Изобретатели и в древности седой
Придумывали разное, хотелось не дремать,
Булыжник чтобы падал в какой-то чан с водой,
Додумывался кто-то перевернуть кровать.
В том более всего монахи изощрялись,
Свеча пережигала какую-либо нить,
С вечера слуге показывали пряник,
И рядом кнут, умел чтоб во время будить.
Сон сладостно вкусить и по утру прогнать, –
На это трудится столетья индустрия.
В далёком детстве нас будила мать,
Те руки нежные, как у голубки крылья.
Кто мир разбудит? Он в глубоком сне,
В беспечности медвежьей, в зимней спячке,
Иной всю жизнь проспал, на голове уж снег,
Совсем не пробудившись уже затарен в ящик.
Встань, спящий! Встань обугленный мертвец!
Пора пришла услышать голос Иисуса!
Отвергни сон, себя и возлюби свой крест, –
Кто свыше не родится, те явно не спасутся.
Восстанет кладбище по крику петуха,
Архангел затрубит, и сотрясутся горы.
Кто с Богом примирился, тот умер для греха,
Он ада избежит, его минует горе.
От сна нездешнего, что назывался смертью,
Воскреснет наша плоть, с душой соединится.
Кто в Церкви, как в ковчеге, и в Таинства поверил,
Он перед всей вселенной окажется вдруг чистым.
Будильник столько мыслей уснувших пробудил,
За совесть зацепил трезвон благословенно,
Не встанет лишь мертвец или сплошной дебил,
Кто строит не из золота, а из гнилого сена.
Кто изобрёл будильник, воздай ему Господь,
Мне друга подселил, недремлющего стража;
Он в пять без двадцати мою поднимет плоть,
Напомнил мне про Суд, и вам пусть то же скажет.
03.11.2005. ИгЛа (Игнатий Лапкин)
***
Израиль вырывался к свободе из Египта,
Младенцы-мальчики желанные ни гибнут.
О, сколько их, едва вздохнув, погибло,
Конца и края до сих пор не видно.
Египет казнь достойно воспринял,
Открещиваясь от пришельцев странных;
Сыны Израиля не тонут и в морях,
И не погибнут при смертельных ранах.
Бог Иегова вызвездил им путь,
Врезаться будут с обрезаньем новым,
Наткнётся Гитлер, в них найдёт капут
По плану Божьему и это – безусловно.
Жестоковыйные – в том так и закрепились, –
В манипуляции кагала Иуда вовлечён,
Всегда по своему по-иудейски мыслит.
Им столько бед и будто нипочём.
Их не найдёшь ни в поле, ни на стройке,
Ни в шахтах, ни матросами на баржах,
А на словах они все «за» – не против,
Другому путь в сантехники укажут…
А мы, стремящиеся небо покорить,
Не только космос, но в виденье третье.
Готовы ли расслышать бедных крик,
За страх Господень ухватившись крепко?
Страшиться обращения назад,
Туда, где пленные сгнивали в подземелье;
Для памяти тех дней наручники висят.
Не верится, что вырваться сумели.
Нам вверено так много донести
До подрастающих о рабстве коммунизма.
Роль колокола да исполнит стих,
Напомнит о российской жуткой тризне.
Свободу полную в Иисусе получили,
Воспользоваться ею шанс отпущен.
Благослови на бой, Иисус всесильный,
Бог Иегова всюду Всемогущий.
29.01.2008. ИгЛа (Игнатий Лапкин)
***
Израиль вышел из страны Египет,
Не мирно, как прилично бы друзьям,
Обугленный, обглоданный, в обидах,
Как две собаки, что разнять нельзя.
Исход свершился вслед за Бытием,
Бог Иегова вывел непослушных,
И в первый класс пинками и битьём,
И сорок лет без пенсий, без получек.
«Я Бог единый! Я и нет иных
Богов страшилищ, виденных в Египте!»
Так Библия рождалась, первый стих,
Бог никому на грех не делал скидки.
