- "Верните мне Иисуса! - рыдает Магдалина,
И я Его возьму, сокровище и радость.
Семь бесов из меня изгнал и не отринул,
О, где Ты, Раввуни, кто мог Тебя украсть?"
И обрела Мария Того, Кого искала.
К ногам Его припала от радости обычной.
Кто ищет, тот найдет, не заградят и скалы…
А мы, что мы с настойчивостью ищем?
Кому-то лотерейный покоя не дает.
Счастливых, нераскрытых у кассы махинаций.
Кто ищет, тот найдет, среди полночи пьет,
А этот из вагона хватал несытой пастью.
Что ищем мы? Вопрос по существу поставлен.
Как выйти из тюрьмы, опять всё повторить?
Чтоб пить, курить - все органы из стали.
Ни кашля, ни цирроза - вершины покорить?
Мы просим, мы кричим: «Верните наши книги,
Верните плёнки, записи!» - кричим до всех инстанций.
Всё взято незаконно, "за промысел" и мигом…
Так тащат из вагонов работники на станции.
Верните хлеб духовный, творенья Златоуста,
Его глубокой мысли веревки для ума,
Чтоб зачерпнуть в колодце. В архивах стало пусто,
Верните "Жития", - при свете сгинет тьма.
О, кто вернет мне годы? Следы запорошило.
А пепел с головы слезит в ночи глаза.
Тот бредит наяву о даче и машине,
Развез бы на себе Казанский весь вокзал…
Христос сказал: ищите, ищите правды Божьей,
Ищите Царства Божия, бессмертья красоту!
Одежда и еда сама к тому приложится,
Заботы все сложите к Распятому, к Кресту.
Всё, кроме этого со смертью мы теряем.
Повторно и под старость, под пепелищем роем.
И строим не дворец на небе, а сараи,
Лачуги на земле и для потомков впрочем.
Верните мир планете, да будет мирным небо
От ядерных реакторов, распеленавших смерть!
На стук Апокалипсиса, печати из-за хлеба,
Земли вскрывает вены... Открыта в вечность дверь.
13.09.1986. ИгЛа (Игнатий Лапкин). Тюрьма. Барнаул. - ***
- Верность дружбе, принципам, Идее
Ценится всегда, во всех народах,
Как и в помощи не краснобай, а дельный,
Кем ты никогда не будешь продан.
Счастлив муж такой святой жены,
Он из ряда всех мужей выходит,
Бури и невзгоды не страшны,
Потому что тыл к сраженью годен.
Столько же о счастье говорят,
Голос тратят даже не на сцене;
Расспроси счастливцев всех подряд,
Что они в других, как дар оценят.
И услышишь гимны красоте,
Дружбе закадычной на природе.
Но больного кто и где воспел,
Тех, кто все страданья принял кротко.
Верность там, где рушатся устои,
Когда ближние клянут такую дружбу.
Ценим завоёванное с боем –
Стаи хищников напрасно рядом кружат.
Смею похвалиться натощак,
И при изобилье самом полном.
Нет добра, как плоти на мощах,
Где душа без дел, позорно гола.
Мой Господь учил меня и мял,
Неуча с таким дырявым слухом.
Вытащил из проруби и бросил в полымя,
Сбросил с высоты, но… на перину с пухом.
То-то удивятся молодые,
Что и в старости мы сочны, плодовиты.
И не по зубам бациллам, так продымлен,
Перетёрт на мелком решете и сите.
Верность Бог Свою мне подтвердил,
Продубил, прожёг и переплавил.
Позвонки, как скрепы у стропил,
В них мой дух – и в дружбе он есть главный.
21.12.2006. ИгЛа (Игнатий Лапкин) - ***
- Вернувшись, Валаам ослицу расседлал,
Задал ей корм под самую завязку,
Бока ощупал ласково и стало очень жаль,
Что ни продать, и не пусть на мясо.
С музейной редкостью не жить же под стеклом,
Из мемуаров не выстроишь достаток.
