Вопрос на тему «Московская патриархия»
Из книги — Лапкин И.Т. «...открытым оком», том 28
Вопрос 3949:
Раньше слышал много про Тавриона, что он был за перевод богослужения на русский язык. Так ли это? И как же его тогда терпело церковное начальство?
Ответ И.Т. Лапкина:
Лично не был знаком с ним, а встречался с теми, кто бывал у него на богослужении.
«В 60-70-е годы были отдельные случаи совершения богослужения (полностью или отдельных его частей) на русском языке: в Троицком храме Ленинградской Духовной академии митрополитом Никодимом (Ротовым), а также в Спасо-Преображенской пустыньке под Елгавой
архимандритом Таврионом (Батозским; †1978), на которого в годы его молодости также оказали немалое влияние обновленческие богослужения епископа Антонина (
Грановского) в Заиконоспасском монастыре в Москве, которые он посещал в 1920-е годы. Остановимся чуть подробнее на жизни и литургической практике о. Тавриона, ибо на его имени часто спекулируют современные обновленцы. Архимандрит Таврион (
Батозский), проведший много лет в тюрьмах и лагерях, был личностью благочестивой и по-своему незаурядной. Многие свидетельствуют о его неподдельной любви к людям, приезжавшим к нему. Но, к сожалению, несмотря на свою высокодуховную жизнь, архимандрит Таврион имел
католические и обновленческие симпатии, проявлявшиеся в его богослужебной практике. Об этом, в частности, подробно писали схиархимандрит Иоанн (
Маслов) в своём труде «Глинская пустынь» (М., 1992; 1994), архимандрит Рафаил (
Карелин), а также наш журнал «Благодатный Огонь» (2002, № 9).
После изгнания о. Тавриона из Глинской пустыни собором её старцев в 1958 году за введение
западных католических обычаев в этой обители, прославленной своими высокими православными традициями, архимандрит Таврион в 1969 году переезжает в Спасо-Преображенскую пустынь недалеко от Риги под Елгавой, где становится духовником. В это время пустыньку начинают посещать многие верующие, особенно из Москвы. Литургическая практика о. Тавриона носила не вполне традиционный для православия характер: в храме находилась католическая статуя Сладчайшего Сердца Иисуса, богослужения совершались отчасти на русском языке. По воспоминаниям прот. Валентина Асмуса, «приснопамятный архимандрит Таврион в пустыньке под Ригой читал воскресные каноны Октоиха в русском переводе Ивана Ловягина. Этот точный добротный перевод звучал, увы, очень коряво и, вопреки намерениям о. Тавриона, вовсе не был понятнее славянского текста» (Богослужебный язык Русской Церкви. История. Попытки реформации. М., 1999. С. 226). Архимандрит Таврион ввёл в пустыньке ежедневное причащение, что многих (как священников, так и мирян) сильно соблазняло, тем более, что причащал о. Таврион практически без исповеди и всех подряд ежедневно, иногда даже и инославных. Возвращаясь в Москву после посещения пустыньки, многие верующие пытались подражать такой практике о. Тавриона и причащаться на каждой литургии ежедневно, что иногда влекло за собой весьма плачевные последствия в духовном и душевном состоянии некоторых из этих паломников. Один известнейший духовник Троице-Сергиевой лавры в 1970-е годы не благословлял своим духовным чадам ездить в пустыньку под Елгавой к о. Тавриону, а если уж кто и собрался ехать – то ни в коем случае не причащаться у него. Что касается
католических симпатий, то скорее всего они связаны с западноукраинским происхождением о. Тавриона, где униатское влияние оставило свой отпечаток на церковной жизни и, прежде всего, – на обрядовой её стороне, которая запечатлелась в нём с детства. Обновленческие же симпатии, как мы упоминали выше, сложились у о. Тавриона в начале 1920-х годов, в ту пору, когда он в Москве посещал Заиконоспасский монастырь, где служил обновленческий епископ Антонин Грановский. Вероятно, эти реформаторские богослужения еп. Антонина произвели глубокое впечатление на молодого о. Тавриона.
Несмотря на свои литургические «особенности», арх. Таврион был, несомненно, добрым пастырем и поступал вопреки православной традиции, скорее всего, по простоте своей или по неведению».
1Пет.5:2-4 – «
пасите Божие стадо, какое у вас, надзирая за ним не принуждённо, но охотно и богоугодно, не для гнусной корысти, но из усердия, и не господствуя над наследием [Божиим], но подавая пример стаду; и когда явится Пастыреначальник, вы получите неувядающий венец славы».
Уже прекрасное светило Простерло блеск свой до земли
И Божие дела открыло: Мой дух, с веселием внемли;
Чудяся ясным столь лучам, Представь, Каков Зиждитель Сам!
Когда бы смертным толь высоко Возможно было возлететь,
Чтоб к солнцу бренно наше око
Могло, приблизившись, воззреть,
Тогда б со всех открылся стран Горящий вечно Океан.
Там огненны валы стремятся И не находят берегов;
Там вихри пламенны крутятся, Борющись множество веков;
Там камни, как вода, кипят, Горящи там дожди шумят.
Сия ужасная громада Как искра пред тобой одна.
О коль пресветлая лампада Тобою, Боже, возжжена
Для наших повседневных дел, Что Ты творить нам повелел!
От мрачной ночи свободились Поля, бугры, моря и лес
И взору нашему открылись, Исполненны Твоих чудес.
Там всякая взывает плоть: Велик Зиждитель наш Господь!
Светило дневное блистает Лишь только на поверхность тел;
Но взор Твой в бездну проницает, Не зная никаких предел.
От светлости Твоих очей Лиется радость твари всей.
Творец! покрытому мне тьмою Простри премудрости лучи
И что угодно пред Тобою Всегда творити научи,
И, на Твою взирая тварь, Хвалить Тебя, бессмертный Царь.
- М.В.Ломоносов