"Человек-игла, или Среди святых и грешных"

«А впереди у нас тюрьма. Немного осталось...» – Игнатий это сказал спроста, без всяких кривых намёков на текущую жизнь и политику, однако «тюрьма» все равно прозвучала невесело, хотя именно к тюрьме лежал наш путь.Сергей МАКАРОВ

...Утлый автобус размером со спичечный коробок докатил нас до окраины Барнаула, и дальше мы пробирались закоулками-переулками среди одноэтажных хибар, которые густо лепятся обыкновенно по окраинам городов, делая их похожими на большую деревню. А впереди на вершине горы – облако ни облако, селение ни селение – выделялись застройки, которые теснились друг к другу и, похоже, парили над городом, контролируя окружающее пространство. Огромное беззвучное существо, похожее на НЛО.

– Это и есть тюрьма...

Когда мы перешли речку Барнаулку, дорога стала забирать круто вверх. Стылый воздух был чист и прозрачен, как прозрачен и чист он бывает в зимние, морозные дни, и только в низине, где мы были минутой назад, за рекой, густо стелилась чёрная пелена дыма. Контраст был разительный. Там – чадно и копотно. Здесь, на высоком речном берегу, – светло, снег искрит, зеленеют молодые сосны... И если бы не тюрьма! Она явно занимала не свое, чужое, ей не принадлежавшее место в природе.

– Так! Так! Всё верно, – согласился Игнатий, и голос его прозвучал в тишине, как из камеры-одиночки. – Так! Так! Здесь когда-то был женский монастырь. Для монастыря оно, верно, место достойное, лучше не бывает. А потом, в революцию, сюда явился красношлемный отряд. Понимаешь? Монахинь поставили у обрыва и, как водится, расстреляли. И старых... И молодых... И вообще... В этих местах были массовые расстрелы. В братских могилах лежат здесь сотни и тысячи... Я покажу...

С широкой накатанной дороги мы свернули на узкую, в один след, тропинку, и вскоре, через полсотни шагов, в деревьях я увидел заснеженный обелиск серо-зеленого мрамора. На могильном камне была выбита надпись. «Невинно убиенных, – прочитал Игнатий и после первых слов медленно перекрестился, – невинно убиенных пусть сила правды воскресит». Прочитал и опять помолился.

Потом мы молча постояли, сняв шапки.

ИГНАТИЙ ЛАПКИН. ОН ЖЕ ИГЛА

Когда в редакции «Вёрст» мне дали пачку документов и газетных публикаций, где так или иначе светилось это имя, я, прочитав, растерялся. Повеяло вдруг неизъяснимой тревогой и ясно стало, что дело это необычное, непростое, возможно, с мистической начинкой, и самым разумным было бы отказаться от него, не ввязываться.

Кто же он всё-таки, этот загадочный Игнатий, Игнатий Тихонович Лапкин, Иг. Ла? Рядовой политзек недавних времен, канувших в Лету? Неистовый пророк-обличитель, которому открыты тайны Божьего бытия – глас вопиющего в пустыне – или новый Аввакум, гремящий огненными словесами в защиту чистоты веры? То он в узилище заточён и срок мотает. То на свободе печки кладёт, зарабатывая на пропитание. То вновь в темнице. Одни хулят его, сочиняя о нем небылицы. Другие внимают.

Кто же неугомонный сей?

Воображению рисовался некий богатырь – не подступись! Зашибу! Отыди! – впору действительно отказаться было от поездки на Алтай. Но задание на то и задание, чтобы его выполнять...

– Мир дому сему! – сказал я с порога, как учили мудрые люди.

– С миром принимаем! – ответили из глубины комнаты. Навстречу вышел бородатый старец в рубашке навыпуск и подпоясанный тесьмой, по-старинному. Ростом он был невелик. Телом худ. Какое уж там богатырство! Он был, как пушистый шмель, в движении – борода и седеющая шевелюра усугубляли сходство, – казалось, дунь посильнее – и полетит он по воздуху, как невесомый. Правда, насчёт шмеля добродушного я, кажется, малость ошибся. Нет! Это был задиристый, непримиримый боец, воин веры, который всю жизнь посвятил изучению Священного Писания. И не только изучению – претворению его в реальную жизнь.

Обстановка в комнате была крайне проста. Письменный стол. Две кровати железные. И книжные стеллажи от пола до потолка. А в красном углу, конечно, – иконы, иконы, иконы... Да ещё возле дверей швейная машинка – безраздельная собственность Надежды Васильевны, жены и верной спутницы Игнатия, на плечах которой лежит все бремя хозяйственных забот...

...Меня, всем опасениям вопреки, они встретили приветливо. Я был простужен, нутряной кашель замотал, и Надежда Васильевна тут же кинулась отпаивать меня чаем, настоянным на травах. А Игнатий Тихонович рассказывал о себе не таясь.

