размер шрифта

Поиск по сайту



"Преемники святых апостолов?"

Из книги – И.Т. Лапкин «Для слова Божьего нет уз...»


Владычний циркуляр, который приводился в одном из предыдущих разделов нашего приложения, явно нуждается в некоем комментарии. Но прежде всего хотелось бы поместить его в общий контекст отношений Игнатия с его Архипастырем. Были ведь времена, когда они выглядели по-иному! Владыка охотно принимал и подолгу слушал Игнатия, терпел даже некоторые его обличения. Завидев его в епархиальном управлении, просил подождать батюшек, сидевших в очереди на приём. Поощрял его ревность о Церкви. Предлагал рукоположение. Особенное благоволение проявлял архи­епископ Гедеон к Игнатию после присоединения к патриаршей Церкви довольно большой группы т. н. «Истинно-православныж христиан» в результате долгих миссионерских усилий нашего неутомимого проповедника.

Было и другое. Не помогал пряник – приходилось и кнут употребить: издавались послания с прещеньями и угрозами. Уж слишком рьяно принялись барнаульские «златоустовцы» бо­роться за евангельское просвещение и за чистоту церковной жизни, уж слишком острым стал конфликт с Алтайским благочинным, в котором владыка прежде на словах поддерживал Игнатия и его друзей.

Вот отрывки из более ранних писем Лапкина к архиепископу:

«Ваше Высокопреосвященство! Да продлит Небесный Владыка годы Ваши во благо церкви Христовой!

Прочитал Ваше письмо. Вы пишете: «Учить теперь все хотят!» Да, учить человеческим вымыслам много желающих, а вот учить слову Божию (Пс. 118:113), как учили святые отцы, Апостолы – день и ночь (Деян. 20:31)– почти нет. Если я сказал, что «труд­нейшее поприще в жизни – спасать грешников проповедью о Христе Распятом и Воскресшем», то имел ввиду и жизнь проповедующего: святость, ревность о деле Божьем, дерзновенный подвиг до смерти за вверенных малых сих.

«Если, о пастырь, хотя одна овца погибнет по твоей небрежности, то вам не хватит всей вашей жизни, чтобы загладить сей тяж­кий грех», – говорил святой Иоанн Златоуст.

А сколько гибнет их?! Отчего? – «Истреблён будет народ мой за недостаток ведения; так как ты отверг ведение, то и Я отвергну тебя от священнодействия предо Мною, и как ты забыл закон Бога твоего, то и Я забуду детей твоих»Ос. 4:6.

Если принять, что только православные люди угодны Богу, что они есть дети Его – то к ним будет это слово. У кого ещё на свете есть такое неведение о своей вере? И не к православным ли священникам относится это грозное слово, что они не желают учить ведению о своём Творце?

Великий Златоуст учит: если кто и несправедливо будет указывать тебе на твои недостатки, то и в таком случае поблагодари обличающего за доброе его намерение, ибо он хочет тебе помочь отстать от твоих грехов.

Если бы я говорил свои слова, то и тогда следовало к ним прислушаться. Но тут слышится Великого Бога слово великое...

«Проповедь – неотъемлемая часть литургий», – пишете Вы. Но вот во многих храмах до сих пор нет и слова о возрождении свыше, о перерождении, о покаянии в обновлённой жизни.

Далее Вы сообщаете, что за всенощным богослужением практика церковная не знает случаев произношения проповеди. Да, если смотреть на порочную практику сегодняшних горе-пастырей, то тогда, конечно, всё в порядке, идём ко дну. Но если посмотреть в слово Божие, то... «продолжил слово до полуночи... беседовал довольно, даже до рассвета»Деян. 20:7, и др. «Проповедуй слово, настой во время и не во время, обличай, запрещай, увещевай со всяким долготерпением и назиданием»(2 Тим. 4:2). Вот это и есть подлинное учение святой Церкви.А если«кто наблюдает ветер, тому не сеять, и кто смотрит на облака, тому не жать»(Еккл. 12 гл.).

Литургия есть проповедь, но проповедь непонятная для про­стого народа, сокровище за семью печатями. Если сегодняшние пастыри, взявшие в свои руки жезл руководства народом, и не счи­тают, что время благопоспешает к ним и не пришло время проповедовать, и все говорят, что время ещё не пришло, то пришло«вам самим время – жить в домах ваших, украшенных, тогда как Дом сей в запустении»(Аггея. 1:5). Разве Вы, как архипастырь, не видите, что делается с народом, приходящим даже часто в храм Божий? Если бы приложили к тому сердца пастыри! Как же так случи­лось, что пастухи отошли от овец и овцы предоставлены самим себе?

Жажду встречи с Вами, и да сохранит Вас Господь для Царствия Своего. Игнатий. 6.11.78».

Вот и другое письмо, показывающее, что Игнатий не одинок был в своей борьбе (сокращены только некоторые библейские цитаты):

«Настоятелю Покровского собора города Барнаула о. Николаю Войтовичу от прихожанки сего собора Шитиковой Валентины Афанась­евны.

Вот уже пять лет прошло с тех пор, как я, простая прихо­жанка, бывшая великая грешница, по великой милости моего Твор­ца и Спасителя была облагодетельствована Им и получила неизре­ченную радость и неисследимое богатство моего второго – духов­ного рождения. А до этого была и крещёная, Вы сами лично кре­стили меня, и я, считаясь верующей, не переставала грешить. На исповеди ничто не располагало меня признаться в своих гре­хах, да батюшка этого и не требовал, скорее накрывал епитрахилью и я, чувствуя внутреннюю тяжесть и неизъяснимый страх, подхо­дила к Чаше.

С горечью вспоминаю эти дни, и теперь, когда вижу такое отношение священников к исповеди, хочется крикнуть: Перестаньте безумствовать! Вы легкомысленные врачи!

Вот так, обманутой, я и жила до того светлого дня, когда Господь призрел на меня. С тех пор смотрю на этот невежествен­ный мертвый народ с сердечной болью и в храм иду, как на казнь.

Дом Божией благодати сделался пристанищем всякой нечистой птицы. Священники предоставлены самим себе, народ – сам себе. Нищие с сумками и с чем угодно бродит по храму во время свя­щеннодействия. В храме всеобщее движение, о молитве и думать некогда. Каждой из бабушек нужно пройти по храму, облобызать все стены, все иконы, разносятся пачки свечей, поставить что-нибудь на панихидный стол, написать бумажку, сделать заказ на молебен и другое. Времени молиться нет. Порядок наводить некому да и невозможно.

