Беседа на слова: "Вдовица должна быть избираема не менее, как шестидесятилетняя" (1Тим.5:9), и о воспитании детей, и о милостыне

БЕСЕДА
на слова: "Вдовица должна быть избираема не менее, как шестидесятилетняя" (1Тим.5:9), и о воспитании детей, и о милостыне

Достоинства вдовы. – Два рода вдов: бедные вдовы, которых питает церковь, и вдовы богатые. – От ко­торых апостол требует, что бы они были шестидесяти лет от рода? – Очевидно от последних. – Там, где дело идет о помощи другим, нет надобности определять возраст. – Тот, кто страдает, хочет по­лучить облегчение во всяком возрасте, и в каком бы то ни было состоянии. – Тогда были сонмы вдов, как теперь есть сонмы девственниц. – При составлении этих сонмов нужно поступать с благоразумием; от­сюда и происходит совет о допущении в эти сонмы вдов, находящихся в таком возрасте, при котором у них не может являться желания возвратиться в мир. – Совет молодым вступать в брак относится только к тем вдовам, которые не выдерживали испы­тания вдовства. – Та, которая хочет быть допущена к достоинству вдовы, должна сначала доказать свою твер­дость делами. – Неудобства второго брака. – Дело вдо­вы – прежде всего хорошо воспитывать своих детей. – Во-вторых, совершать гостеприимство. – Должна слу­жить бедным. – Увещание к совершению милостыни.

Вовремя благодать Духа устроила, что было читано то отделение апостольского послания, которое вы слышали сегодня, потому что оно имеет немалое сродство и связь с недавно ска­занным, если не в словах, то в мыслях. Недавно было прочитано изречение: "не хочу же оставить вас, братия, в неведении об умерших" (1Фес.4:13); и много было сказано тогда о воскресении, о том, что нужно благородно переносить таковые страдания и благодарить Бога, берущего близких нам. А сегодня прочитано следующее: "вдовица должна быть избираема не менее, как шестидесятилетняя" (1Тим.5:9). Так как вдовство происходит от смерти, и оноособенно напрягает боль и возбуждает печаль, то, помня не­давно сказанное, что мы говорили в утешение печалящихся, и, приняв это со всем усердием, положите с тем в храни­лище своего ума. Название вдовства, по-видимому, есть название несчастья, но на самом деле оно не таково, а есть достоинство, честь и величайшая слава, – не позор, а венец. Хотя вдова не имеет сожителем своим мужа, но она имеет сожителем Христа, отстраняющего все приходящие бедствия. При случаю­щихся обидах вдове достаточно – войти, преклонить колено, тяжко вздохнуть и пролить слезы, чтобы отстранить всякий на­вет обидчиков; оружие вдовы это – слезы, воздыхания и непре­станные молитвы; этим она может отразить не только обиду человеческую, но и нападения бесовские. Вдова освободилась от дел житейских и уже идет к небу, и то усердие и служение, которое она оказывала мужу, может употребить на дела духов­ные. Если же скажешь, что в древности вдовство было несча­стьем, я скажу на то, что и смерть была проклятием, но стала честью и достоинством для тех, которые переносят прише­ствие ее благородно. Так мученики венчаются; таким самым образом и вдова восходит до великого достоинства.
Ты желаешь знать, что такое вдова? Как она почтенна пред Богом и угодна Ему, и есть величайшая защитница, как она, появившись, избавляет и примиряет с Богом осуж­денных, отвергнутых, не имеющих дерзновения, ненавистных Ему и лишенных всякого оправдания, и не только приносит им прощение и избавление от наказания, но и великое дерзно­вение и блеск, и соделывает их чище солнечных лучей, хотя бы они были отверженнее всех людей? Послушай самого Бога, который говорит к иудеям: "когда вы простираете руки ваши, Я закрываю от вас очи Мои; и когда вы умножаете моления ваши, Я не слышу: ваши руки полны крови" (Ис.1:15). И, однако, с этими преступными, человекоубийцами, непрямодушными, бесчестными Он обещает примириться, если они станут помогать перено­сящим несправедливость вдовицам. После того, как сказал: "закрываю от вас очи Мои" и "не услышу", Он говорит: "защищайте сироту, вступайтесь за вдову. Тогда придите – и рассудим. Если будут грехи ваши, как багряное, – как снег убелю" (Ис.1:17,18). Видишь ли, какую силу имеет вдовица, где она оказывает свое заступле­ние, не пред начальником и царем земным, но пред са­мим Царем небесным? Какой она может прекратить гнев, – примирить Владыку с неизлечимо больными, избавить от не­выносимого наказания душу покрытую грязью грехов омыть от этой нечистоты и довести до высшей чистоты? Поэтому не будем презирать вдовствующей жены, но будем оказывать ей всякое попечение. Истинная вдовица есть наша заступница.