Не поклоняйтесь чуждым божествам,
За верность Богу столько обещаний.
Но за углом уже шептал Дафан,
На Моисея скопищем рычали.
Авторитет Единого Творца
Избранник Моисей ковал в пустыне,
Грозил смутьянам, жезлом потрясал:
«Род непокорный, кто посмеет пикнуть?!»
Но выросшие в рабстве с детских лет,
Свободу не ценили, жаждали вернуться
Туда, где лук, чеснок, забыв про плеть, –
Вот так же перестройка и у русских.
Бог чудесами украшал им путь,
Глас с неба выдал первые скрижали;
Они же рвались в рабство повернуть,
За коммунистов зря голосовали.
Пророки умоляли и грозили
За идолопоклонство ещё с тех первых лет,
Бог манной-хлебом наполнял корзины, –
Неблагодарность с каждым днём видней.
Не оборачивайся до Содома вспять,
И не ищи, где слаще и где мягче.
Бог может тот ГУЛаг нам повторить опять,
Затарить подлых в безразмерный ящик.
30.11.2007. ИгЛа (Игнатий Лапкин)
***
Израиль согрешил… Враги напали,
Пленили, независимость ушла.
Оружье сдать! Под страхом смерти сдали,
А в кузницах остывшая зола.
Огонь погас, ржавеет наковальня,
Приказ неукоснительно проверке подлежит.
Обыски идут по всей стране буквально.
Точила сдать, все стрелы, столовые ножи.
Кому топор подправить, наточить, -
За всем идти к врагам проклятым…
Забыли как и выглядят кинжалы и мечи,
И редко кто зарыл, на чёрный день припрятал.
Эксперт, цензура вражья разрешит
Зазубрины сточить – едва ль позволит.
Коня не подковать, колёса все без шин,
Терновник и волчцы заполонили поле.
Позор такой не пережить народу…
И вот восстал из ямы Гедеон,
Ведёт дружину пить, склонилися у брода.
Из вражеских шатров струится страшный сон.
Не злым Мадианитянам составлять
Тот индекс запрещённого оружья.
Чем распахать новину и старые поля –
Зернохранилища давно уже порушены.
Подправлен горн, куют во все колокола,
Пылает жаркий уголь на решётке,
Стальную ЛЕНТУ режут… Такие, брат, дела.
А кузнецы разысканы, в почёте.
Горой мушкеты, пилы, топоры,
Эскиз оружия, что в « Житиях» сверкали.
Предателям не жить, скрываются воры,
Но меч их поядает, убежища не стало.
Земля в цвету, заносит след поганых,
Их капища в руинах и попраны знамёна.
Рассвет прохладой дня залечивает раны,
А трусость и корысть проклятьем заклеймены.
Дым фимиама в мирной тишине
Благоухает святостью молитвы.
Но все настороже … оружье и шинель,
Подкован конь.. И меч до первых звуков битвы.
27.09.1986. Тюрьма.
***
Израненный разбойничьей ватагой
Лежал в кювете иудей-паломник…
За валуном грехи мои залягут,
И руки за спину с проклятием заломят.
Прошёл священник, сгорбленный левит,
И поспешили прочь скорее смыться.
Никто на раны не спешит возлить
Елей с вином, – о том нет даже мысли.
Всё помнится, как будто час назад,
Самарянин с ослом как бы в тумане,
Дрожал я весь, предсмертием объят –
Не ждал, что перемена вдруг настанет.
Тот дом и первые Евангельские строки
Бегут, навзрыд потерянного ищут.
Сражённый, двери открываю кротко,
Несу скорее питие и пищу.
И губ запекшихся коснулась благовестье,
Любовь Христа объяла долгожданно.
Не просто было на Голгофу взлезти,
И познакомиться с незнаемой «Осанной».
К тем двум динариям, – теперь гостинник сам, –
Трудясь, приращивал истёртые копейки;
Пошли тревог, страданий полоса,
Не раз на каменном напрасно сеял.