Нужно живое слово Божие, как меч обоюдоострый, а его нет! Священники сами невозрождённые, а написано: «Если слепой ведёт слепого, то оба упадут в яму»Мф. 15:14. Что вы сделали с благодатью Божьей, горе-пастыри? Ваши овцы, если можно так сказать, должны укрыться в вас, как в неприступные стены Иерусалима, а вы как ограда пошатнувшаяся, потому овцы разбега­ются от вас во все стороны. Вы облеклась в обрядность и спите литургическим сном, а живую воду скрываете от народа, хотя проповедь Евангелия является неотъемлемой частью богослужения. Конституция дает возможность учить людей закону Божьему... Откуда же у вас такой страх? Ведь власти на Суде перед Богом правее вас будут, потому что вас ещё не били, а вы уже сдались; и трепещете, хотя вам первым должно сражаться за истину до крови, а вы в этом отношении ниже пасомых.

Вы должны отстоять свободу во Христе для церкви, чтобы она приносила добрые плоды, а не волчцы и тернии, а вы гото­вите сынов геенны. Где овцы ваши? – У свиных корыт. Почему для детей нет Евангельских школ, а у сектантов есть? Они сумели отстоять свободу, и дети их с ними, потому что они идут без­боязненно. По вашим действиям можно сказать, что вы наёмники. Вы спрятались в хороших домах за семью замками, но и оттуда вас извлечет Господь и выставит вашу наготу на позор пред народом. Куда вы спрячетесь, куда убежите от грозного Судии? О, горе, горе вам! «Слишком коротка будет постель, чтобы протянуться, слишком узко и одеяло, чтобы завернуться в него»Ис. 28:20.

Это было с Израилем. Это было с Иудеей. Неужели это для вас не урок? Над вами занесён меч Божий за небрежение к делу Господню. Одно то должно быть для вас стыдом, что женщина вас обличает. Женщины больше пастырей ревнуют о делах благочестия и святости, потому что дети растут безбожниками, а они не находят выхода из этого положения, народ изнемогает от вла­сти греха.

Устыдитесь, пастыри, и покайтесь, пока рука Его ещё простёрта, чтобы спасать. Если не обратитесь, Господь пожалеет народ Свой и даст других пастырей, а вы как трава будете скошены. Зачем вам погибать? Ведь очень многие молятся о вас, а те, кто пошли за Христом, ничего не страшатся. Ведь все мы умрём, так уж лучше верным бойцом умереть, чем жалким трусом. Вы призваны быть слугами народа, а от вашего теперешнего служения ни одна душа не пробудится.

Алтайский край – это большое государство, и вы, о. благочинный, имеете власть над ним Божию, и если бы ревновали по Евангелию, то атеизм давно мог быть побеждён. Вы заморили народ голодом, на вас лежит самая огромная вина. Когда Саул отступил от Бога, ему даже пророк Самуил не мог помочь. Есть такая грань, за которую человек не должен переходить. Устрашитесь, отче, может быть ещё не поздно. Мы молимся о вас, не ожесточи­те вашего сердца. Если вы в ближайшее время не исправите поло­жения в храме, то я поеду к владыке Гедеону, а если и он не поможет, поеду и к Патриарху. Барнаул. 12 января 1978 года».

 Через месяц Игнатий и двое его друзей пишут ещё одно письмо владыке:

«Высокопреосвященнейший Владыка! Неужели, говоря правду, мы стали врагом Вашим? Вы прекрасно знаете, какое духовно-мёртвое состояние в Барнаульской церкви, да и не только у нас. Мы хотели надеяться, что после наших бесед, сообщения сестры Валентины Шитиковой Вы, Высокопреосвященнейший, как-то повлияете на нашего настоятеля о. Николая в положительную, разумеется, сторону. Но увы! Наши просьбы были вполне выполнимые, не проти­возаконные, умеренные, а именно:

  1. Возобновить Апостольскую проповедь Евангелия, проповедь о рождении свыше, о водительстве Духом Святым, о жизни по духу, о искреннем покаянии. Обязательно проповедовать в субботу ве­чером, когда наибольшая посещаемость молодежи, и ежедневно призывать следовать за Христом.
  2. Навести в церкви порядок, прекратить торговлю во время богослужения.
  3. Воцерковлять новокрещёных детей и причащать, для чего есть алтарь и св. дары внизу церкви, на первом этаже Покровского собора.(Игнатий предлагал вынести свечной ящик, который он называл «алтарём маммоны», из храма во двор или во всяком случае прекратить продажу свечей и просфор в важнейшие моменты. Требование вызывало, пожалуй, наибольшее раздражеие настоятеля).
  4. Исповедь начинать с вечера, или же до начала богослужения, проповедать хотя бы оглашение впервые пришедших к причастию. В храме во время богослужения это сделать невозможно. Какой страшный грех берут на себя пастыри, когда допускают до Причастия неверующих, накрашенных и курящих даже в этот день, до причастия. Владыка святой, земля вопиет и небо слезит о беспутстве жизни номинальных христиан, которыми полны церкви. Исповедь нужно, крайне необходимо перенести вниз, где батюшка мог бы громко проповедовать, не мешая батюшке служащему.
  5. Богослужение укорочено до предела. Каноны святым обрывают и трудно даже знающему ход службы следить за ходом богослужения. Конечно, для этого нужны ревностные служители Божии, а не наёмники. Когда об этом сказали настоятелю, то он, как гонитель христиан, прибег ко лжи, чтобы разогнать, раздавить всех, кто мешает жить ему беспечно.

Конечно, будучи человеком плотским, не любящим христиан, не понимающим сути Христова учения, он за годы своего власт­вования здесь заморил церковь: люди не знают Христа. Уповать на одно Причастие не приходится, если нет веры в искупление Кровию Сына Божия.

 Устройте нам встречу с настоятелем, и Сам Бог покажет вам, что онсовершенно неверующий человек и враг духовного возрож­дения. Он смертельно ненавидят воскресших из мертвых.«А о том надобно было радоваться и веселиться, что брат твой сей был мёртв и ожил, пропадал и нашёлся»Лук. 15:32. Он не может порадоваться, что Бог воскресил кого-либо из бывших его компаньонов по увеселениям.