– Я пять тюрем прошёл, – говорил он. – Баланду всякую похлебал. А барнаульскую тюрьму признаю как лучшую. И кормёжка здесь приличная. И чистота. И обхождение... Наверное, это по молитвам расстрелянных монахинь... Впрочем, что я говорю? Лучшая тюрьма – это та, которую разобрали по кирпичику. Верно?

НЕМНОГО ИСТОРИИ, ИЛИ ПЕРВЫЙ МОНОЛОГ ИГНАТИЯ ЛАПКИНА

– Смертная баня, которую устроил России Ленин, страшно отзовется на духовной жизни народа. Уже в 1918–1919 гг. казнено 28 епископов и 1414 священников. В 1922 году – 2691 человек из белого духовенства, 1962 монашествующих, 3447 монахинь и послушниц. «Чем большее число представителей реакционного духовенства и реакционной буржуазии удастся нам... расстрелять, тем лучше». Это жаждет крови ВИЛ, Ленин. И тысячи! Тысячи невинных полягут ещё...

Однако при Патриархе Тихоне церковный народ в целом сохранял свою внутреннюю свободу и чисто православный облик. Хуже стало, когда власть церковную незаконно возьмёт митрополит Сергий, он станет внедрять в сознание верующих, будто христианство по существу не отличается от коммунизма, и будет преследовать цель – установить противоестественный союз между безбожной властью и Православной Церковью, союз Христа и, по сути, дьявола.

Ересь ересей стала незыблемой для Московской Патриархии после принятия декларации Сергия в 1927 году. Тотальный обман стал нормой для архиереев и почти всех священников. С этого года епископы, все без исключения, подбираются Советом по делам религий. И, конечно, самые подходящие, с точки зрения властей! Даже ныне действующий Патриарх Алексий II избран с «благословения» руководителя КГБ Крючкова, который всем гэбэшным управлениям заранее разослал шифровку, предлагая способствовать, чтобы на патриарший престол был избран угодный им Ридигер.

Характерной чертой церкви стали ложь и ложное, показное смирение. Из среды служителей алтаря вербовались агенты для слежки и доносительства. Об этом не умолчать. После выпаривания в пробирках КПСС родился новый тип священника, трусливого и на всё согласного с безбожными властями ради чечевичной похлебки. Любому человеку, без предвзятости рассмотревшему духовное состояние Московской Патриархии и тех, кто осквернился сотрудничеством с антихристами, понятно, где Божия правда. Кто более прогибался перед советской властью? Кто столь щедро курил ей фимиам, как не Московская Патриархия? Вот хотя бы несколько выдержек из славословий тех, кто предавал Церковь Христову. Патриарх Христофор: «Маршал Сталин... под руководством которого ведутся военные операции... имеет на то обилие Божественной благодати и благословения». Тирану, кому и в аду мало места, другой патриарх продолжает самым бесстыдным образом кадить по случаю его смерти.

Коммунисты фактически сумели создать свою карманную, удобную, во всём им послушную госцерковь. Иерархи церкви от коммунистов получали даже ордена и медали. Награды! Но для христианина награды – это следы бичей на спине за исповедание Христа.

Теперь добавим сюда экуменизм. Это тоже неотъемлемая часть сергианцев, участников всеереси на бесовских радениях в мировом Совете церквей, прообразе церкви Антихриста. Коммунисты, те, хотя и безбожники, однако к концу своего пребывания у власти все же как-то сделали шаг к покаянию, признав, что немало наломали дров, что на их совести репрессии, кровь народа, гонения и притеснения всевозможные, названы даже имена особо ярых приспешников режима... И только Патриархия, тайно и явно тому режиму служившая, словно набрала в рот воды. И это наши светлейшие и чистейшие, кто должен быть совестью народной. Ни гугу! Ни единого слова покаяния! Давно рассекречены агентурные клички архиереев и благочинных, но ни «дроздовым» ни «адамантам», ни «аббатам» вроде как и не стыдно. Земля вопиет – покайтесь! А они зовут к миру и пугают расколом. «Да не думают, однако, – говорит Григорий Богослов, – что всяким миром надобно дорожить, ибо знаю, что есть прекрасное разногласие и самое пагубное единомыслие; но должно любить добрый мир, имеющий добрую цель и соединяющий с Богом. Но когда дело идёт об явном нечестии, тогда должно скорее идти на огонь и меч.

Всего страшнее бояться чего-либо более, нежели Бога, и по сей боязни служителю истины стать предателем учения веры и истины».

