Сотворил Бог Еву из ребра,
Помощницу и спутницу Адаму.
Чего здесь больше: худа иль добра?
Но есть сестра, жена и наша мама.
Впервые ощутившие тепло,
Святую ласку, тёплое дыханье…
Так не у всех. Кому как повезло –
Молочных струй вкусить благоуханье.
Не отрицаю. Жены есть святые.
Месяцеслов и «Жития» их чтут.
И что же? Все перевелись отныне?
В эмансипацию ушли и в институт?
Муж есть глава, как Иисус для Церкви.
По табелю о рангах расспроси.
Так почему ж авторитет их меркнет?..
Характер жён везде невыносим.
Ей невдомёк, что все мы умираем
Через жену, когда она нас учит.
Лишились святости и изгнаны из рая.
Растерзанные на навозной куче.
Жена – палач, учитель, прокурор.
Ей по плечу мозги мужские, сила?
О муже из избы выносит сор…
Она – война ума, сама в себе могила.
Аборты, кляузы, бессовестная ложь,
С соседкой стрекотанье у колодца.
Муж вспомнит дом и пробирает дрожь…
Какой была дивчиной, - скажут хлопцы.
Ты пожалей себя, отступница-сестра.
Свой норов обуздай, шальная кобылица.
Прочти послание Апостола Петра, -
Суд Божий – не пустая небылица.
Не шантажируй: возвращаюсь к маме.
Так! Не по-моему? Сейчас давай развод!!!
Взгляни же к небу! Ты в глубокой яме,
А не с детьми своими пашешь огород.
01.09.2001 г. ИгЛа (Игнатий Лапкин). п. Потеряевка
***
Жестокосердие – отнюдь не Божий дар,
Богоугодных дел при нём совсем не взыщешь,
Хотя бы был в душе большой радар,
Для недругов там нет питья и пищи.
Обиды копятся на ближних и на дальних,
И сердце там подобно камню в жерновах.
В чужих грехах он дока доскональный,
Чужим зловонием он до костей пропах.
Притом жестокость Ирода, Нерона
Возводят в эталон, нужнейший статус:
На неугодных не жалеть патроны
И попытаться не замедлив сцапать.
И никаких гарантий, что измениться может,
Сменить позицию свою хотя бы в чём-то.
Как Ровоаму лучшее что строже
В высокоумии и самости ища почёта.
Ему проклятия, а он, хоть трын-трава.
Как Шариков душить, топить не перестанет.
Глядит рвачом, где можно оторвать,
Бесстыжие зенки закрыл, как ставни.
Не только Троцкий, Ленин, вкупе Сталин,
Не только Гитлер с Геббельсом и Бором,
Но мы-то сами в христианстве стали
Похуже жидовья со всем кульбит-собором.
Рычит епископ – мстительный тиран,
И патриарх стучит железным жезлом.
И сердце – ржавую железку потерял,
Бациллы гнева в них с причастием пролезли.
О Никоне сотлевшем лопочет старовер.
Жестокосердие наследственно всосал с пелёнок,
Но ты его слова с Писанием лишь сверь,
Увидишь, сколь от истины тот отстоит далёко.
Дух Божий нежностью раскаявшихся тронет,
Чистосердечное Он примет раскаянье:
Виновны сами и ни единый кроме
Не примет этот стих лишь окаянный.
06.10.2009. ИгЛа (Игнатий Лапкин)
***
Жестокосердие не скрыть под лицемерством,
Оно проявится в дому и на дворе;
Едва рукой заденешь против шерсти,
И вспыхнет шапка на любом воре.
Как обращаются по-скотски со скотиной,
На зуботычины подковы не жалея,
Не будьте тупы – жирный сродни свиньям, –
На речи тяжкие не напасёшься клея.
Жестоко око, плотояден ум,
Не размягчёна Духом сердцевина,
Ремнями колесничными тянуть
Придётся то, что сатана подкинул.
Жестоковыйность в противленье Слову,
И Самому Христу, отвергнутому знатью.
Грех афишируют и повторяют снова –
В стране-котле такие, словно накипь.
Как можно о любви трепаться в храме,
В монастырях трещать о милосердье,
Не благовествуя до самых до окраин,
Не призывать в Христа тотчас поверить!
