"Потеряевка: миф и реальность"

«Репортаж журналиста «АП» О. Логинова о детском лагере в Потеряевке «Стан как место раз­думий во время пути» заставляет задуматься. Да и как не заду­маться, прочитав: «Я знал, что это за дети, но в эти минуты не смог бы согласиться с жестоки­ми характеристиками каждого из них. От этих мальчиков и дево­чек там, в другой жизни, отказа­лись практически все: от родите­лей до учителей. Они сказали, что уже не могут с ними сладить. Кто неумный, кто неуправляе­мый, кто больной. У многих про­сто нечеловеческие семьи, в ко­торых детей заставляют зани­маться таким паскудством, что и описать невозможно».

Будто специально в эти дни там и сям на улицах города стали бросаться в глаза объявления о «Православном детском трудо­вом лагере-стане», том самом, о котором шла речь в репортаже. Сопоставив то и другое, подумал: до чего докатились! Дети стали не нужны ни родителям, ни госу­дарству. Общество отвернулось от своего будущего, от детей! И только один человек – Игнатий Тихонович Лапкин думает и за­ботится о них. А объявление рас­сказывает, что вам помогут вос­питать детей в православии, по­слушными и трудолюбивыми, что лагерь, существующий уже 25 лет, известен во всем мире. О нём сняты фильмы, два из которых завоевали первое место в России и на международном конкурсе, что за 25 лет в нем побывали дети со всего Союза, что здесь и ката­ние на лошадях, лодках, и купа­ние в озере, и строгая дисципли­на. Мне кажется, только упер­тый атеист, прочитав такое, не отправит своё дитя в этот лагерь-стан.

Надо сказать, что я хоть и не знаком был с Игнатием Тихоновичем Лапкиным лично, но встречаться с ним прихо­дилось раньше. Первая встреча была на конгрессе интеллиген­ции в университете. Колоритная фигура. Особенно на фоне очкастых, при галстуках, наутюженных интеллигентов. Он как с другой планеты. Борода, затрапезный пиджачок и валенки... И вот представился случай увидеть вживе знаменитый лагерь-стан. Знакомиться с лагерем я поехал вместе с зампредом КЗС В. Петренко, заместителем главного врача краевого центра госсанэпиднадзора Е. Хорошевым, главным санитар­ным врачом по Мамонтовскому району Г. Смирновым, районным педиатром Н. Фесенко, секретарем комиссии по делам несовершеннолетних Мамонтовского района В. Афана­сьевой. Позади полтораста километров пути, и вот он, воспе­тый краевыми СМИ, известный «во всем мире» лагерь-стан Игнатия Лапкина. В голой степи стоят неприметные сооруже­ния. Время обеденное, дети в столовой. Здороваемся, желаем... В ответ – немота. В тарелки заглядывать – как-то не очень. Хоть и подмывает. Изредка кто-то из ребятишек (а с ними за столом сидит какой-то молодой человек с бородкой и почему-то в шапочке) поднимает над головой два пальца – знак дежурному: принести второе, три пальца – третье. Что это? Вспомнил из репортажа О. Логинова – здесь едят молча. В уме проскальзы­вает: не до такой же степени!

Молчаливое разглядывание ста­новится неприличным. Выходим из-под навеса. Игнатий с нами. Показы­вает красиво оформленные, упря­танные под стекло документы – распорядок дня, устав, ещё что-то. Что-то гнетёт, а что? Потом уж сообразил – тишина. Кроме нас, задающих воп­росы, и ответов Игнатия – ни звука! Ти-ши-на... За всё время, что мы там были, не видел, чтобы кто-то улыб­нулся, не слышал ни единого детско­го возгласа. Мне, всю жизнь прора­ботавшему с ребятишками (препода­вал в техникуме, работал учителем в школе), стало не по себе от этой тишины.

Обед окончен. Дети выходят, стро­ятся на молитву. В молитве благода­рят Господа за хлеб насущный, исче­зают. Потом по удару колокола соби­раются и, выполняя требование про­поведника, демонстрируют «спорт-комплекс» – два стояка с лагой на них, а на этой лаге веревки-качели. Не разобьются? Что вы, Бог милос­тив! Однако, видно, в качестве стра­ховки, чтоб веревки не соскользну­ли, у конца лаги вбиты два гвоздика (на Бога надейся...).