Впрочем, нужно внимательно рассмотреть, о какой вдовице здесь говорит он. И те называются вдовами, которые, впадши в крайнюю бедность, и будучи внесены в список, питаются на счет церковного имущества, как было при апостолах: "в эти дни, когда умножились ученики, произошел у Еллинистов ропот на Евреев за то, что вдовицы их пренебрегаемы были в ежедневном раздаянии потребностей" (Деян.6:1). И не такие только называются вдовицами, но и те, которые, не нуждаясь ни в чем, пользуются довольством и управляют своим домом, но только лишились мужа. Посмотрим же, о какой вдовице здесь говорит он в словах: "вдовица должна быть избираема не менее, как шестидесятилетняя": о той ли, которая нуждается в помощи и имеет надобность – питаться на счет церковных имуществ, или о не нуждающейся и живущей в довольстве? Весьма оче­видно, что о последней. Когда он говорит о первой, изнуряе­мой голодом, то не назначает времени и не требует строгих нравов, но просто говорит: "если какой верный или верная имеет вдов, то должны их довольствовать и не обременять Церкви" (1Тим.5:16). Не сказал: когда она будет шестидесяти лет, не сказал: если она принимала странников, если умывала ноги святых (1Тим.5:10); и весьма естественно. Где должно исправить бед­ность, там он не назначает времени. Что, если пятидесяти­летняя будет изнуряться голодом? Что, если юная будет иметь уродливое тело? Не сидеть ли ей, дожидаясь шестиде­сятого года? Но это было бы крайне бесчеловечно. Поэтому, когда нужно утолить голод, он не входит в точное рассуждение о годах и душевной добродетели; а когда нужно не бедность исправить, но доставить честь по достоинству, то естественно он предлагает такое исследование нравов.

Как есть лики дев, так в древности были и лики вдов, и не позволялось им просто вписываться в число вдов. Таким образом, апостол говорит не о той, которая живет в бедности и нуждается в помощи, но о той, которая избрала себе вдовство. Для чего же и этой он назначает год? Он знал, что юность есть как бы горящий костер и море, исполненное волн и многих смятений. Поэтому, когда они будут иметь свободу от своего возраста, и будут пребывать в старости как бы в при­стани, когда у них угаснут пожелания, тогда он безбоязненно вводит их в этот лик. А что, скажешь, разве многие, на­чав с двадцатого года, не блистали до конца, не несли ярма и не показывали в себе апостольской жизни? Неужели же, скажи мне, мы станем препятствовать им, и, тогда как они желаютжить во вдовстве, мы будем принуждать их вступать во вто­рой брак? И как это достойно апостольской мысли? Что же значат слова его? Выслушайте со тщательностью, возлюбленные, сам признак этого изречения. Он не сказал: вдовица да будет не менее лет шестидесяти, но: "вдовица должна быть избираема"; также не сказал: юные вдовицы да не избираются, но: "молодых же вдовиц не принимай", говорит он Тимофею (1Тим.5:11). Так как многие из людей склонны к злословию и изощрили языки свои против предстоятелей церкви, то он, желая избавить на­чальника от обвинений, предписывает такие законы и говорит: ты не принимай, ты не избирай. Если она сама собою и добро­вольно пожелает избрать это, пусть делает; но ты пока не принимай ее, чтобы не сказали, что молодую вдову, которая же­лала вступить в брак и управлять домом, такой-то принудил, и вследствие этого она пала и споткнулась. Ты не избирай ее, чтобы, если она падет, тебе быть свободным от обвинений; а если не падет, то с большею безопасностью избрать ее в при­личное время. Когда же он говорит: "желаю, чтобы молодые вдовы вступали в брак, рождали детей" (1Тим.5:14), то послушай, о каких он го­ворит юных, – о тех, которые, после кичливости ко Христу, желают вступить в замужество, болтливы, суетны, обходят дома, говорят недолжное, совратились в след сатаны. Сказав просто: "желаю, чтобы молодые вдовы вступали в брак", он не замолчал, но говорит и то, каких он разумеет юных, и приводит их падения. Какие падения? "Они, впадая в роскошь в противность Христу, желают вступать в брак, притом, они, будучи праздны, приучаются ходить по домам и бывают не только праздны, но и болтливы, любопытны, и говорят, чего не должно, ибо некоторые уже совратились". В след кого? "Вслед сатаны" (1Тим.5:11-15). Таким образом, если какие после того, как избрали вдовство и приняли на себя все бес­честие этого состояния, потом опять желают вступить в заму­жество, то лучше им приступить к этому прежде, нежели они приняты и без попрания договоров со Христом; а которая не такова, для той он не предлагает необходимости второго брака.
