Вопрос 3344

Вопрос на тему «Объединение РПЦ МП и РПЦз»
Из книги — Лапкин И.Т. «‎...открытым оком», том 19

Вопрос 3344:

Столько писали против экуменизма и показывали всегда на таких иерархов, которые живут по меркам мира сего – торгуют водкой и табаком, лгут и участвуют в экуменизме. А теперь к ним идут на поклон. Как они теперь их оправдывают, что говорят в их защиту?

Ответ И.Т. Лапкина:

У беспринципности и бессовестности нет границ. Там остаётся пепел и его развеивает ветер пустозвонства и пустословия.

«Действительно, в советские годы некоторые иерархи Церкви в России шли на определённые уступки. Это не секрет, как и не секрет, что когда апостол Павел был ещё Савлом, он был ярым гонителем христиан... Патриарх Алексий принёс покаяние – он, совершая литургию почти ежедневно (более 300 раз в год!), вымаливает и свои грехи, и грехи своей паствы.

При его Первосвятительстве ежедневно открывается по три храма в день!.. Суждение о значении и качестве разных явлений в России при нашем недостаточном осведомлении не могут иметь пока окончательного значения и, в большинстве случаев, носят характер не директивы, а мнения отдельных лиц...

Взаимная любовь и забота о единстве церковном, особенно важная в дни ересей и расколов, требует от каждого из нас сугубой осторожности в наших выступлениях... Положение в России не имеет прецедента и потому никакие нормы не могут предписываться никем из нас в отдельности». «Декларация эта – часть истории нашей Церкви. Будучи церковным человеком, я должен принимать на себя ответственность за всё, что было в жизни моей Церкви: не только за доброе, но и за тяжёлое, скорбное, ошибочное. Слишком просто было бы сказать: я её не подписывал и ничего не знаю...

Сегодня же мы можем сказать, что неправда замешана в его [митрополита Сергия] Декларации... Отстаивая одно, приходилось уступать в чем-то другом. Были ли другие организации или другие люди из числа тех, кому приходилось нести ответственность не только за себя, но и за тысячи других судеб, которым в те годы в Советском Союзе не приходилось поступать так же?

У людей же, которым эти уступки, молчание, вынужденная пассивность или выражения лояльности, допускавшиеся церковным возглавлением в те годы, причиняли боль, – у этих людей, не только перед Богом, но и перед ними [людьми], я прошу прощение, понимания и молитв». (Алексий II. ЖМП, № 10, 1991). «Грех цареубийства, происшедшего при равнодушии граждан России, народом нашим не раскаян.

Будучи преступлением и Божеского, и человеческого закона, этот грех лежит тяжелейшим грузом на душе народа, на его нравственном самосознании. И сегодня мы от лица всей Церкви, от лица всех ее чад – усопших и ныне живущих – приносим пред Богом и людьми покаяние за этот грех. Прости нас, Господи!» (Из Послания Патриарха Московского и Всея Руси Алексия II и Священного Синода Русской Православной Церкви к 75-летию убиения Императора Николая II и его семьи, 1993.).

Как пример можно привести церковного историка Сергея Фирсова, который в октябре с.г. дал интервью на радио «Радонеж», и не одобряя политику митрополита Сергия, однако, не сомневался в его искренности и жертвенности. Но даже при искренности бывают ошибки, промахи. Господь нас смиряет и приводит к покаянию, без которого невозможно спасение».
 

1Тим.4:2 – «через лицемерие лжесловесников, сожжённых в совести своей».

Такие дельцы от религии, как Ридигер и Гундяев никогда не пойдут по примеру папы Маркеллина и патриарха Павла, предшественника св. патр.Тарасия. Они пали, но покаянием восстали и конечно же, никогда уже не претендовали на свою бывшую должность. Эти же мёртвой хваткой вцепились в греховное прошлое и в свою доходную должность славолюбия.

Если бы они открыто раскаялись, то могли бы быть прощены, конечно же, оставив свои должности навсегда.

Лук.15:21 – «Сын же сказал ему: отче! я согрешил против неба и пред тобою и уже недостоин называться сыном твоим».

1Кор.15:9 – «Ибо я наименьший из Апостолов, и недостоин называться Апостолом, потому что гнал церковь Божию».

Меня спросили, что бы я хотел
У Господа повыспросить, в чём не согласен.
Бог у меня в гостях, на табурет присел,
И у меня вопросов нет, всё стало ясно.

И всё, о чём мечталось и ждалось,
Не чаялось, чтоб сбылось, воплотилось;
Но посетил, как мытаря, Христос,
И все вопросы испепелила милость.

Всё разрешилось как бы само собой...
Отпущенное время истекало,
Душа свободно пела, не была рабой –
Всё рабство из души ушло по капле.

Не высказать, что сделалось внутри,
Не в теле, нет, не в сердце, много глубже,
Когда Иисус со мной заговорил.
Слова Его вошли сначала в уши.

И в жилах… нет, не те слова пишу,
А много глубже и прочней стократ,
Как будто бы уже свершился Суд,
И мой Господь со мной – Он лучший Брат.

И разделенья не было между нами, –
Настолько близко-близко, как одно,
Вошёл привычными Библейскими словами,
Которые люблю, уча давным-давно.

Меня спросили: было то во сне,
Не наяву же, лишь в воображенье?
Но стало именно тогда ясней:
Христос – Тот Свет, и перед Ним всё меркнет.

Мне кажется, мы так и не расстались,
Он, рядом наклонившийся, со мною,
Своим дыханьем Библию листает,
Прохладу создаёт при искушенье знойном.

Господь, нам хорошо и на прогулке,
Не покидай и в тягостном труде;
Напоминанье милости – в колечке круглом,
И в полукруге радуги: «Молись и не робей!».

20.12.06. ИгЛа