Подъём в лагере в пять утра. Время отбоя определяется «референдумом» (не ранее 22 часов). Когда на наших глазах четырехлетний воспитанник после обеда стал засыпать, его тут же будит старший (я понял, что это его брат): нельзя спать, накажут!

Где спят ребятишки? В кельях на полатях. Постель общая. От стенки до стенки – три метра, на этой пло­щади спят десять поселенцев (или отдыхающих?). Общая постель, где-то внизу проходит труба. Тепло, по­ясняет Игнатий Тихонович, а я до­бавляю про себя: «Жар костей не ломит, а вошь тепло любит». И тут же спрашиваю: насекомые-то есть? «Нет, нет! Бог миловал. В прошлом году у одной девочки... Но мы тут же обра­ботали. Нет, с этим всё нормально».

Я могу живописать, как в лагере готовят пограничников, разрешая (за особые заслуги) воспитаннику под­няться на вер­хнюю площадку вышки. Как готовят будущих космонавтов, тренируя у ребятишек вестибуляр­ный аппарат, для чего к лагерю при­тащили две раскидистых ветлы. И ребятишки, по словам Игнатия Ти­хоновича, лазают и кувыркаются вме­сте с ветлами, как обезьяны.

На вопрос: читают ли дети? – нам показали «библиотеку», состоящую из полутора десятков рукописных песенников, духовной литературы да переплетенных самим проповедни­ком журналов «Знание – сила».

Тот юноша с бородкой, о котором я говорил выше, оказался московс­ким гостем – настоятель Никольской церкви Московской патриархии игу­мен Кирилл. Прибыл он в лагерь познакомиться с постановкой дела, попутно знакомится и с методикой воспитательного процесса. На воп­рос В. Петренко (он тоже педагог): увидел ли что-то интересное? – игу­мен Кирилл отметил умелое исполь­зование проповедником телесных наказаний. Беззлобное и не унижа­ющее человеческого достоинства воспитуемых.

Посмотрели и баню, и туалеты, правильнее сказать, отхожие места класса сортир. Удручающее впечат­ление! Хотя кругом относительный порядок, но нищета прёт отовсюду. На вопрос о средствах на содержа­ние лагеря следует ответ: государ­ственной копейки здесь нет! И всё же, не отстаю я, на какие средства 26 человек садятся за стол? Оказалось, что, кроме всего прочего, проповед­ник ещё и первоклассный печник, а сложить печь в наши дни стоит не менее 700 рублей. Вот вам и деньги на лагерь! Я засомневался хотя бы в наличии времени для такого рода зара­ботков – ведь на­добно заниматься с детьми. Оказа­лось, что ещё мэр Барнаула, по сло­вам И. Лапкина, презентовал лаге­рю-стану пять тонн продуктов (это сто мешков).

С каждым ответом вопросы не исчезали, их становилось всё боль­ше. Почему лагерь-стан ютится в неприспособленных для прожива­ния помещениях? В крае много пу­стующих пионерских лагерей, не­ужели не дадут, если попросить? «Мне этого не надо». – «Почему?» –«Здесь Родина». – «Чья Родина?!» –«Моя». А при чем здесь дети?

Если ребёнок заболеет, кто ока­жет помощь? «Любой». Можно взглянуть хотя бы на аптечку? А в той аптечке йод да бинт. А если что-то серьёзное? В деревне живет ме­дик. Даже кандидат медицинских наук. Вопросы воспринимаются как придирки. Как начало гонений. И гонений не на Игнатия Тихоновича, а на лагерь-стан, на веру. Заговарива­ет проповедник о том, что в годы советской власти насильно насажда­ли атеизм. На вопрос, не насаждает ли он сам также насильственным пу­тем веру, отвечает: «Да нет же, конеч­но!» Он и в лагерь-то берёт только верующих.

Конечно, все эти разговоры ведут­ся на приличном расстоянии от де­тей. Тот вопрос, ради решения кото­рого И. Лапкин ждал В. Петренко (расширение земельного надела Потеряевки), остался в стороне. Зампред КЗС пояснил, что эти вопросы решаются определенными органами на основании действующего законо­дательства. На этом визит был закон­чен.