В ярости против духовной жизни он имел дерзость сказать иа праздник Богоявления: «Безрассудны те люди, которые хотят жить по духу». Какой парадокс: в день Богоявления, когда отверзались небеса, когда голос Отца Небесного призывает принять Сына Его Единородного, в Котором Его благоволение, в этот самый день носящий ризу спасения называет безрассудными живущих по Духу Иисуса.

«Для чего, Господи, ты попустил нам совратиться с путей наших, ожесточиться сердцу нашему, чтобы не бояться Тебя? Обратись рада рабов Твоих, ради колен наследия Твоего. Короткое время владел им народ Святыни Твоей, враги наши попрали святилище Твоё. Мы сделались такими, над которыми Ты как бы никогда не владычествовал, и над которыми не именовалось имя Твоё»Ис. 63:17-19.

Владыка святый, призовите настоятеля к элементарной чело­вечности, ибо его все батюшки боятся. Он помыкает ими, как мальчишками. Привыкнув за годы своего бесконтрольного влады­чества здесь, в Барнауле, вершить суд над неугодными ему, он во время исповеди, проходя мимо исповедующего батюшки, громко упрекает его: поскорее, нечего тут с каждым разговаривать... Крестом может при благословении так двинуть неугод­ному по губам, что больше к нему не подойдёшь. Если настоятель пришёл, то конец всякому помышлению о Божием. Разговоры только мирские в его присутствии можно вести, а иначе ты фанатиком покажешься ему, ненормальным психически. Он есть «чудо» XX века: сам невозрождённый духовно, но поставленный возрождать. Пусть он назовёт и покажет хотя бы одного человека, кто обра­тился бы ко Христу, кто принял Христа в своё сердце от его проповеди за 20 лет служения его. Пусть бы он хотя как наёмник трудился, отрабатывал хлеб свой, но и этого нет. Он сделал больше всех зла для церкви Христовой в этом городе, больше чем открытые враги. Хор заполнил табакурами и пьяницами. Слышно вни­зу, как кто-то руководящий кричит на хорах во время службы: милицию позвать что-ли, развели тут свинарник, понапьются... Нелегко, конечно... А внизу много неверующих, то-то привлекли мы их к вере православной.

Интриги, честолюбие, умение чужими руками задавить неу­годных – таковы плоды ищущей бездуховности. Нечеловеческую ненависть в настоятеле вызывает любая проповедь о Христе. Таковому, кем бы он ни был, рядом с ним уже не бывать. Опутанный трепетом потерять своё месте, чего он лишил паствы? До конца знает один Бог. Сколько проповедующих оклеветал он перед духовными и светскими властями. Окружив себя неверующими и безвольными людьми, он полновластно творит расправу, угрожая объявить анафему с амвона. Нащупав тот минимально допу­стимый вид в служении, в поведении, чтобы хотя приблизительно сойти за верующего, он давит на все подвластные ему церкви, на неугодных, подаёт списки властям мира сего, «и если бы не Господь был с нами, когда восстали на нас люди, то живыми они поглотили бы нас, когда возгорелась ярость их на нас»(Пс. 123:2-3).

Неужели Вы, архипастырь, как верующий человек, не видите той беды, куда завёл настоятель Барнаульскую церковь? Он рассеял всюду тьму египетскую, осязаемую, которую не рассе­ивает ни блеск митры, ни Ваши приезды, на которых вы бесконеч­но превозносите друг друга, а окоростовевшие от грехов овцы в вас хотят видеть Христа.

Приезжайте сюда. Хотя бы раз как духовный инспектор, как пророк, как полномочный представитель Иисуса, исцеляющий и грозно нас обличающий во грехах; спросите народ о знания пути спасения, а не того, как при водосвятии рёбра ломают! Если Вы не страшитесь никого, кроме Бога, и скажете настоятелю о том, то настоятель посодействует тому, чтобы Вы более сюда не приезжали, а разделили участь архиепископа Павла, бывшего до вас здесь архипископом. Павел совсем и немного задел в слове своём настоятеля Войтовича, и тот сказал: «Последний раз прие­хал», – как передала то слышавшая его служанка Мария Демидовна.

Сейчас настоятель добивается, чтобы убедить Вас в том, что мы не православные, и воспользовавшись Вашим гневом, Вашими устами проклясть нас. Но видит Бог, что мы ни в чём том не повинны, в чём он злостно обвиняет нас.

«Вспыльчивый человек возбуждает раздор, а терпеливый ути­шает распрю»(Притч. 15:18). Имейте же терпение, о Архипастырь, мы как во дворце царя пришедшая Есфирь. Прострите к нам, рату­ющим за чистоту святой Первоапостольской церкви, прострите свой архипастырский жезл и тщательно вникните, что затеял Аман против народа Божия! Не окажитесь, Владыка, на стороне врагов Христа. Смиренно просим молитв ваших и ответа. Вы только дайте возможность для служения самоотверженным – и рассыплются вра­ги, здесь молодые Гедеоны готовы сражаться за истину, за очищение Церкви Божией, за пробуждение. Убедительно просим Вас, владыка, призовите к покаянию настоятеля Войтовича, иначе ярость его достигнет и Вас. Мы, как тот македонянин, зовём Вас: приди в Барнаул и помоги нам(Деян. 16:9).

Указываем только три подписи, ибо, если фамилии попадут настоятелю, он в тот же день может предать всех властям мира. Если же будет нужно, то соберём подписей десятки и сотни, ибо не в углу совершались дела по умерщвлению душ, по превра­щению дома молитвы в вертеп разбойников.

Помолитесь, Владыка святой, о нас грешных, запуганных пастырем. 15 февраля 1978 г.».

Ответ владыки Гедеона до нас не дошёл. Знаем только то, что можно понять из нижеследующих писем Игнатия архипастырю:

«... Вашим именем, владыка, подписана была какая-то бумага, в которой мы клеймимся, как враги церкви Христовой. Не могу поверить, что это ваша рука подписала. Требую не суда кесаря, но суда вашего и в присутствии обвинителя. Да простит ему Господь всё, что он против нас везде говорит, и лично перед Вами. Да не вменится в вечности ему это в вину.

Дело затравленной Церкви, оккупированной безбожниками по грехам всех нас. Не отделяйтесь от народа... «Омойтесь, очиститесь!» – зовёт Господь. В данном случае, это – проповедь Евангелия не­престанная.

