Вопрос 4029

Вопрос на тему «Московская патриархия»
Из книги — Лапкин И.Т. «‎...открытым оком», том 29

Вопрос 4029:

Как повлияло избрание патриарха Тихона на отношение власти к Церкви ? Обличал ли Тихон большевиков?

Ответ И.Т. Лапкина:

Избрание патриарха никак не влияло на отношение власти к Церкви – большевики были запрограммированы на уничтожение Церкви масонами и жидовский кагал выполнял всё скрупулёзно. Дети дьявола и вершили волю своего отца. Да и ждать ничего не нужно было, а нужно было вернуться к истокам и идти всем на благовестие, – другой альтернативы не было.

«В избрании Митрополита Тихона Патриархом, члены Всероссийского собора увидели осуществление воли Божией. Все три кандидата на эту должность были выдающимися личностями. Все они уже имели не малый жизненный и административный опыт и были единомышленниками в главных принципах церковного управления. Ни один из них не добивался избрания, и все сознавали, что патриаршее служение в существующих условиях сулит не столько почёта и радости, сколько тягчайших испытаний. Митрополиту Тихону было 52 года. Родом он был из г. Торопца Псковской губернии, где отец его был священником. С 1878 года по 1883 год он обучался в Псковской Духовной семинарии. По серьёзности его характера товарищи там дали ему прозвище «архиерей». По окончании семинарии, Василий Беллавин поступил в Петербургскую Духовную Академию. Там, по той же причине, товарищи дали ему прозвище «патриарх». По окончании Академии, ещё в светском звании, Василий Беллавин был назначен преподавателем Псковской Духовной семинарии. В 1891 году, будучи 26 лет, он был пострижен в монашество с именем Тихона и назначен инспектором Холмской семинарии. Вскоре он был возведён в сан архимандрита и в 1898 году хиротонисан в сан епископа. Через год он был назначен на самостоятельную кафедру в Северную Америку, в которой прослужил 8 лет и оставил о себе благодарную память в пастве. В 1905 году он был возведён в сан архиепископа. В 1907 году Архиепископ Тихон был назначен на Ярославскую кафедру, где тоже приобрёл любовь паствы. Оттуда он был переведён в Вильно. В 1914 году наступила война с Германией и довольно скоро почти вся епархия была занята неприятельскими войсками. Архиепископ Тихон старался пребывать поближе к своей епархии, но много времени ему приходилось проводить в Петрограде, куда его вызывали для участия в заседаниях Синода. Он тоже был в числе епископов, удалённых из состава Синода Временным правительством.

Когда за увольнением Московского Митрополита Макария освободилась Московская кафедра, Архиепископ Тихон был избран на эту кафедру. Со времени обучения в Петербургской Духовной Академии у Патриарха Тихона установились тёплые отношения с Архиепископом Антонием Харьковским (Храповицким), тогдашним ректором этой Академии, к которому вообще были привязаны почти все его ученики, увлечённые его любовью к Церкви и людям. Патриарх Тихон был чужд честолюбия. Поэтому, избрание его на Патриарший престол вызвало у него не радость, а предвидение скорбей, которых он не мог не ожидать в своём новом положении. Эти чувства он ярко высказал, отвечая Митрополиту Вениамину, возглавлявшему делегацию, посланную от собора, для объявления ему о его избрании: «...Ваша весть об избрании меня в Патриархи является для меня тем свитком, на котором было написано: «Плач, и стон, и горе» и каковой свиток должен был съесть пророк Иезекииль (Иез.2:10; 3:1). Сколько мне придётся глотать слёз и испускать стонов в предстоящем мне патриаршем служении, и особенно в настоящую тяжкую годину...» Так говорил и чувствовал Патриарх, когда кругом него чада Русской Церкви изъявляли свою радость. Эта радость, однако, омрачалась той братоубийственной борьбой, которая почти одновременно шла в осаждённом юнкерами Кремле.