Жестокосердие у всех, кто не даёт
Напиться жаждущему, алчущих отбросит,
Пчелу застрявшую среди густых тенёт
Не вытащат сто лет спустя и после.
Историков подкупленная свора
Переиначивает бывшие уроки.
Народ не ведает, где Истине опора,
А от стоянья в храме мало проку.
Жестоко бьют некормленых овец,
Стригут безгласных, поснимали шкуры;
Отцами их зовут… какой же он отец. –
В вертеп разбойничий храм превратили сдуру.
Жестокосердие – вот главная черта
В характере епископов в Синоде.
Суд инквизиции от имени Христа,
Во благо мёртвого безродного народа.
13.09.2005. ИгЛа (Игнатий Лапкин)
***
«Живей живых» - верней мертвее мёртвых
Был прыщ лукавейший, казанский дармоед.
Он при зачатии, быть может, чёрту продан,
Что он родится, было множество примет.
Так Серафим Саровский и Крондштадтский
Вещали истово о том, что море крови
Прольётся на Руси – не будет в храмах Пасхи,
Разрушат и монастыри с фундаментом до кровли.
И он явился с Гитлером в апреле,
Себя, как самозванец провозгласил царём,
Он вымочен в растворах, чтоб кости не сопрели.
Великий лжец, всегда, везде во всём соврёт.
Шли ходоки к нему при полушубках,
Он нужды выслушал рабочих и крестьян.
Всех подобрал, послал в ГУЛага трубы,
Россию прежнюю на дыбу и распял.
В соблазн войдёшь – не демон ли сей нелюдь,
Сжиравший тех, кто и к нему прилип.
О промедлении рычал: «Оно смертельно»
В киот иконный влез звериный лик.
Слова о Боге выветрились вмиг,
Священное Писание скрывалось не у многих,
Горели по стране всё вороха из книг,
У благовестников давно уж перебиты ноги.
Бог допустил, и в мир явился ВИЛ,
Жрецы от партократии над истиной глумились.
Крестьянство лучшее пустил он на распыл,
И никому не приходилось рассчитывать на милость.
Сто лет спустя, а это не пустяк,
К нему стекаются не сдохшие скелеты.
«О‘кей, – бубнят, гнусавят, – всё ништяк!»
На эшафоте строят золотую клетку.
Есть в Вавилоне капище для смерда,
И памятники извергу с протянутой рукой.
Указывает путь прямой в геенну к смерти,
С ним рядом семиглавый невидимый дракон.
ИгЛа (Игнатий Лапкин). 04.09.2010.
***
Живём мы здесь без бурь и без цунами,
Всё зеленеет и цветёт до осени окрест.
Терактов нет, родные, скот – всё с нами.
Бог миловал и от пожара не пугает треск.
Мы в резервации сибирской, как туземцы,
Хотя компьютеры у каждого и пульс на Интернете.
Дворов двенадцать, бани и сортир-клозеты.
На благовестии по сёлам наших можно встретить.
Мы обеспечены сверх меры топливом и сеном.
Богослужение не только в день воскресный.
С полей и воздух с запахом отменным.
Как может быть, что здесь не интересно?!
Свободный отдых, ягоды, грибы,
Рыбалка, пусть пока не омуль, не форель.
И лес окрест ещё огонь не истребил,
Корабль церковный здесь не сел на мель.
Куда же ехать сдуру, лучшее искать,
Не оценить того, что без замков, воров.
Живущий здесь – не щедринский пескарь.
И превосходство жизни здесь так явно и без слов.
Но главное-то даже и не в этом,
Для тех, кто ищет Господа, спасенья,
Простор душе Евангельской, не заключённой в клетке,
Кто жаждет быть посыльным сеять Божье семя.
Возможности труда на ниве пожелтевшей, -
У каждого колодца в жар подражай Иисусу.
И ты – на иномарках, не налегке, не пеший.
И даже ребятишки благовестят не всуе.
Когда на практике мы слитны с идеалом,
Выруливает лайнер жизни на взлётной полосе.
Не десятины, души мы Господу отдали,
Но мир, но тишина висят на волоске.