А что это справедливо, видно из следующего. Если бы для всех женщин он поставил законом вступать в су­пружество и господствовать над домом, то излишне он тре­бовал бы, "известная по добрым делам, если она воспитала детей, принимала странников, умывала ноги святым, помогала бедствующим и была усердна ко всякому доброму делу"; излишне говорил бы и это: "бывшая женою одного мужа" (1Тим.5:9.10). Если ты повелеваешь всем юным вступать в замужество, то как может кто-нибудь быть женою одного мужа? Таким образом слова его относятся к тем (невоздержным). Так поступает он и касательно брачного сожития. Сказав:"не уклоняйтесь друг от друга, разве по согласию, на время, для упражнения в посте и молитве, а потом опять будьте вместе", – он для того, чтобы ты не подумал, что это дело – закона, приводит и причину, после го­воря так: "чтобы не искушал вас сатана невоздержанием вашим" (1Кор.7:5,6). Та­ким образом, как там говорится это не всем, но более не­воздержным из людей и легкоуловляемым, так и здесь тем из женщин, которые удобопреклонны и не могут сносить со тщательностью жизнь вдовства, – этих он уговаривает и советует вступать во второй брак. Вдовство – дело двоякое. В чем же оно двоякое? Оно есть оказание добрых дел и преимущество величайшей чести. Как начальство есть двоякое дело, имеет и дела и достоинство: достоинство начальства есть могущество, служение от народа и самое начальствование; а дела начальства – помогать терпящим несправедливость, препятство­вать несправедливым, управлять городами, проводить ночи в думах об общественных делах, и многое другое, – так и вдовство имеет и достоинство и дело: достоинство есть самое состояние вдовства, величайшее, как мы показали впереди; а дело – не вступать вторично в замужество, но довольствоваться первым мужем, воспитывать детей, принимать странников, умывать ноги святых, довольствовать скорбных, отдаваться вся­кому доброму делу. Итак Павел, беседуя об этом, все дела вдовы предоставляет совершать ей самой, а в достоинство вдовы, в лик и ряд вдов не предоставляет ей войти, пока она не достигнет шестидесятого года, и он едва не говорит так: пусть она совершает дела вдовы, а чести этой удостаивается тогда, когда, оказав все, будет иметь безопасность и по времени, и доказательство от дел, и свидетельство отвне. Никто пусть не думает, будто эти слова пригодны только женам; нет, они полезны и мужьям, чтобы и они любили и скончавшихся жен своих, и не заставляли детей жить вместе с львицами, при­водя им мачех и ниспровергая всю свою безопасность.
Впрочем, говоря это, мы не законополагаем отвращаться от второго брака, но увещеваем и советуем благоразумно до­вольствоваться первым. Иное дело – увещевать и советовать, а иное – законополагать. Кто увещевает и советует, тот предо­ставляет слушателю быть господином в избрании советов; а кто законополагает, тот отнимает эту возможность. Так и церковь не законополагает того, а только увещевает; и Павел предоставил второй брак, сказав так:"жена связана законом, доколе жив муж ее; если же муж ее умрет, свободна выйти, за кого хочет, только в Господе. Но она блаженнее, если останется так" (1Кор.7:39,40). Как прекрасен брак, а лучше девство, так прекрасен и второй брак, а лучше его первый и единственный. Итак, мы не отвер­гаем второго брака и не законополагаем этого, но увещеваем, если кто может быть целомудренным, оставаться при первом. Увещеваем и советуем это и для самой безопасности дома: второй брак часто бывает началом и предлогом раздора и ежедневных суматох. Часто муж, сидя за столом и вспомнив о первой жене при второй, тихо прослезится; а эта тотчас сви­репеет и приступает, подобно дикому зверю, требует от него удовлетворения за нежность к той; и если он захочет хвалить скончавшуюся, то основание похвал делается предлогом для суматохи и раздора. Мы и с врагами скончавшимися прими­ряемся, и после их жизни прекращаем вражду к ним, а у женщин все напротив. Ту, которой она не видала, которой не слыхала, от которой не потерпела ничего ужасного, она нена­видит и отвращается, и самая смерть не погашает ненависти. Кто видал, кто слыхал, чтобы с завистью ревновали праху и враждовали против пепла?