Как же из 500 тысячного города нет молодёжи совершенно, той, которая по жизни была бы не хуже сектантской, которая бы знала слово Божие и трудилась для приобретения душ для Христа... Безбожники руками епископов удушают всякую живую жизнь в Церкви. Смиренно молю вас, зная Вашу кротость и Ваш гнев – не играй­те благословением и проклятьем (отлучением), ибо это Богу не угодно. Выйдите во двор и посмотрите на небо. Под звёздным небом, где наша земля, жалкая песчинка во мраке – что есть вы и что есть я? На Суде мы будем стоять без регалий и прислужни­ков.

Вы сказали, что вы верующий. А верующие все благоразумны и отважны. Нас давят безбожники – это понятно. Но когда Вашими руками готовят расправу – шельмуют в посланиях – трудно понять: кто друг и кто враг...

Весь этот фальшивый патриотизм и гневные памфлеты от кого бы-то ни было против нас, как «врагов церкви» есть лишь ничем не прикрытая месть за оскорблённое самолюбие. Забудем, отвергнемся себя, чтобы можно было следовать за Христом. Не мыслите зла против детей Божиих, мы молимся о Вас неустанно.

Помолитесь и Вы о нас, чтобы в чём мы виноваты перед Богом, Он бы милостиво простил нас и Вас.

По делам нужно определять, а не по наушничеству. Если бы Вы были за моим столом столько же раз, как вы у Войтовича трапезовали, и имели бы такие же беседы, то вряд ли клеветы против нас вошли в Вас и нашли место в вашем архиерейском сердце. Но вы не пришли к нам в гости.

Самое ужасное, что если что прочитаешь из Слова Божия, из Библии, из Соборов Вселенских или из правил святых отцов – то на всё это махнут рукой и говорят: что последнее слово за духовником и за владыкой.

Снова прошу смиренно посодействовать проповеди в субботу вечером. Молитвы стольких людей неужели ниже упрямства одного человека, настоятеля Войтовича? 23 января 1979 г.».

«...Только бы были удалены от Вас желающие огорчить душу Вашу ложными сведениями о нашем недостоинстве.

Владыко святый! Пользуясь случаем, прошу разрешения выразить очень большие свои опасения относительно того, что как это бывает и в мире, многие добрые начинания, кампании, вскоре затухают, на местах консерваторы и привыкшие по старинке, рутинное восстанавливают потихоньку и всё возвращается на круги своя. Боюсь, что ваше послание не будут исполнять. Видит Бог, как боится моё сердце этого. Если бы можно было особым эдиктом закрепить указ, что всё, предписанное Вашим Высокопреосвященством, должно неукоснительно выполняться со всяким тща­нием и усердием.

Ангел Господень да устрашит всех, кто не желает просвещения православного народа, особенно молодых и впервые приходящих к исповеди из дальних сторон... 21 февраля 1979 г.».

«Получил письмо из Петропавловска-на-Камчатке. Пишут, что разрешили батюшке приехать только на 10 дней, а в городе 200 тыс. человек. Народ хлынул к месту, где расположился служитель Божий. Старенький был батюшка, но и его испугались атеисты и уже через два дня выпроводили. А народ всё шлёт и шлёт запро­сы на разрешение открыть храм. Начали ходатайствовать – всем ходатаям пригрозили психиатрией...

В апостольской Церкви «Господь ежедневно прилагал спасаемых к Церкви»Деян. 2:47. Может быть и через Ваши архипастырские уста начнет Господь это чудо? Может быть, Вашими руками будут поставлены на служение те, кто силою Бога пробудит души людей от литургического сна?.. Как жаль, что нет теперь у пастырей и у архипастырей того доступа в дома верующих, как во времена Апостолов. Как бы нам хотелось принять Вас, служитель Божий, в своё бедное жилище. Дело любви разве может быть оковано правилами. “Епископ там, где народ”, – говорит Иоанн Златоуст. “Народ с епископом”, – утверждает Игнатий Богоносец. 13 марта 1979 г.».

Тон двух последних писем заставляет предположить некоторую «разрядку напряженности» в отношениях с епископом. Более позд­ними письмами владыки Гедеона к Игнатию или Игнатия к Гедеону мы не располагаем, кроме лишь ответа Игнатия на циркулярную резолюцию № 743, которая была приведена в предыдущем приложении. Ответ этот весьма пространный, приведем его в сокращённом виде:

«Архиепископу Новосибирскому и Барнаульскому Гедеону от Лапкина Игнатия Тихоновича.

Этот ответ на письмо Ваше есть моё «защищение». Прошу
выслушать меня великодушно. 

Где я посмеялся и над какой святыней? Где показал гнев и злобу и против чего? Смысл этого окрика кратко можно выра­зить так: ты нам мешаешь жить так, как мы привыкли, мы тебе не позволим, уходи от нас.

В 1962 году я впервые взял в руки Библию и полюбил её всем сердцем. Но что такое «воцерковиться»? В настоящее время это понимается так: надо всё, что делается в церкви или от имени церкви принять как и Библию, и всё, что установили святые соборы. Но всё ли, что сегодня делается в церкви, свято и непо­грешимо? Не стала ли вера православная для многих, а то и для подавляющего большинства, только формой, лишённой смысла, скорлупой без ядра? Вы ведь знаете сказку про голого короля: вот как можно довериться мнению большинства. Некие мошенники соткали королю платье из ничего, утверждая, что это такая блестящая, ценнейшая ткань, и её не может увидеть только дурак, и тот, кто не соответствует своей должности. Ясно, не многие рискнули бы признать, что на короле нет ни нитки. Всем хотелось соответствовать своему месту тёплому. Так и тут написали, что благоразумный и добро­совестный человек – он бы всё, что есть в церкви, принял без исследования, а раз я с чем-то не согласен, хотя бы то далеко и не церковью было внесено, то я и неблагоразумный, и недобросовестный. Оглянитесь, владыка святый, кто вокруг вас перебыл за эти годы вашего архиерейства, кто вами рукоположен. Они всё приняли, но делают то, о чём стыдно и говорить подчас. А Вам, как рукоположившему их, согласно словам Златоуста, придётся отвечать за всё, что натворят они.