Со дня тогдашнего и царство утекло.
Как до деньжищ Валака был он падок.
С благословением ворвутся иудеи,
Их меч сверкнёт и оборвёт цепочку.
Из прежней дали дней ещё виднее –
Мы судим Валаама не заочно.
Всё так же скалы млеют от жары,
В долине светят мириады звёзд.
Благословением кого Господь накрыл,
Епитрахиль над кем, чтоб не замёрз?
Бог покоряет и сметает прочь
Изжившие себя мирские поколенья.
Чью Валаам благословляет дочь,
Чьим юношам Бог перебил голени?
Нам не хватает – просто нет нигде
Ослиц послушных, говорящих ясно,
Звезду Давида можно проглядеть,
Окажутся пустыми в сердце ясли.
Конечно чудо Ангела увидеть,
Зажать пророка к твёрдости скалы.
Ослы-монахи, не сидите сиднем,
Давно пора из ружей всех палить.
И не осёл – ослица взбеленилась,
И обличила жадного пророка.
Узреть опасность – это Божья милость,
Иначе меч пронзит и рухнешь в пропасть.
О Валааме знаем мы не мало, –
Такой крутой, закрученный сюжет.
Что далее с ослицей бедной стало?
На Вербное Христос грядёт к душе.
03.05.2008. ИгЛа (Игнатий Лапкин) - ***
- Веротерпимостью бахвалится безбожник:
«Широкий профиль – всех обнять готов!»
Но поживи с ним вместе хоть немножко,
И ты поймёшь значенье страшных слов.
Какой же врач позволит шарлатану
Водить за нос и пакостить клиентам;
Он лжеврачу тотчас противостанет,
Разоблачит врага одним моментом.
Бог Иегова истину открыл
В Священной Библии, как в откровенье Божьем.
В ней два Завета, ровно пара крыл,
Чтоб истине возабладать над ложью.
Перед слепым разложат тайно сети,
И ров прикроют – жертвам западню.
Ты ж со светильником, ужели не осветишь,
И уподобишься изъеденному пню?
Веротерпимость – признак омертвенья,
Где теплохладность душу умертвила;
Там безразличие бесовское к спасенью,
Там с демонами высветит картину.
Так стоит же за истину сражаться,
За Церковь Божию достойно постоять;
Конечно за столом, не за углом с ножами,
С достоинством, не как сектант-босяк.
Христос есть Бог, всё остальное – ересь;
Кто Троицу не чтит – тот еретик.
С канонами церковными и с толкованьем сверься,
Не по традициям, что с детства так привык.
Чего нет в Библии, о том не рассуждаем,
Нам главное – Писание, в нём суть и соль;
Второстепенное… для вкуса, как поджарки,
Но чтоб во всем явили мы любовь.
Веротерпимости объявлена война
До полного её изничтоженья.
Крещение одно и вера лишь одна…
Дурман терпимости отправим на сожженье.
03.02.07. ИгЛа (Игнатий Лапкин) - ***
- Верстались первые Библейские стихи,
Пыль оседала с каменных скрижалей;
Внизу отступники гудели, но ропот тотчас стих,
А дальше что случилось – просто жалко.
Голодный Моисей тельца тогда узрел,
И в гневе ахнул Библию о камни;
И Бог не осудил, пророк остался цел,
И та история в небытие не канет.
Года летели и ползли века,
Наматывая срок избранному народу.
Испытывал и драл, во гневе мял бока –
Не раз Израиль даже в рабство продан.
Но Слово Божие не всё уничтожалось,
Не всё терялось на крутых ухабах;
Библию хранили, те списки со скрижалей,
Ревнитель за закон и жизнь свою отдал бы.
Пять книг впоследствии напишет Моисей,
И передаст наследнику – вождю Навину.
В конце окажется книг семьдесят плюс семь.
Из них одиннадцать еретики откинут.