Пример священники доселе не явили,
Левиты-дьяконы орут за перевалом;
Казалось, что без них сплошная гибель,
Псы невоздержности меня валили, рвали.
Но Иисус с любовью наклонился,
Как будто я был самым дорогим…
В дневник вписалась светлая страница,
Час искупления в сплошной ночи пробил.
Дай, Господи, расслышать стон предсмертный
Израненных, покинутых, забытых.
Не заблудиться в жуткой круговерти,
Моя гостиница не заперта, открыта.
05.02.2008. ИгЛа (Игнатий Лапкин)
***
Иисус грядёт… Он постучится в двери.
Ввиду имея сердце, ум, на подселенье душу.
Пытаюсь этот миг к себе примерить,
Не оробею ли, пред пропастью не струшу?
Расслышать стук… А будет ли Он ждать,
Не распахнёт ли дверь, минуя ожиданье?
Нередко гром бывает явно без дождя,
С громоотводом вместе вспыхивают зданья.
Грядёт Мессия, Бог, отвергнутый жидами,
На облаках, как молния с востока и на запад,
С вторым пришествием Богоявленья ждали,
Где труп, там и орлы, туда летим на запах.
Благослови, Грядущий во имя Иеговы,
Единственный, во всём неоспоримо верный.
Но люди счастье лепят к изогнутой подкове,
Христу из двух подков сплетая терний.
Грядущий не умедлит, как и обещал,
В срок уреченный время остановит;
И сонмы Ангелов с Началом всех начал,
Мир переплавится и превратится в новый.
Грядёт, шаги его в грядущих катаклизмах,
Мелькают через жалюзи в подобии оленя.
Мы благовестием Христа приблизим,
Хотя и кажется, всё где-то в отдаленье.
Но наша смерть, исход из жизни этой
Для нас и есть Его приход за нами.
А во втором пришествии сгорит в огне планета,
В Христа уверовавши это всё познали.
«Гряди, Иисусе», – в пепле вопиет невеста,
Мы чаем и тоскуем о воскресеньи мёртвых.
Дорога дальняя, обычай есть, присесть бы,
Пока труба Архангельская крышку сбросит.
Пока же мы грядём, благовествуя нищим,
Мы богачи духовные, хотя и в нищете.
Потерянных овец и агнцев всех разыщем.
Грядущий при дверях... Определись, ты чей?!
15.09.2009. ИгЛа (Игнатий Лапкин)
***
Иисус к Иордану уже подошёл,
Толпятся евреи, народ разношёрстный.
И нищий доплёлся, отбросил мешок, –
Лишь на картине всё явлено просто.
Молва о Крестителе, об Иоанне
Катилась, текла по извилинам мозга.
Но кто он, устроивший общую баню?
Дошёл, оказалось почти уже поздно.
Вчера в полудневной жаре при реке
Крестился Иисус, но об этом ни звука;
К Захарьеву сыну смогли прикипеть,
Громил он пришедших за зло и проступки.
Но берег песчаный успел опустеть,
Свидетели видели, что тут случилось,
Как воины Ирода гнали гостей,
А было здесь всё и пристойно и чинно.
Креститель был схвачен и уведён.
Смущённые бродят ученики.
Припомнилось слово ходящим при нём,
Мессию дождались, узрели почти.
Срок высветил главное у Иоанна,
Он сердце просил приготовить для встречи.
Пути искривлённые выправить прямо,
Дабы приходящих не искалечить.
Ревниво следили они за Мессией,
Пытались сравнить с житием Иоанна.
Пред грубою силою власти – бессильны –
Любого солдаты приколют и в яму.
Казнён Иоанн и распяли Иисуса,
От страха сидят взаперти от евреев.
Дрожащие, в списке их вовсе не густо,
Спасут ли запоры и Лотовы двери?
В Пятидесятницу дверь распахнулась,
Шагнули в толпу благовестники Слова.
Мир встретил святыню волной богохульной,
И нам не обещано что-то другое.