Вне ограды церковной я не приобрёл ничего из того, что так разобидело Ваше Преосвященство. Я никак и не подозревал о том, что увидел потом. Я ведь полюбил Православие Соборов Вселенских и поместных, а там, как и в Житиях, нет даже и намёка на то, что пришлось видеть потом на каждом шагу в церкви. Этого никогда у святых не было, и потому всё, что пришлось в переписке с о. Александром Бурдиным задеть, есть не церковное, а наносное, мирское, от небрежения и от врагов церкви. Торговля в храме – это дело было уже опровергнуто Христом, было выбро­шено Им раз и навсегда. И если кто защищает торговлю в храме, тот по духу вопроса уже вне церковных стен, ибо ревность Хри­ста о Доме Отца во веки та же. Торговля в храме должна умереть, сгинуть, как дело антихристианское, которое наносит урон само­му священному, похищает порядок, тишину церковную.

Разве я знал, что когда-либо услышу, что в церкви Ю. В. Андропова будут отпевать как чадо церкви, а на меня будет обвинение в нецерковности? Так неужели Вам Брежнев и Черненко роднее верующих? Я по-вашему, ругатель, а они рабы Божии?

Это понятие я получил не за церковной оградой. И эти мои настроения не антицерковные. Поставить бы рядом с Патриархам Пименом и с Вами Патриарха Тихона, митрополита Вениамина Петроградского, расстрелянного большевиками, Владимира, первомученика в Киеве. Как бы Вы выглядели рядом с ними? Убойтесь крови мучеников, не братайтесь с врагами Христа!

Ядом ругательств я никогда не задел ничего святого, и сохрани меня Бог задеть когда-либо. Тут ведь – кто из нас что считает святым. Свято то, что установили святые отцы на основании Слова Божия. А в сравнении с тем, что я говорил, слова святых мужай о беспорядках и о внесённых вредных обычаях – их слова разве такие?

 Вот из 8 тома Златоуста слово о священстве: «Отъели шеи как у быков, завели наложниц...». Кому бы из нас пришло на ум сравнивать приход Христа с приходом вора? (1 Пет. 3:10, Откр. 3:3, 16:16)Сравнения биб­лейские только повреждённому уму покажутся пошлыми. Нет тех изречений, как бы сильны они ни были, чтобы выразить скорбь души за отступничество от Бога. А то, что Вы архиерей, а я просто мирянин, это только ныне такое преимущество. Но на Суде будет всё наоборот, то есть более и строже других священники истяжутся. Тогда и будет видно, кто о чём ревновал и нечисто ли. Мы живём в невиданный период времени, когда извнутрь церкви идёт защита беззакония, когда с безбожной властью в полном единодушии архиереи и священство.

Дорогой мой владыко! Да где Вы видели за всю историю Церкви Христовой, чтобы когда бы то ни было так были опозорены собственным малодушием архиереи и священники. Сидят на каких-то съездах, сидят месяцами, о каком-то мире толкуют – и за­бросили паству, ни слова нет о грехе. Ужели не видите, что епископат с лёгкостью дал подкупить себя? Чтобы Вам рас­суждать о позоре Церкви, надо взять на плечи этот позор, претерпеть хотя бы то, что претерпел архиепископ Гермоген, сосланный в Жировцы, или Ваш предшественник архиепископ Павел. Мы говорим о разном. Вы живёте очень нужным для Вас и тех, кто рядом с Вами. И сохраняете этой политикой уступок и согла­шательства не Церковь, а себя, своё место.

Только, ради Бога, не обижайтесь. Знаю, что не привыкли Вы за годы Вашего архиерейства слышать прямо в глаза правду, а только бы честь друг от друга принимать, а не славу от еди­ного Бога (Иоан. 5:44), Как поет Окуджава, «Дай им, Господи, навластвоваться всласть».

Службы церковные. Что мог я сказать о них? Во время служ­бы в алтаре служители смеются заливисто, хохочут, в алтарь входят без­божники, женщины. Или вот: прямо на алтаре выпивают с без­божниками, а староста женщина вбежала и матами выгонять нача­ла их, при народе... Или: напились у архиерея служки одеколону, а он ударом наповал одного выбил, но вернул в сознание. Ревность благая, Гедеонова. Или так и должно быть?

О пении. Отдушины на хорах для табакуров, детей по нужде на колокольню выводят. Регент кричит во время службы: свиньи, понажрались! И я сказал: разве же можно так? Или всё это Вы счи­таете церковным?

Осквернение пьяными антиминсов, в окурках алтарь – и это не раз было. Владыка, не замазывайте грязью щели, угрожающие падением всему зданию церковному. Не этим спасается народ. А нужно сказать, что не благодаря Вам, а несмотря на то, что делают служители, народ всё равно ещё ходит в церковь. Не правду ли говорит Златоуст: ныне тем только и спасаются люди, что глядя на жизнь церковнослужителей, поступают наоборот.

Панихиды. Я говорил об отпевании Генеральных секретарей КПСС – этого они не требовали, это уже ваша инициатива заискивания и угодничества. Да просили бы они об этом – тогда дело другое, но они же не верят в загробную жизнь, а вы их... в Царство Не­бесное.

Кадила. Ничего не имею против, но действительно говорил, что звон их напоминает кандалы, в которых мы находимся. Что же тут криминального?

О маммоне. Тут речь шла о рассказе, как одна девица, ви­дя мать свою в кротости, сказала: ты, мама, наверное, и о диаволе нашла бы что сказать доброе. Мать же сказала, согласно со словами Златоуста: у него есть чему поучиться – это его не­утомимости. Только и было сказано. Да разве благорасположенный человек из этого рассказа может вынести криминал? Это как в сталинское время, если кто-то сказал, что машина студебеккер лучше ЗИСа, то десять лет уже готово, за превозношение бур­жуазной техники.

Все Ваши обвинения прямо такого же содержания, без рас­спроса, с чужого голоса, и сразу же – избавьте нас от себя. Вроде бы церковь – ваша родная вотчина.

А что я к Чаше для показухи и спокойно подхожу, то тут Вы разве знаете, что в человеке? Я по несколько раз исповедуюсь, чтобы едва ли один раз со многими слезами приступить к Чаше. Никогда не подходил к Чане спокойно и тем более для показухи. И очень часто причащаюсь там, где знать меня не знают, так что и тут пишете не то.

Не сочтите хотя это письмо к Вам за оскорбление. Мы друг друга поймем, когда вы будете жить в рваных брюках и встретим­ся на Соловках. Верю, что, быть может, Вы прекрасный человек сам по себе, но как трудно справиться с властью и с деньгами. А они и не таких уродовали и корёжили их душу и совесть.