2-го ноября, когда исход сражения ещё не был ясен, собор обратился с воззванием к сражающимся, пытаясь склонить их к прекращению брани. Когда определилась победа большевиков, собор обратился с новым призывом не допускать расправы с побеждёнными: «Священный собор во всеуслышание заявляет: довольно братской крови, довольно злобы и мести... Победители, кто бы вы ни были и во имя чего бы вы ни боролись, не оскверняйте себя пролитием братской крови, умерщвлением беззащитных, мучительством страждущих».

Того же 2-го ноября 1917 года, потрясённый боевыми событиями в Кремле и приходом к власти коммунистов, собор, даже не дожидаясь интронизации только что избранного Патриарха, обратился с посланием к русскому народу, в котором яркими красками обрисовал последние события, связанные с переходом власти в руки жестоких людей, «лжеучителей, призывающих осуществить всемирное братство путём всемирного междоусобия». «Давно уже, — писал собор, — в русскую душу проникают севы антихристовы и сердце народное отравлено учениями, ниспровергающими веру в Бога, насаждающими зависть, алчность, хищение чужого. На этой почве обещают они создание всеобщего счастья на земле... Вместе с кремлёвскими храмами начинает рушиться всё мирское строение державы Российской. Ещё недавно великая, могучая, славная, — она ныне распадается на части. Покинутая благодатью Божиею, она разлагается как тело, от которого отлетел дух...» Послание горячо призывало русский народ к покаянию: «Покайтесь же и сотворите достойные плоды покаяния. Оставьте безумную нечестивую мечту лжеучителей, призывающих осуществлять всемирное братство путём всемирного междоусобия. Вернитесь на путь Христов». Председателем комиссии, которой было поручено составить чин интронизации и разработать детальный план этого торжества, был Архиепископ Кишинёвский Анастасий (Грибановский), как бывший многие годы московским викарием и поэтому, хорошо знавший Москву и её порядки. Архиепископ Анастасий впоследствии был Первоиерархом Русской Православной Церкви Заграницей.

Торжество интронизации Патриарха в Успенском соборе воодушевило всех его участников и внесло радость в сердца верующих. По милости Божией, захватчики власти над русским народом тогда и сами не смогли ещё опомниться в радостях своей победы. Поэтому они не препятствовали торжеству верующих, а дипломатичность и осторожность Архиепископа Анастасия привели к тому, что ему даже удалось добиться у властей обещания поддерживать порядок во время торжеств. Однако, новопоставленный Патриарх и его сотрудники скоро оказались перед лицом растущей смуты и вражды безбожников к Церкви Христовой. Всероссийский собор продолжал свои деяния, невзирая на поступающие во всё большем числе сообщения о нападении безбожников на церкви и духовенство, насилия и убийства. Собор разработал Положение о Высшем Церковном Управлении, о правах и обязанностях Патриарха, Синода, Епархиального Управления и проч. 2-го декабря 1917 года собор вынес постановление о правовом положении Православной Российской Церкви, возглавленной Патриархом. Канонически это определение безупречно, но поражает тем, что как бы игнорирует наступающее для неё положение гонимой, а не только независимой от государственной власти. По-видимому, в сознании членов собора не укладывалось понимание, что гражданская власть коммунистов твёрдо укрепилась, и что теперь Церковь имеет перед собою не просто отделённое от неё государство, а антихристову власть. Для этой власти вопрос заключался в том, как уничтожить Церковь и веру, а совсем не в том, как урегулировать отношения с ней. Первоначально советская власть сообщила в газетах о подготовке декрета об отношении Церкви и государства. Затем вышел декрет, но в нём только объявлялся принцип, что Церковь лишалась прав собственности и вообще каких бы то ни было прав, но в каком порядке это должно было осуществляться, ничего сказано не было. Только 24-го августа Народный Комиссариат Юстиции утвердил инструкцию о порядке проведения декрета в жизнь. 7-й отдел Наркомюста по проведению реформы назывался «ликвидационным». Это не удивительно: творцы новой власти знали принципы марксизма, но что такое вера и какова её сила в народе, они не знали и знать не хотели. Поэтому, ликвидация веры им казалась гораздо более лёгкой, чем она была на самом деле. Они знали марксизм, но понятия не имели об истории. А пока они объявили принцип, но проведение его в жизнь предоставлялось активистам на местах. Этим развязывались руки разбойничьим элементам.