КТО И КАКИЕ ГОЛОСА СЛЫШИТ

Чем больше я слушал этого странного и колкого человека, тем сильнее укреплялась уверенность, что вселенские часы, если таковые возможны, по неизвестной причине дали сбой – а вдруг умышленный? – и, вместо того чтобы появиться на свет где-то на заре апостольской раннего христианства, этот непоседа петушиного характера, досаждающий всем и вся несдержанным, дерзким словом, родился с задержкой как минимум на две тысячи лет выговаривать сильным мира сего правду в глаза, которую, по его убеждению, они извратили до непотребства и продолжают искажать каждый день.

– За всю жизнь, – говорит Игнатий, – а мне уже на седьмой десяток пошёл, за всю жизнь я ни разу не осквернил своих уст неправдой. Даже в тюрьме, на допросах...

Ладно, пусть часы мировые ни при чём. Но не зря же молвится, что пути Господни неисповедимы. Живёшь, коптишь беззаботно небо и не ведаешь, что в любое мгновение мир для тебя способен повернуться самой неожиданной стороной. Был здоров и при силе – а пришло бессилие и нездоровье. Жил, процветал – глянь, не стало тебя, уже поют отходную. Ушёл и следа не оставил. А бывает чудесное. Вроде, как все, тянешь лямку, ешь, спишь, и вдруг, как луч невидимый, пронзает, освещая каждый закоулок души, наполняя её чудесной силой. Немногие через это прошли, но есть счастливцы. Человек и внутренне меняется и внешне. Он сам не понимает, что с ним сделалось. А людям, его окружающим, «ясно», им кажется, что их друг повредился, они крутят пальцем у виска, дескать, смотрите-ка, парень наш «того», спятил, кажется...

Игнатий это прошёл, когда был ещё матросом Дальневосточного флота. Однажды, неожиданно для себя и сослуживцев, ночью в казарме прочитал вслух: «Отче наш, Иже еси на небесех! Да святится имя Твое, да приидёт Царствие Твое, да будет воля Твоя...»

Мосты были сожжены. И вскоре, как следовало ожидать, его упрятали в психушку. Хотя никакие врачи не способны объяснить подобных метаморфоз. Обновленному сознанию, кроме Священного Писания и молитвенных слов, уже ничего более не надо. Все помыслы – к небу. Человек любые гонения готов претерпеть... У Игнатия вдобавок открылась способность к иностранным языкам. Прежде не понимая в них ни аза, он научился свободно изъясняться на английском, французском, немецком... Откуда? Что? Психиатры много лет кололи и пичкали его всяким снадобьем, искали улики, что действительно он болен и неисправим. Даже в тюрьме донимали.

– А вы голоса какие-либо слышите? – допытывались они. И он понимал, чего добиваются от него, но, бессильный противиться, позволял себе улыбнуться.

– Конечно! И много раз на дню.

– Какие? Что за голоса?

– А вот... В камере зеки матерятся. С утра до вечера слышу...

...Первый срок он получит за то, что вслух прочитает и запишет на магнитофон – затем тиражировать станет и тайно распространять – «Архипелаг ГУЛАГ» Солженицына, сочинения Златоуста, Иоанна Кронштадтского, Игнатия Брянчанинова, Жития Святых, в том числе и новомучеников, пострадавших от советской власти... Был, однако, оправдан. А вскоре арестован вновь. На свободу выйдет в 1987 году, когда по Указу Президиума Верховного Совета СССР были освобождены все 210 политзаключенных страны. И он в их числе. Ещё через пять лет будет реабилитирован. И с тех пор каждую неделю по вторникам посещает тюрьму, читает там проповеди, распространяет церковную литературу...

Кроме того, ведет курс по изучению Священного Писания в Государственном техническом университете. Нередко выступает по радио и с газетных страниц. От митрополита Виталия, Первоиерарха Русской Православной Зарубежной Церкви, имеет благословение на всестороннюю миссионерскую деятельность – проповедь слова Божия, защиту и укрепление веры в Российской Православной Церкви. Подобных проповедников на пространствах России более нет никого. Он единственный. И он не самозванец.

КОРЕНЬ ЗЛА, ИЛИ ВТОРОЙ МОНОЛОГ ИГНАТИЯ

– Когда меня спрашивают, что такое Московская Патриархия, я отвечаю одним словом: «Ложь!» А если двумя словами: «Страшная ложь!» Может быть, я святотатствую? Нисколько...

Узок и тесен путь, ведущий в Царство Небесное. И начинается он, между прочим, уже на земле, при жизни, когда человек восхотел перешагнуть спасительный церковный порог. Однако самая первая ошибка нынешнего православия – неправильный вход в Церковь. Принять крещение ныне проще пареной репы. Мзду уплати – и препятствий нет. В лучшем случае священник для проформы спросит, веруешь ли, а может и не спросить. Для взрослых крещаемых даже не нужно стало поручителей, кого называют крестным отцом и крестной матерью. Нередко можно увидеть, как возле купели выстраиваются и по 10, и по 20 человек. Солдатским строем в объятия Христа! Покадил поп кадилом, ладошкой помочил макушку несчастному человеку – и готово дело. Иди! Теперь ты крещёный!