Когда приблизилось время осуждения и казни Иерусалима от римлян по предсказании Господню, то ходил некий человек по имени Иисус по Ие­русалиму и говорил: горе вам, горе вам, горе вам! А потом на­чал кричать: горе вам и мне горе! То же и я кричу вам. Не принимали и от пророков, и тоже им говорили: кто поставил тебя, кто уполномочил тебя? Бог справок от уполномоченного не признаёт, Он Сам избирает кого хочет, и апостол Павел просит ревновать о даре пророческом...

Простите, и прощу ваших молитв и благословения на встречу с Вами. Храни Вас Бог. За прошлые встречи благодарю. 12.12.85».

 Несколько позднее, ожидая возможности передать свой ответ архиепископу, Игнатий добавил к нему ещё «дополнение», которое мы тоже цитируем в сокращении:

«Если нет возможности побывать у Вас, владыко, то хочу хотя бы письменно поговорить, может быть в последний раз, на прощание.

Вот вы говорите, будто бы я оскорбил священство. Я всегда говорил, что грех священства не в жизни только – это можно простить и списать на нашу немощь. Грех священства, и Ваш в том числе, в том, что вы выдаете всё, что вы скажете, в силу ва­шего рукоположения, как исходящее от Бога, что вы встали на место Бога. Хотя ваши слова и близко не стоят ни к Библии, ни к трудам святых отцов, ни к правилам соборов. Но вы же смертные человеки, и как не убоитесь Бога, обожествляя себя и свои слова?

Учить народ надо, оглашать, а этого нет. Всё поставили на конвейерную основу: пришёл, заплатил деньги в кассу и всё. Это ли назовешь возрождением?

Слепец прозревший тоже был мирянин, но когда Бог дал ему ответ, то он и духовных мог наставлять. Не следует уповать на привычное: мы-де должны только быть в смирении, и в послушании идти за пастырями. Слово Божие так не учит. По слову Златоуста – смотрите, вместо пастыря не изберите волка. Слепец слепого если ведёт, то оба низвергнутся в пропасть. Тут уж в оба надо смо­треть, не только на рясу, но и на то, что под рясой. Слепцу прозревшему не могли противостать многие учителя и доказали свою «правоту», прогнав его, сказав: весь ты во грехах...

Паства-то ваша в немерцающей тьме находится, и что бы батюшка ни сказал, на всё: спаси тебя Господи. Мышление убито, тьма. Да хотя бы один архиепископ нашёлся ныне как св. Афанасий Александрийский, разразился бы посланием, чтобы всколых­нул души, показал бы ревность Стефана, подвиг Митрополита Фи­липпа, обличившего опричнину и царя! Чтобы дрогнуло обрядоверие, чтобы веяние Духа пробудило мертвящий сон летаргии. Мы в страшном отступлении, мы все, с вами вместе и с патриар­хом, под гневом Божиим за отступничество. Нам не преследовать надо друг друга, а молиться со слезами о беде, куда вы завели нас, немощных и слабых... Подумайте, владыко, кто убил веру в народе? Одни ли безбожники виноваты? Мы на грани страшной беды, и уж вам-то, одебелевшим от спокойной жизни, от ласка­тельства окружающих, разве не видно этого?

Интересно, как вы боитесь слова критики. А если уж во всём так единодушны с партией, то хотя бы в этом подражали по совести им. Ныне, в новой программе партии, особое внимание уделяется критике снизу... Поняли уже, куда довело бесконтролье. Но нигде нет такого бесконтролья, как в церкви.

Кто-то всё же, как пастушок из провинции, закричит: а король-то голый!? И тогда всем будет виден обман!

Ни о каких проблемах в церкви не услышишь от власть предержащих. А если кто их обличит, тут уж они всею своей массой навалятся: замолчи, не говори. А недостатки были указаны и Ангелам шести церквей (Откр. 2 гл, 3 гл.), и не сказали, что нельзя было их обличать. Нет выше греха – говорит Златоуст – как защищать грех.

Как просто Вы разрешили все проблемы церковные:
изгнать его – и снова будет тишь и радость. Нет, дорогой владыко, волнение не утихнет, не во мне корень ала, а в невозрождённости пасомых и пастырей. Не любим мы Христа, потеряли ли первую любовь или не знали её, тут корень зла. Игнатий Лапкин».

Лично вручить ответ владыке Игнатию не пришлось: утром 9 января 1986 г. за несколько часов до приезда архиепископа в Барнаул, Лапкина арестовали. Но накануне вечером в его сторожке раздался звонок: диакон Сергий Бурдин из Красноярска (23-летний сын того самого протоиерея, который одни письма Лапкина бросал в корзину, а другие собирал в относил Высокопреосвящен­ству) прочитал Игнатию уже отправленное владыке письмо по телефону на работу Лапкину.

«Его Высокопреосвященству, Архиепископу Новосибирскому и Барнаульскому ГЕДЕОНУ.

Копия: Всем, кто чувствует себя ответственным за судьбу Русской Православной Церкви.

Диакона Троицкого собора г. Красноярска Сергия Бурдина открытое письмо.

Ваше Высокопреосвященство!

Ознакомившись с Вашей резолюцией, положенной на письмах Лапкина Игнатия Тихоновича, присланных Вам о. Александром Бурдиным, и с ответом Лапкина Вам на эту резолюцию, считаю своим долгом, во-первых, как христианин, во-вторых, как священнослужитель Русской Православной Церкви, высказать во всеуслышание своё мнение. Надеюсь, что этим хоть как-нибудь смогу помочь Игнатию Лапкину, по отношению к которому сейчас начнётся настоящая травля и со стороны «лжебратии» и со стороны «внешних».

«Органы» ещё раньше предупреждали: «После ХХVII съезда запрячем вашего Игнатия туда, где Макар телят не пас». Мы знаем, что это не пустой шантаж.

Чем же он мог так прогневить власть имущих? А тем, что он один во весь голос говорит о тех извращениях во внутрицерковной жизни, которые с явного вашего попустительства имеют место. К слову сказать, половину из них мы сами «добросовестно» взрастили на ниве Христовой, а другая половина навязана нам извне. В «особую заслугу» Игнатию ставится распространение материалов о том, как жилось Русской Православной Церкви в минувшие годы XX века. Естественно, что это инкриминируется ему как антисоветская деятельность, хотя любому непредвзято настроенному человеку ясно, что это всего лишь констатация факта. Если смотреть на ход истории с точки зрения обвинителей Лапкина, то с таким же успехом можно записать в разряд антисо­ветских все партсобрания любого уровня, ставившие своей целью разоблачение культа личности.