Когда члены собора вернулись после рождественских каникул, собор уже стоял перед проблемой церковного бесправия и организованной акции уничтожения Церкви любыми средствами.

В собор посыпались вести о разных случаях разбойнических нападений на епископов и священников. Начал составляться и быстро расти список новомучеников... 19-го января 1918 года, ещё до того как вновь собрался собор, Патриарх Тихон обратился ко всей своей Церкви с кратким пламенным посланием. В нём он ярко обрисовывал то, что обуревало Церковь с приходом к власти большевиков: «Жесточайшее гонение воздвигнуто на святую Церковь Христову: благодатные Таинства, освящающие рождение на свет человека или благословляющие супружеский союз семьи христианской, открыто объявляются ненужными. Святые храмы подвергаются разрушению или ограблению и кощунственному оскорблению, чтимые народом святыни захватываются безбожными властелинами тьмы века сего, школы, содержавшиеся на средства Православной Церкви и училища, подготовлявшие пастырей Церкви, признаются излишними, имущества монастырей и церквей православных отбираются»... «Всё сие исполняет сердце наше глубокой болезнью и скорбью и побуждает нас обратиться к таковым извергам рода человеческого с грозным словом обличения по завету Апостола: «согрешающих перед всеми обличай, да и прочие страх имут» (1Тим.5:20). Тут Патриарх обращается и прямо к большевикам: «Опомнитесь, безумцы! Прекратите ваши кровавые расправы... Властью, данной нам от Бога, запрещаем вам приступать к Тайнам Христовым, анафематствуем вас, если только вы ещё носите имена христианские, хотя по рождению своему принадлежите к Церкви Православной». А верных чад Православной Церкви Патриарх призывал «не вступать с такими извергами рода человеческого в какое-либо общение». Верующих Патриарх призывал: «Противостаньте им силою веры вашей. А если нужно будет и пострадать за дело Христово, зовём вас, возлюбленные чада Церкви, на эти страдания вместе с собою». Послание кончается призывом к архипастырям и пастырям: «Не медлите ни одного часа в вашем духовном делании, но с пламенной ревностью зовите чад ваших на защиту Церкви Православной, зовите их становиться в ряды духовных борцов, которые силе внешней противопоставят силу своего святого исповедания». Всероссийский собор всецело поддержал Патриарха. 28 января 1918 года он постановил: «Священный собор Всероссийской Православной Церкви приветствует послание св. Патриарха Тихона, карающего злодеев и обличающего врагов Церкви Христовой... Священный собор свидетельствует, что он пребывает в полном единении с отцом и молитвенником Церкви Русской, внемлет его призыву и готов жертвенно исповедывать веру Христову против её хулителей. Священный собор призывает и всю Русскую Церковь во главе со всеми архипастырями и пастырями объединиться ныне вокруг Патриарха, дабы не дать на поругание веры нашей». Вскоре после издания этих актов члены собора были потрясены вестью об убийстве Киевского Митрополита Владимира. Подробные сведения об этом преступлении содержатся в книге протопресвитера Михаила Польского «Новомученики Российские» и в 4-м томе книги архиепископа Никона «Жизнеописание Блаженнейшего Антония, Митрополита Киевского и Галицкого». Прибывший с собора в Киев Митрополит Владимир оказался в очень трудном положении вследствие разлагающей работы Украинской Церковной Рады, приступившей к устройству в сущности обновленческой церкви, возглавлявшейся, конечно самочинно, заштатным архиепископом Алексеем (Дороднициным). Комиссия этой Рады 9 декабря явилась к Митрополиту и потребовала от него передачи ей власти, удаления епископа Чигиринского Никодима и выезда из Киева самого Митрополита. Архиепископ Алексей тем временем поселился в Киево-Печерской Лавре и вёл против Митрополита злостную агитацию в среде братии. Поэтому, когда убийцы явились к Митрополиту 25 января 1918 года, он оказался в их руках совершенно одиноким. Ни один человек не встал на его защиту. Лишь его долголетний келейник подошёл под благословение своего Митрополита, когда его уводили на убиение из Лавры.