А это обман! Профанация ключевого таинства, на котором зиждется всё христианство. Мочёный – не крещёный! Он как был для церковной жизни чужим, чужим и остался, хотя крестик ему нацепили на выю. Подобным способом окрещенные – не спасутся. И невозможно представить всех последствий этой жуткой трагедии для человека. Без оговорок надо признать, что священники в данных случаях просто-напросто обманывают, не ко Христу ведут людей. Не ко Христу! Настанет час, и в Судный день лжецы ответят за это.

Я знал одного батюшку, он в тюрьме за малые сроки окрестил 740 заключенных. Казалось бы, великий деятель. Стольких обратил! Но я тоже ходил в ту тюрьму и знал этих неофитов, беседовал с ними. Могу засвидетельствовать, что окреститься они окрестились, однако как были наркоманами, куряками, матерщинниками, гомиками – ими же и остались. Крестились они без покаяния за прошлую недостойную жизнь, без сокрушения и желания открыть новую – чистую страницу в своей исковерканной жизни. (Речь идёт о Скачкове о. Михаиле)

Кому же нужна показуха и пустая цифирь? Кстати, работники Патриархии много трубят о восстановленных храмах. Разумеется, хорошо, что храмов больше становится. Только не тем утешаться надобно. Настоящая радость не в кирпичах, ажурно сложенных, не в одеяниях и ризах, не во внешнем благолепии – а в истинном единении с Богом. А если тяп-ляп да кое-как, для денег или для «политики», то очень скоро и горько восплачем...

Что же касается крещения, то, согласно канонам, совершается оно полным и троекратным погружением. «Во имя Отца. И Сына. И Святого Духа». И мало человека в воду погрузить. Что из того? Был грешник сухой, станет грешник мокрым. Главное, чтобы в человеке внутренний переворот совершился, произошла встреча с Христом и чтобы он стал жить по-христиански. Опять же канонами предусмотрено для этого обучение – катехизация – от нескольких месяцев до трёх и более лет. И пока оно длится, обучаемый числится в разряде оглашенных. Он в ряды верных ещё не принят. Он как бы проходит испытательный срок. И когда на литургии дьякон возглашает: «Оглашенные, изыдите!» – это не просто дань раннему христианству, это команда, чтобы те, будучи ещё не принятыми в церковный круг, покинули общество молящихся и ушли в притвор, поскольку начинается та часть службы, где имеют право присутствовать только верные. А кто-нибудь выходит? Никто! Так неужели слова эти – пустое сотрясение воздуха? И поскольку команда покинуть храм игнорируется, церковь становится проходным двором. Христиан там горстка. Остальное – жижа! Пульпа! Рядом с верными не только оглашенные стоят, но и обыкновенные зеваки с улицы, которые зашли поглазеть, потолкаться... Однажды, будучи проездом в Киеве, я посетил Владимирский собор и – грешен – битый час простоял у входа, вёл учет шатунам, которые то входили в храм, то выходили.  Без малого человек 700 насчитал. Столько вошло в храм и столько же вышло...  Вокзал! Настоящий вокзал! Таковы порядки и распущенность в церквах.

Всех канонов и правил, регламентирующих церковную жизнь, на Вселенских соборах принято 719. Из них 413 ежедневно и умышленно нарушается. Ну какая же это церковь?

* * *

Однажды я спросил:

– Игнатий Тихонович, прости! Ты так смел и отважен. Даже против иерархов высоких поднимаешь голос. А нет ли сомнений в собственной правоте? Богу ли служишь?

– Да, – ответил он. – Иду не оглядываюсь, кто передо мной, патриарх или кто-то. Я обязан сказать истину. И утверждаю, что чище, выше и красивее, чем православие, нет ничего. Но преступники попы сумели спрятать от народа живого Христа. Храм Божий они превратили в торговый дом. «Дай-дай!» Для них деньги на первом месте. За крещение – плати. За венчание – плати. Умер – плати. А молиться не учат. Мне больно, когда люди приходят в церковь и уходят, ничего не познав, народ остаётся во тьме, а виноваты они, священники, – они скрыли Христа. Нет проповеди! Нет живого слова! Это самые страшные враги истины Христовой. А станешь им говорить – сразу злятся. Они ненавидят слово Божие. Я правду говорю, а когда человек говорит правду, рядом Бог»

(«Версты» от 29.02.2000 г.).