Я понимаю, читатель ждет ответа на главный вопрос: что же дети? Они на самом деле изгои? Нет. Это абсо­лютно нормальные дети. И умные, и управляемые (даже слишком), и не больные. С некоторыми из них уда­лось поговорить. К примеру, с очень симпатичным пареньком лет 14. Мама – учительница. Сейчас в лагере с чужими детьми. Папа – главный ре­дактор вузовской газеты. Я встретил­ся с ним на следующий день после поездки. Когда он прочитал репор­таж О. Логинова, который я принёс с собой, он с обидой воспринял слова коллеги о том, что его сын оказался в лагере потому, что не нужен роди­телям. Когда я сказал редактору, что, по словам проповедника, в лагере живут лишь верующие, он скепти­чески улыбнулся – и только. Я так и не понял: зачем он отправил его туда? Знал ли, чем будет заниматься сы­нишка?

Знают ли родители, что распорядок дня там нефизиологичный (это слово я услышал от райпедиатра), что в лагере в ходу телесные наказания, что с 7 июня по 11 июля в лагере-стане пост, а это значит, что больше месяца дети не будут получать ни мясных, ни молочных продуктов. Наберутся силёнок к учебному году! Знают ли родители, что Игнатий Ти­хонович Лапкин – проповедник не Русской православной церкви, а рус­ской православной зарубежной цер­кви. В своих объявлениях он об этом умалчивает.

Это вопросы к родителям. Однако есть ведь ещё и государство. Оно по логике вещей должно знать, что происходит на его просторах. Игна­тий Тихонович говорит и пишет, а О. Логинов вторит ему – лагерь-стан су­ществует 25 лет. Не очень верится, что в середине семидесятых (когда государству до всего было дело) мог­ло образоваться нечто подобное. Иг­натий Тихонович – принципиальный противник вмешательства светских властей в жизнь лагеря. У него об этом прямо записано в уставе, кото­рый красуется на стене «кельи». Цер­ковные власти к нему и вовсе «не вхожи». Недолюбливает он их. Видит у каждого представителя Русской пра­вославной церкви (кроме гостя свое­го московского) торчащий из-под рясы погон сотрудника КГБ.

Олег Логинов пишет: «Мне кажет­ся, не стоит до конца разгадывать загадку лагеря-стана: не получится...» У меня же прямо противоположная точка зрения. И. Лапкин добивается, чтобы деятельность лагеря-стана ни­кем не контролировалась. Ему так спокойнее. Но сдаётся, заботу надо проявлять не о его спокойствии, а о детях, оста­ющихся с ним один на один. Знает ли администрация рай­она о положении, сложив­шемся в лагере-стане? Да, знает. Может быть, пока не всё. Но уже дважды в район­ной газете «Свет Октября» по поводу угрожающего са­нитарного состояния лагеря выступал Г. Смирнов, глав­ный государственный сани­тарный врач Мамонтовского района.

Доходили слухи о том, что готовится комплексная про­верка лагеря-стана всеми теми службами администра­ции района, что осуществля­ли прием в эксплуатацию других (светских) детских учреждений района. И надо бы, наконец, довести дело до логического завершения. Камнем преткновения чаще всего становится нежелание доказывать, что вопросы религии (на чем постоянно кон­центрирует внимание И. Лап­кин) отношения к соблюде­нию санитарных норм и пра­вил не имеют. Кроме того, И. Лапкин вхож во многие кабинеты. Скажем, к распростране­нию своих объявлений он привлек даже работников отдела народного образования Барнаульской городской администраций. Что же это за позиция админист­раций всех уровней – краевой, район­ной, городской? Нет, последнее сло­во должно быть вовсе не за теми представителями СМИ, которые со­здали миф о лагере, не замечая (или не желая замечать?) удручающих сто­рон его деятельности. Последнее ком­петентное слово должны сказать кон­тролирующие службы. Пора отделить миф от реалий. Геннадий Бобров.Фото автора». («Алтайская правда» № 138 от 24 июня 1999 г. «Вопросы без ответов». Лагерь-стан).Автор – первый секретарь железнодорожного райкома КПРФ г. Барнаула. Геннадий Александрович. Д. т. 38-10-93.

«Православный детский трудовой Лагерь – Стан в честь Климента Анкирского. Память 23 января/5 февраля (312г.).

Прокурору Мамонтовского р-на, юристу I класса Ю.Н. Риферду;

Копия: Прокуратура Алтайского края Параскуну Ю.Ф.;

Управление юстиции края; Краевая санэпидемстанция.