Митрополит успел только благословить его и сказать: «Прощай, Филипп». Как пишет о. Михаил Польский: «забытый и брошенный своей братией, окружённый палачами и убийцами, ни в чём не повинный, кроткий и смиренный старец Митрополит Владимир спокойно шёл на казнь». Владыку привезли к месту расстрела в автомобиле. В ответ на его просьбу, убийцы позволили ему помолиться, сказав: «Только поскорее». Случайный очевидец рассказал, что, воздев руки к небу, владыка Владимир молился вслух: «Господи, прости мои согрешения вольные и невольные и прими дух мой с миром». Потом, благословив крестообразно обеими руками своих убийц, он сказал: «Господь вас да простит». Тело мученика было обнаружено утром на другой день женщинами богомолками. На нём было много не только огнестрельных ран, но и штыковых. Митрополит Владимир был первым после революции мучеником-архиереем. Само собой разумеется, что его мученическая кончина произвела сильное впечатление на верующих и, особенно, на членов Всероссийского собора.

Убийство Митрополита Владимира и смута междоусобной войны сделали вопрос о замене его, как главы автономной Киевской митрополии, очень сложным и срочным. Киев незадолго до того был занят немцами, а гражданское управление перешло в руки гетмана Скоропадского, бывшего под наблюдением немецких военных властей. Митрополит Антоний вернулся в Харьков к Лазаревой субботе, а вскоре после Пасхи он поехал в Киев на областной собор. Тогда же архиепископ Евлогий получил поручение от Патриарха провести выборы нового Киевского митрополита. Громадным большинством голосов митрополитом был избран архиепископ Антоний, и выборы эти были вскоре утверждены Патриархом Тихоном. Перед отъездом Митрополита Антония в Киев, от лица Харьковской епархии его просили указать, кого он хотел бы видеть там своим преемником. Он указал на Архиепископа Анастасия, впоследствии заменившего его на посту главы Зарубежной Церкви. Митрополит Антоний вскоре прибыл в Киев. Не без труда прошло его утверждение со стороны гетмана, вследствие интриг сепаратистов, которым в этом помогал министр исповеданий проф. В.В. Зеньковский. Однако Митрополит Антоний мог управлять своей епархией только до декабря. В декабрь 1918 года власть захватили петлюровцы. Митрополит Антоний и Архиепископ Евлогий были арестованы и заточены в униатском монастыре в Галиции. Этой ссылкой, вероятно, была сохранена жизнь Митрополита Антония в период наступившего буйного гонения на Церковь в России. Кто мог тогда догадаться, что таким испытанием Господь сохранял жизнь Митрополита Антония для совсем особого подвига за рубежом?»

Ис.57:13 – «Когда ты будешь вопить, спасёт ли тебя сборище твоё? - всех их унесёт ветер, развеет дуновение; а надеющийся на Меня наследует землю и будет владеть святою горою Моею». Ос.13:3 – «За то они будут как утренний туман, как роса, скоро исчезающая, как мякина, свеваемая с гумна, и как дым из трубы». Ис.57:10 – «От долгого пути твоего утомлялась, но не говорила: «надежда потеряна!»; всё ещё находила живость в руке твоей, и потому не чувствовала ослабления».


Лучше нашего времени вряд ли найти, –
Говорю о конкретной деревне;
Всё с избытком излишним поесть и попить.
К голодающим где-то применим?

Сколько всюду голодных... а их миллионы,
Поменяться местами хотели бы с нами?
Мы о них при застольях едва ли и помним,
Где землёй присыпают бесплодные камни.

Здесь ни взрывов, ни страшных терактов,
Двери часто совсем без замков.
Друг от друга не надо имущество прятать, –
При Евангельской вере таков и закон.

Вода холодна и светла по колодцам,
Сколько хочешь купайся в пруду и залейся,
И насос к огороду доставит так просто, —
Круглый год изобилие здесь, не на месяц.