Прежде чем говорить об отношении к Лапкину со стороны так называемой «лжебратии», хотелось бы со всей ответственностью за слова подчеркнуть, что Игнатий Лапкин – это не какой-ни­будь отщепенец с сектантской выучкой, как пытаются представить некоторые из «духовных руководителей» православного народа, а самый что ни на есть верный сын Русской Православной Церкви, который будет предан ей, и в этом мы можем нисколько не сомне­ваться, до своего последнего дыхания.

«Аргументация», выдвигаемая против Лапкина, общеизвестна:

  1. Требует прекратить торговлю в храме, против которой, как известно, выступал дважды ещё Господь наш Иисус Христос.
  2. Требует перед крещением оглашать, так как Христос перед Возне­сением сказал ученикам:«Идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святаго Духа, уча их соблюдать всё, что Я повелел вам»; а мы как известно, не уча крестим, и потом не учим!
  3. Требует не угодничать перед «внешними» в ущерб делу церков­ному, авторитету Церкви.
  4. Требует не допускать безбожников и явных нераскаянных греш­ников ко Святой Чаше, помня слова Апостола Павла:«Кто ест и пьёт Тело и Кровь Христовы недостойно, тот ест н пьёт осуждение себе... виновен будет против Тела и Крови Господней»1 Кор. 11:7-23.
  5. Требует, чтобы священники исполняли свой пастырский долг, постоянно помня о грозном ветхозаветном предостережении:«Прок­лят, кто делает дело Господне небрежно»Иерем. 48:10.
  6. Требует... требует... требует. Много чего требует. «А кто, собственно, дал право требовать?» – звучит «резонный», как считают, вопрос со стороны носящих иерейские кресты на шеях. И тут, пожалуй, очень даже своевременно вспомнить с благодарностью слова прот. Иоанна Мейендорфа: «Нужно помнить, что в Православии отнюдь не одни архиереи, а всякий рядовой верующий призван к сви­детельству об Истине». Тем более в наше секуляризованно-безбожное время.

Настоятельную же необходимость «апостолата мирян» в Русской Православной Церкви лучше всего характеризует следующий пример. Румынская Православная церковь функционирует на территории стра­ны, которая по населению в 12 раз, а по площади в 95 раз меньше СССР, между тем: количество приходов Русской Церкви – 8600 (Куро­едов. Религия и церковь в советском обществе. 1984) – меньше ко­личества приходов в Румынии – 8600 (Атеистический словарь.1985). Если же мы учтём, что определенная часть приходов Русской Церк­ви находится за границей, а на территорий Сибири и Дальнего Во­стока расположено чуть более 1% (!) всех храмов РПЦ, то вряд ли можно с чистой совестью произнести осуждение Игнатия Лапкина. Ведь он не только «требует», но и делает в деле проповеди Еванге­лия больше, чем любой священник Русской Православной Церкви. И это – не панегирик «простому сторожу» из Барнаула, а реальный взгляд на суть происходящего. Деятельность его ни в коей мере не направлена на подрыв Церкви, как это пытаются представить «доброжелатели». Напротив, это отчаянная, достойная восхищения, преклонения и всяческого одобрения попытка спасти Церковь от разложения ИЗНУТРИ, чего так добиваются враги её.

Речь не идёт здесь о Церкви, как о мистическом богочеловеческом Теле, которое врата ада не одолеют (Мф. 16:18), а о кон­кретном историческом обществе верующих, подверженном, к сожалению, далеко неположительномувлиянию окружающей среды.

Но может быть, поднимаемая тревога преувеличена? Отнюдь. В доказательство давайте посмотрим на происходящее глазами молодого, начинающего священнослужителя.

Возьмем за отправной момент те же самые тезисы Лапкина, о которых речь шла выше.

  1. Торговля в храме. Одно то, что Христос назвал сам акт купли-продажи в храме превращением Дома Божия в вертеп разбойников, уже должно выбить всякую почву из-под ног «адвокатов» этого привычного безобразия. Потому что, во-первых, слова Господа во все времена актуальны. Во-вторых, если такого отношения Бог требовал к храму вет­хозаветному, то какое же должно быть наше отношение к храму. И наконец, в-третьих, толкователи единодушно утверждают: еван­гелисты, говоря о храме, имели в виду не собственно здание хра­ма, и даже не притвор его и не «паперть», выражаясь современным языком, а двор вокруг храма, потому что в сам храм, точнее, во святилище, очередной священник входил только для каждения на ко­роткое время (вспомним Лук. 1:8-11). Таким образом, все молящи­еся во время богослужения находились вне стен храма, в окружа­ющих его дворах, из которых двор для язычников был самым удален­ным от здания храма. И вот отсюда-то Христос и прогнал торговцев. Насколько же велик наш грех торговли в храме в течение всей Божественной Литургии! Получается, что мы даже на паперти не имеем права торговать, а только лишь в отдельном здании...
  2. Крещение без оглашения. Это имеет отношение и к взрослым крещаемым, и к детям, так как крёстными их в большинстве случаев являются совершенно неверующие люди, не имеющие ни малейшего представления о своих обязанностях духовных родителей. В первом же случае дело обстоит ещё ужасней – взрослые крещаемые курс оглашения, если, конечно, это можно так назвать, проходят одно­временно с крещением, то есть максимум за 10 минут. Исключения, известные из практики некоторых священников, «дерзающих» прак­тиковать многодневный курс оглашения, лишь подтверждают общее, безусловно пагубное для душ правило – «делать» из безбожника чле­на Церкви за 10 минут. Причём следует обратить внимание на моти­вы такого «воцерковления»: бабка не лечит – велит покреститься, аборт предстоит – посоветовали подстраховаться, экзамен нужно сдать – говорят, помогает, и так далее. Можно найти какой угод­но внешний побудительный мотив при отсутствии самого первого и необходимейшего условия – веры. И это не выдумка, не фантазия, не плод больного воображения, склонного к преувеличению, а са­мая объективная реальность, о которой может свидетельствовать любой честный священник. Само собою разумеется, что при таком «крещении» не может быть и речи ни о каком духовном возрождения, без которого, по словам Христа, невозможно войти в Царство Божие(Иоан. 3:6).
  3. Конкордат с «внешними». Вряд ли нужно доказывать, что это «согласие» компрометирует священноначалие и дискредитирует звание священнослужителя в глазах простых верующих. Ибо что может быть общего у Церкви, по своей сути святой и непорочной, с государством, каким бы то ни было – рабовладельческим, феодаль­но-крепостническим, капиталистическим или социалистическим? Лю­бое государство во все времена (и наше – не исключение) стреми­лось сделать из Церкви покорную служанку, марионетку, так как она всегда имела определённое влияние на людей. И если бесцере­монное вмешательство государства во внутренние дела Церкви мы ещё можем понять (но не оправдать) как доставшееся нам в наслед­ство от царской России, то следствия этого вмешательства – вторая половина извращения внутрицерковной жизни, плод нашего исключи­тельного инертно-примиренческого «благодушия», за которое, судя по всему, мы дадим очень строгий отчет на Страшном Суде.