Восславим Ездру и иных пророков,
Писавших, сохранивших Слово Иеговы;
Для их Писаний нет ни давности, ни срока,
В их перевод мы вчитываемся снова.
Когда впервые Библию мне дали,
Читал Евангелие от руки Матфея;
И даже переплёт в каком материале,
Запомнилось, из памяти до смерти не развеет.
И что бы делал я сегодня и вчера,
Давно за перевалом половины жизни?
Из Библии мне пища для ума, пера,
Со мной сокровища – не старости пожитки.
Во всех углах, на полках и в карманах
Красуется мой друг «Новый Завет»;
Он обещал спасти и не обманет,
Поверь, услышав повесть, и для себя заметь.
19.12.2006. ИгЛа (Игнатий Лапкин) - ***
- Вёрсты строк приходится верстать,
Размашисто отщёлкивать страницы.
А было время – только береста
Свивалась в туесок – в духовную криницу.
И жизнь в годах, уже в десятилетьях,
Незримо пишется и не для обозренья.
Проявится не только в нас, но в детях
На много дольше нашего истленья.
Верстаем в памяти ушедшие услады,
Молитвы, встречи праздничных собраний.
Не те вегетарианцы, кто жуют салаты,
Но не сожравший ни одного из братьев.
История действительно одна,
Её перетолковывать не нужно;
Как под копирку в нас она видна,
Когда со зрением и с памятью мы дружим.
Переосмыслить многое придётся.
Переоценку дать тому, что было.
О многом-многом пожалеем слёзно,
И оживёт всё то, что стало пылью.
Когда и как подвигнулись к Христу,
Чем отплатили за Его услуги?
Особо ярко высветит версту,
Где благовестием распахано, как плугом.
Верстается страница и во сне,
С трудом прочитывается даже и при солнце.
Заливка тёмная, но может покраснеть,
А разберёшься – никакой в том пользы.
Так на какой версте пока что дышим,
В известиях последних захлебнувшись.
План протоколов возвещают с крыши,
Апокалипсис вторгся в наши души.
Навёрстывать упущенное очень трудно,
Без покаяния и вовсе невозможно;
От вёрст – напёрсток… Ангельские трубы
Уже звучат и наполняют дрожью.
05.02.2006 ИгЛа (Игнатий Лапкин) - ***
- Верховный Пётр… воистину он – камень,
Когда послушен Господу Христу.
Но чуть по своему и твёрдость сразу канет,
И тернии на поле ночью прорастут.
Мистически мы входим в Гефсиманский сад,
И наше будущее видим панорамно.
Столетий двадцать мысленно назад
Перевернём и там в слезах застрянем.
Над пятницей густеет ночи мрак,
И он темнее страшной эпопеи.
Бежит раздетый любопытством Марк, –
Не все глумиться над Христом успеют.
Судилище... Вопит синедрион жидов,
Кагал масонский пишет отреченье.
Распять Мессию весь народ готов,
Пытались обвинить Творца хоть в чем-то.
Несносно слышать им о воскресении,
Всё так же деньги подкупают жадных.
Надежды талмудистов сошлись на Моисее,
Клевещут на Распятого три духа жабьих.
Не отошло... не в прошлом… кадр оживший
На видео и аудио по нервам бьёт.
Бомбят жиды, не просто сыплют шишки,
Не видит этого лишь полный идиот.
А мы, Христовым именем прикрывшись,
Слепая секта злых храмовников.
Невозрождённый в калашный ряд да с рылом,
На всё живое поп творит наскок.
Из пятницы не выдраться без раскаянья в прошлом,
И не переждать субботнего безделья.
Непринятых свидетелей путь пылью припорошен.
Рассыпалось монашество, попряталось по кельям.
Похоже, день воскресный в России не настанет,
Лишь по местам, по малому и то едва, чуть-чуть.
Нет дня Христова, дни Валентинок-Танек.
Но всё ещё открыт нам к Иисусу путь.
21.01.2009. ИгЛа (Игнатий Лапкин)