Если хочешь, усердно сады поливай,
На бескрайних просторах желтеет пшеница;
Только вовсе уж глупый посмеет плевать,
А не Богу за эти дары поклониться.

Здесь, в Сибири, прижился уже виноград
И иные заморские вкусные фрукты.
Рассмотри по названью – неужто не рад?!
Не оценим – Бог снова надолго отрубит.

Наш Господь дал свободу для всех и не мерой:
Нет ни цензоров, ни «топтунов» под окошком.
Даже трудно в такую свободу поверить,
Будто власть допустила такую оплошность!

Можешь даже без смелости благовестить,
Собираться, молиться, совсем не скрываясь.
Старый, новый ли празднуешь стиль,
Прижимаешь двуперстно ли скрюченный палец.

Очень скоро нагрянет опять тирания...
Оцените свободу, доколе не поздно!
Слово Божие в сердце надёжно храните!
Не пугаю, но знаю, приблизились грозы.

18.09.08. ИгЛа


На старом кладбище знакомого хороним,
Из свежевырытой могилы вынув череп.
Когда он был с такой же плотью, кровью,
Как мы, а ныне с ним лишь черви?

И если бы он мог заговорить,
Как некогда с Макарием в пустыне!
В нём била жизнь ключом и прыть,
И думал ли, что вдруг навек застынет?

А где же он, бессмертная душа,
Которую безумцы даже отрицают?
Когда же по мытарствам-ступеням ушла,
Гигант безбожный там – ничтожный карлик.

Что вспомнится из бывшего при жизни,
Кто участь отошедшего вполне улучшит?
Расстрельщик был при сталинском режиме?
Такой в геенне бесконечно мучим.

Кто он по нации, по возрасту и полу,
Жил грабежами, злобой утешался?
О вечности, о Боге, быть может, и не думал,
И нёс не крестик, а масонский галстук?

Гримасами зашкаливалась боль,
Цеплялись скрюченные пальцы за жизнёжку?
В предсмертное врывался с раскаяньем вопль
Продлить нетемноту хотя немножко?

Ни красоты, ни вида, ни волос,
Обременявших красотою череп.
О Боге слышать, может, привелось,
И даже заходил смущённо в церковь?

Несут покойника… с ним череп положу,
Перекрестив рукой, усердно помолившись,
В глазницу чёрный заползает жук, –
Всё так естественно, как будто жук не лишний.

Я вытер пропотевшее в пыли лицо,
Глаза прикрыл мозолистой ладонью:
Блажен, кто от постов вполне усох,
Урок от черепа по-христиански понял.

18.09.08. ИгЛа


Несчастен, кто от трудностей бежит,
К побегу склонен. Лучшее в запасе?
Сей, Агасфер, безпокаянный жид,
Пусть даже нереальный, а из басен.

Бог вымерил по росту тяжкий крест
Для каждого живущего внатяжку.
Ничто не выгадаешь с переменой мест,
Всю жизнь не проваляешься на пляже.

Бог умножает силы при бессилье
И облегчение дарует при болезнях.
Святые также скорбь переносили,
На пытки часто добровольно лезли.

Невыносимость отзывает в вечность,
При муках родовых сознанье тает;
Скорбь расставания Спаситель Сам излечит,
Здесь укрепись молитвами, постами.

Благодарением наполни закрома,
Едва дыша, не отрекись от Бога.
С неблагодарностью – на две ноги хромать,
Исследуем свой путь предельно строго.

Не убегай от деток, от своей жены,
От пострига монашеского всуе.
Перемоги до осени и жни,
И дьявол ропот близко не подсунет.

Не нравится нам часто круг вещей,
Необработанное поле или берег?
Преобразить всё можно вообще –
Не убегай, останься делу верен!

Нередко брак не по твоей вине,
Среди пути оставит сотоварищ.
Остановить дела никак не смей,
Глаза испуганно одни глупцы таращат.

Не покидай Иисуса – Он не бросит.
На день, на час всё меньше наш маршрут.
Докончу, доведу, поставлю подпись,
И даже недруги мой путь не переврут!

31.08..08. ИгЛа