Но беда не ограничивается этим, а хотя бы родились дети от второй жены, хотя бы нет, опять суматоха и раздор. Если они не родились, то она больше мучается и за это смотрит на детей первой жены, как на врагов, причинивших ей ве­личайшую несправедливость, при жизни их яснее чувствуя соб­ственное бездетство. Если же они рождаются, то опять не меньше беда. Часто муж, нежно расположенный к отошедшей, обни­мает ее детей, любя и вместе сожалея о сиротстве их; а эта всюду желает отдать предпочтение своим детям, а тех не желает поставить даже в ряд братьев, но отверженных домо­чадцев; все это может низвратить дом и сделать для женив­шегося жизнь не в жизнь. Поэтому мы увещеваем, если воз­можно, оставаться целомудренными, довольствоваться первым браком, и ни женам не искать женихов, ни мужьям жен, чтобы не низвратить всего дома.

Для чего же апостол, беседуя о вдовстве, не удовольство­вался только первым, высказанным в словах: "женою одного мужа" (1Тим.5:9)? Чтобы ты знал, что вдовою делает не просто только то, чтобы не вступать во второй брак, но и упражнение в добрых делах, милостыни, человеколюбии и служении стран­никам. Если девам нисколько не принесло пользы девство их, – хотя девство гораздо больше вдовства, – но они отошли с бесчестием, когда погас огонь в светильниках их, так как они не могли показать плодов человеколюбия и милостыни(Мф.15),то тем более вдовам (не поможет их вдовство). Итак Павел, слыша эту притчу и опасаясь за вдов, с великою обстоятельностью рассуждает об этом предмете, чтобы они, надеясь на единобрачие, не стали нерадеть об остальной добро­детели; потому и говорит: "известная по добрым делам" (1Тим.5:10). Как девство – хорошее дело, но без остального остается бесплодным и затворяет чертог жениха, так и вдов­ство – хорошее дело, но без остальной добродетели тщетно и излишне. Поэтому Павел и не ограничился увещанием – не всту­пать вторично в замужество, но и многого другого, гораздо боль­шего и высшего, требует от вдовы. Как выбирающие воинов ищут здоровья телесного, так и он, избирая вдову в воин­ство Христово, искал душевного здоровья и крепости и усердия ко всем добрым делам, говоря так: "известная по добрым делам,если она воспитала детей, принимала странников, умывала ноги святым, помогала бедствующим и была усердна ко всякому доброму делу" (1Тим.5:10). Каждое из этих выражений, по-видимому, есть простое слово, но заклю­чает в себе великую жизнь.

И, во-первых, если угодно, исследуем то выражение, которое он поставил первым: "если она воспитала детей". Здесь он говорит не о простом питании, которое по разумению мно­гих состоит в том, чтобы не допускать детей изнуряться голодом: такого пренебрежения никогда не допустит и самая необходимость природы; поэтому не нужно ни повелений, ни зако­нов, чтобы вдовы питали свое порождение; но он говорит здесь о попечении касательно праведности, о воспитании, соединенном с благочестием, так что не воспитывающие детей, таким образом, суть более детоубийцы, нежели матери. Это говорю я не только женам, но и мужьям. Часто многие из отцов делают все и принимают все меры, чтобы у сына был прекрасный конь, блестящий дом или многоценное поле; а о том, чтобы у него была прекрасная душа и благочестивое намерение, этому они не оказывают никакого внимания. Это и расстраивает всю все­ленную, – то, что мы нерадим о собственных своих детях, заботимся об их приобретениях, а душою их пренебрегаем, допуская крайне безумное дело. Хотя бы и многи, и многоценны были приобретения, но если нет могущего распоряжаться ими с добродетелью, то все погибнет и уйдет вместе с ним и мо­жет принести приобретателю крайний вред; а если душа его будет благородна и любомудра, то хотя бы у него не было ничего отложено, он будет в состоянии безбоязненно удерживать при­обретения всех. Итак, должно смотреть не на то, чтобы сделать их богатыми серебром и золотом и тому подобным, но чтобыони были достаточнее всех благочестием, любомудрием и приобре­тением добродетели, чтобы они не нуждались во многом, чтобы не увлекались житейскими предметами и юношескими пожеланиями. Нужно тщательно смотреть и за входами их и выходами, и за поведением и знакомствами, зная, что за небрежение об этом мы не будем иметь прощения от Бога. Если с нас потребуется отчет в промышлении об остальных, так как "никто не ищи своего, но каждый пользы другого" (1Кор.10:24), – то насколько