сеть забросить и ловить,
Когда в Христа уверует раскаявшийся грешник.
Духовный рост не спящим ощущать,
Всё твёрже будет пища для свободных,
Дар Духа Божия – бессмертия печать,
Даст силу победить монахов злобу.
Тогда, не раньше, первые статьи,
С Библейским вкусом первые заметки;
К больным придёт здоровый аппетит
Не на монашеские лживые «таблетки».
Мощам отпеть повсюду панихиду,
На крестные ходы поставить общий крест!
Редакторы, хочу серьёзно вас обидеть,
Чтоб к вечной Библии вы развернули перст.
08.09.2007. ИгЛа (Игнатий Лапкин) - ***
- Допустим, у Бога бы брал интервью
Дотошный и в разуме спелый;
Творенье окончено, в небе поют,
Архангелов хор и капелла.
И слышим: «Всё-всё хорошо и весьма»,
Не пахнет изъяном в помине;
Горит, не сгорая, в светилах тесьма,
С землёй не столкнутся, проносятся мимо.
Допустим, у Ангелов взял интервью
Один их собратий дотошных:
«Погасят ли тучи творенья зарю?»
«О том и помыслить не можем!»
Их сонмы, духовных существ в небесах,
Лишь в чувствах Создателя зрящих.
В гармонии чудной звучат голоса,
И быть не могло там иначе.
Допустим, Адам выдаёт интервью,
В момент при свидании с Евой.
Ластятся звери, мурлычут и льнут,
Довольство и справа, и слева.
«Как мыслишь, Адам, о своём существе,
Что скажешь, ощупав себя?»
«Как видите, счастлив я ныне вдвойне!» –
Безгрешно на голое тело глядят.
Допустим, что кто-то берёт интервью
У древнего змея, по паспорту – Дьявол
«Что скажете Вы, потеряв свой приют,
Нашли ли изъян, хотя малый?»
И дым с чернотой повалил изо рта,
Хуленье на Божье творенье,
А зренья не более, чем у крота,
Слова его горшие редьки и хрена.
Берём интервью у живых христиан,
Они славословят Христа и Писанье,
Неверие многих столкнуло в капкан,
Там воют кровавыми, дикими псами.
30.05.2006. ИгЛа (Игнатий Лапкин) - ***
- «Дорогой, бездорожьем, прямиком», –23.07.2003 ИгЛа (Игнатий Лапкин)
Слова… Их ежедневно, обиходно
Ногами проверяем, на обгон, -
На всех фронтах на них следы пехоты.
Излюбленной тропинкою до дома,
До кладбища, в лесу и по степи.
При многолюдстве, в закутке укромном,
Чуть старой половицей проскрипим.
Так сколько ж каблуков уже истёрли,
Подков железных истончили в прах?
Недобрые пути пометим стрелкой чёрной,
На них над нами надсмеялся враг.
Но те шаги по стёжкам и тропинкам,
Когда спешил душе не поперёк,
Где сердца жар сумел расплавить льдинку,
И светлое счастливо уберёг!
Благословен тот путь! Сияя белизной,
Указывал на крест Христа и вечность.
Едва приметный шел над крутизной –
От непогоды заслониться нечем,
Блажен счастливец, кто не пропустил,
Слов из Писания, что сказаны Христом,
Что Он есть Путь... Кто слышал и вместил,
И закрепил молитвой и постом.
Свой путь не начинай не помолившись,
Дверь не открой при выходе из дома.
Смирение в пути никак не будет лишним,
Не постыдит старательных и скромных. 2Пет.3:17
Узнай, кто до тебя, когда и как дошли: Евр.13:7
Следы святых, спасённых или павших? Кол.2:8
Каноны-вехи батюшки сожгли, Иер.23:11
И указатели все закадили сажей. Иез.22:28
Христос есть Путь, и Истина и Жизнь, Иоан.14:6
За Ним идущий достигает цели. Гал.6:9
С опаской прохожу догмат-карниз, 1Иоан.4:3
Легко сорваться в ереси-ущелья. 1Кор.10:12
- ***
- Доска разделочная – дело вовсе мелочное,
Подумаешь – хозяйкино подспорье.
Здесь эшафот с секирой бьют по темечку,
С любой лабораторией поспорят.
Как рыба мёртвая рассталась с чешуёй,
В ней столько тайны, не меньше, чем в масонстве.
Одежду-панцирь, лучше не сошьёт
Ни модельер-портной, на модниц лучший спонсор.
Сложнее микросхемы скелет у каждой рыбы,
Подогнанные косточки у мёртвой головы.
Чуть не спопашился, кость в горле встанет дыбом,
Уж лучше бы по-постному с одним куском халвы.
В разделочной разделалась с владыкой смертным тварь,
Ее стенанья, муки превзойдут Освенцим.
Здесь смерть поёт акафист себе или тропарь,
И тенор-соловей последнее коленце.
Икринок миллион в одной зубастой щуке -
По плодоносности лишь я превосхожу;
Здесь чудо не по щучьему, едва сумел пощупать,
Желудок на конвейер уже столкнул ножу.
Доска чудес не вынесет от свеженины-мяса,
Кровоточащих мускулов зарезанного агнца;
Колоть нельзя скотину, кто облачился в рясу,
А кушать до отвала подай святым поганцам.
Доска всё стерпит, вынесет, кровоточа обильно,
Не рассмотрев суставов, коленных сочленений.
Сожрут всё немощное, почитаясь сильным,
На гильотине-плахе живое станет тленным.
От пары вёсел птицы - культяпки пары крыл,
И вместо головы поющей лишь обрубок;
Язык-лопата тушку-труп зарыл,
Через гортань в объёмистый желудок.
На кухне столько пухнет у доски ,
Разделаться не в силах с аппетитом.
Здесь проповедник древний молотит нам в мозги:
«На кухне тайна смерти для умного сокрыта!»
31.07.2004. ИгЛа (Игнатий Лапкин) - ***
- Доспехи тяжкие монахи наложили:
Посты, моления с нескудным воздержаньем.
Старались для народа, вытягивали жилы,
Чтоб жеребцы на кобылиц своих не ржали.
Не помогло, рассыпалось, как из мешка пшено,
Пустыни обезлюдели, патриархии сгнили,
И на безверии облаял льва щенок,
И на акулу поднялась вдруг килька.
Обряд, обычаи, традиции, преданья
Забыты, позаброшены – без спроса,
Предвестники антихриста, еретики от Дана,
Учителя с прелживейшею тростью.
Я мысленно воскресшими их зрю,
В растерянности иноческих снов и привидений.
В веригах авва, признанный бирюк,
С ним ученик-послушник древне-вредный.
Пусть озирают вызревшие фрукты:
Безбожество, масонство и ислам.
От их монастырей миазмов запах трупный,
Базар вселенский и разврат-раздрай.
Неужто ни один бы не качнулся,
И не исторг пред миром раскаянья?
Вину такую осознает чукча,
И что-то шевельнётся даже в пьяном,
Но ни строки, ни звука от монахов,
Что проповедь сгубили вкупе с благовестьем.
Великий Исполни одним широким взмахом
Всё смёл и растолок булатный пестик.
Без обуви, щита, брони и шлёма
Рекорды ставили в глубинных размышленьях;
Евангельскую веру считали лишь условно –
Дождались к ним пожаловал разбойник Ленин,
На монастырских стенах сторожа уснули,
О вы, напоминающие о грядущем Сыне!
Летите, как орлы, быстрее пули,
Не мерою Бог за труды отсыплет.
15.08.2007. ИгЛа (Игнатий Лапкин)