Китай сорваться может, мусульмане,
Свои пожары и злодейства хитрых,
То как возопиём, когда кошмар настанет,
Все радуги цвета на траурной палитре.
ИгЛа (Игнатий Лапкин). 05.08.2010
***
Живешь в невоздержании уже который год.
Коня такого ржание куда же приведет? (посвящается Н.О.Ш.)
По нормам эгоиста пол суток спишь подряд...
«Живу один. Но триста мне не хватает, брат.
Куда истрачу? Странно... С дырявым кошельком,
И лежа на диване «Даёшь!»,-- машу клинком.»
Медлительность законом в иконостас возвел.
На труд любой со стоном пойдет такой осёл.
И критикой наполнит утробу, рот и уши.
Так ропщущие волны дом строящийся рушат.
Иронии злой демон злословит дело в корне.
Но без труда и денег и нищих не накормишь.
На всё ответит умно: газет и книг вагоны..
Но не о вечном думы, а о покое стонет.
Чудес не ожидает, - вне критики безделье.
Инициативу жалит, валяясь день в постели .
Несчастен, кто с ним рядом с душою малодушной, -
Пропьёт жены наряды и сам себя задушит.
Опомнись! Дни уходят, седеет борода.
А ты всё мямлишь: « Вроде,.. конечно,.. в общем,.. да»
Лопата, кисть, ножовка, перо.. да мало ль что,
Твоей руки ждут ловкой. Подставь больным плечо.
Уходит жизнь напрасно, будильник заржавел.
Светильник вдруг погаснет без масла – добрых дел.
Ушел учёбы поезд, талант в саду зарыт.
Начни немедля поиск, копай скорей арык.
Смоковницей бесплодной да не сгоришь в огне.
Не завтра, а сегодня! – Уже закат в окне.
Такую колымагу, ох, трудно раскачать;
Озлясь, устроит драку, и попадешь в печать.
Гора из знаний мышку, как выкидыш родит..
Сказал я может лишку, что просит ложку Тит ?
Скажу без откровенья, по опыту всех лет:
Состав в нем жирной лени сжуёт мой стих на нет.
Ужимкой акробата и, мимикой дразня:
«Что выправит горбатых? Вот так и ты меня!»
Но веря в милость Божью, чего-нибудь добьюсь;
Удар по толстой коже крестом, рождает плюс.
Внимание! Тревога! В ружьё! В смертельный бой!
Даёшь! С дивана трогай! Соделай плоть рабой!
На исповедь, к Причастью почаще приступай.
Кому принес ты счастье, циничный краснобай?
Читай Христово Слово! Сожги газетный хлам!
Рыбак не без улова – других приводит в храм.
ИгЛа (Игнатий Лапкин). 20.09.1988
***
Живи по уставу – правилам!
Правила, устав на видном месте,
В них буквально всё отображёно.
Где и что позволено, уместно,
Под запретом что, а что и разрешено.
Не дивись! Уже в раю запреты,
Смертная угроза изреклась.
От Христа пришло к новозаветным:
Соблазнившемуся лучше вырвать глаз.
Виноградник огражден оградой,
То есть данным Господом законом.
Нарушитель, вор тому не рады, -
Дезертир сорвал с себя погоны.
Им бы как полегче, самовольно,
Прихоти и самость, да пошире.
Там питаются твоим страданьем-болью
Вурдалаки, упыри, вампиры.
Хорошо иметь ориентиры,
И дорогу с вешками в метель.
Правила… Всё четко, не пунктиром –
По канонам выверена цель.
И не нами выдумано это:
Распорядок дня и светофор.
Выверены временем ответы.
И не надо «городить забор».
Как детей воспитывать серьезно,
Жен в повиновении держать.
Где нет Бога – водопадов слёзы –
На погибель выгнулись рожать.
Мудрость в подчинении порядку,
Внутренне и внешне обиходить.
Твердым быть, а не растяпой – тряпкой,
Научиться хлеб пускать по водам. (Еккл.11:1)
Да! У христиан иные вид и речи,
За столом, в пути и на работе.
А разболтанность, расхлябанность калечат,
К обмирщенью, вымиранию подводят.
30.08.2001 г. ИгЛа (Игнатий Лапкин), п. Потеряевка