В качестве примера укажем на двадцатки, ревкомиссии и испол-органы, появившиеся на наших глазах, как на то, что так грубо противоречит православному учению о Церкви. На практике это про­является в виде заявлений вроде того, что пришлось выслушать благочинному церквей Красноярского края от своих «духовных чад»: «У нас народ – хозяин церкви, а попы у нас наёмные!»

Кстати, об этом же говорила в середине 60-х годов группа восьми архиереев, возглавляемая архиепископом Калужским Гермогеном (Голубевым), обратившаяся к Святейшему Патриарху с предло­жением пересмотреть постановления 1961 года о приходе, как не соответствующие православной экклезиологии. Примеров, иллюстри­рующих ненормальность жизни церкви в этом аспекте, можно приве­сти множество, поэтому величайшим «благом» для любителей спокой­ной жизни является то, что И. Т. Лапкин не имеет систематического богословского образования, иначе бы он и здесь не оставил камня на камне от их казуистических силлогизмов, служащих для оправ­дания преступного безделья авторов.

  1. Недостойное причащение. Приведем лишь один пример этого стра­шного греха. Только что крещённая молодая женщина подходит ко Святой Чаше и, видя, что до неё младенцу давали только что что-то жидкое, в удивлении восклицает: «Ой, а мне что-то (Св.Тело) подцепили!» Давайте же спросим у своей совести: можно ли было её причащать?! И кто понесёт больше ответственности за этот грех – священник или архиерей, его рукоположивший? Как тут не вспомнить слова Златоуста, что лучше тело своё отдать на съеде­ние псам, нежели Тело Христово – недостойно причащающемуся! И это, к сожалению, не исключение, а ставшее нормой преступление – причащение явных атеистов.
  2. Недостойное поведение пастырей. Опять-таки, «благо» для не­радивых священников, что Игнатий не священнослужитель и редко бывает в алтаре. Ибо если он поднимает шум, увидев через откры­тые царские врата смеющихся в алтаре священников, хочется покло­ниться тому, кто придумал «награду» – служить с открытыми вратами, то что бы он сделал, узнав, что творится в алтаре за за­крытыми: от чтения газет до порнографических шуток и анекдотов...
  3. Список аргументов и доказательств о катастрофичности положе­ния можно продолжать до бесконечности. Это и глубочайший, не подлежащий сомнению(его показали нам прот. А.Шмеман, архим.Киприан (Керн), прот. Н. Афанасьев и другие) литургический кризис, выражающийся прежде всего в отсутствии понимания происходящего в храме, причем не только у мирян, но даже и у священнослужите­лей! Это же отсутствие евхаристического сознания, сознания соборности в церкви. Это и ясно наметившийся на пороге тысячелетия Кре­щения Руси «языческий ренессанс», то есть развитие языческого отношения к христианству... Есть ещё масса проблем, о которых многие не имеют никакого представления. От этого конечно, про­блемы не перестали существовать и требовать своего разрешения.

Ваше Высокопреосвященство! Игнатия упрекают в том, что он «выносит сор из избы». Но что лучше на горящем корабле, поднимать шум или делать вид, что ничего не происходит? Наверное, язву всё-таки нужно очищать от гноя и налагать целительный пластырь, а не маскировать тональным кремом, отворачиваясь от солнечного света, создающего якобы дискомфорт. Если же не так, то тогда главной отличительной чертой члена РПЦ должна быть способность идти на компромисс со своей совестью, а ведь это грех и зачас­тую выше человеческих сил.

Мы и так уже слишком далеко зашли в своих компромиссах и если не найдем в себе силы повернуть назад, то вряд ли можем рассчитывать на милосердие Божие, потому что своей инертностью мы вместе с безбожниками сознательно разрушаем дело Христово на земле.

Игнатий говорит, что принимая теоретическое православие, он не знал о том, что творится за кулисами. Меня же как-то спросили: «Если ты знал о безобразиях, творимых в РПЦ, и всё равно готовился стать священнослужителем, то как это расценивать?» Отвечу, как на исповеди: я недооценивал в своё время трудность борьбы в одиночку со всем этим злом. Я считал, что достаточно будет минимума религиозного просвещения, как всё это зло рухнет, потеряв свою главную основу – незнание людьми того, как должно быть. Но оказывается, есть масса священнослужителей (я не говорю о народе, так как он пойдет туда, куда поведут его пастыри), ко­торые не видят и, что самое главное, не желают видеть всей опа­сности создавшегося ненормального положения, действуя, таким образом, эффективнее, чем все атеисты вместе взятые. Что заста­вило меня апеллировать к Вашему, Владыка, и церковно-общественному мнению (тем более, что, слава Богу, нашёлся человек, который показал мне пример) – это отсутствие сил выносить колоссальную психологическую нагрузку, возникшую от ясного сознания катастро­фично ненормального положения дел в церкви.

Я не вправе, Ваше Высокопреосвященство, требовать от Вас всевышнего гласа в защиту чистоты внутрицерковной жизни от пося­гательств «внешних». Но ради Христа Распятого, не делайтесь в их руках карающим бичом для верных чад Русской Православной Церкви.

Послушник Вашего Высокопреосвященства

Диакон Сергий Бурдин. 4 января 1986 г.

  1. S. Прошу всех, кто прочитает это письмо, высказать, прямо или косвенно, своё отношение к затрагиваемым в нём проблемам.

Зная, что меня ждет за это выступление, также прошу всех содействовать распространению этого письма, дабы я мог, вместе с Игнатием Лапкиным, знать, что не являюсь одиноким в этой дале­ко неравной борьбе за чистоту Церкви».

179