более в промышлении о своих детях? Не поселил ли Я, скажет Бог, его с тобою сначала? Не приставил ли тебя к нему учителем, предстателем, попе­чителем и начальником? Не положил ли совершенно в твои руки всю власть над ним? В нежном возрасте образовывать его и настроивать повелел Я; какое же ты можешь иметь оправ­дание, если пренебрегаешь его неповиновением? Что скажешь ты? То ли, что он необуздан и груб? Но это должно было пред­видеть вначале, когда он был способен к обузданию и весьма молод, и обуздывать его тщательно, приучать к должному, на­страивать, исцелять душевные болезни его. Когда работа более легка, тогда и должно исторгать шипы, так как при более неж­ном возрасте их легче вырвать; так и страсти, оставленные в пренебрежении, возрастают, и делаются неудобоисправи­мыми. Поэтому и говорит премудрый: "с юности нагибай шею" его, когда воспитание может быть более легким (Сир.7:25). И не только Бог повелевает, но и сам помогает тебе в этом деле. Как и каким образом? "Кто злословит отца своего, или свою мать, того должно предать смерти" (Исх.21:17). Видишь ли, какую Он поставил им угрозу? Каким оградил опасением? Как сильною сделал твою власть? Какое же можем мы сказать оправдание, если Он сам не щадит даже их жизни, когда они оскорбляют нас, а мы не допускаем им даже неудо­вольствия, при оскорблении ими Бога? Я, говорит Он, не откажусь даже умертвить оскорбившего тебя; а ты не можешь опечалить даже словом поправшего Мои законы. Может ли это быть до­стойно прощения? Ты видишь, что он оскорбляет Создателя – и не негодуешь, скажи мне, и не устрашаешь и не порицаешь, при­том зная, что сам Бог воспрепятствовал этому не потому, будто бы Ему был какой-нибудь вред от оскорбления (так как Божество не может потерпеть), но для спасения его же самого? Кто неразумен и бесчувствен по отношению к Богу, тот гораздо более может оскорбить своего родителя и собственную свою душу.
Итак, не будем беспечными, зная, что дети, хорошо на­строенные, и в настоящей жизни будут уважаемыми и блестящими. Человека, живущего добродетельно и пристойно, все сте­сняются и почитают, хотя бы он был беднее всех; а от порочного и развратного все отвращаются и ненавидят, хота бы он приобрел многий достаток. И не только у остальных людей он будет в уважении, но и для тебя – родителя будет бо­лее желанен, представляя, кроме природы, еще другое не мень­шее побуждение к любви – добродетель; и не только будет бо­лее желанным, но и более полезным для тебя, будучи твоим служителем, рабом, кормителем в старости. Как неразум­ные в отношении к Богу презирают и родителей, так слу­жащие Создателю оказывают и родителям многую честь. По­этому, чтобы тебе заслужить одобрение и от Бога и от людей, сделать для себя жизнь приятною и избавиться от будущего на­казания, показывай о нем все свое старание. Что, действительно, нерадящие о детях, хотя бы они во всем другом были исправны и умеренны, за этот грех подвергнутся крайней ответствен­ности, я расскажу тебе одну древнюю историю.

У иудеев был один священник, во всем прочем исправный и умерший, по имени Илий. У этого Илия были два сына, предавшиеся крайнему нечестию; он не удерживал и не пре­пятствовал, или – лучше – хотя и удерживал и препятствовал, но не с надлежащей тщательностью и силою. Тогда как должно было наказывать их плетью, выгонять из отеческого дома, упо­треблять все способы исправления, он только увещевал и со­ветовал, говоря так: "дети мои, не делайте так, ибо нехороша молва, которую я слышу" (1Цар.2:24). Что говоришь ты? Они оскорбили Владыку, а ты называешь их чадами? Они не при­знают Создателя, а ты признаешь родство с ними? Поэтому, гово­рит, что он не вразумлял их, так как вразумление состоит в том, что мы не просто советуем, но что наносим удар силь­ный и резкий, – такой, какого требует гнилость язвы. Не доста­точно только сказать или предложить увещание, но должно огра­дить многим страхом, чтобы пресечь легкомыслие юности. Итак, когда он, хотя увещевал, но не увещевал как должно было, то Бог выдал их врагам: во время происшедшего сражения они пали в боевом строю, и сам он, не перенесши вести об этом, упавши, разбился и умер. Видишь ли, как справедливо я сказал, что отцы бывают и детоубийцами, не принимая силь­ных мер в отношении к легкомысленным детям своим и не требуя от них благоговения к Богу? Таким образом, Илий сделался детоубийцею. Хотя сыновей его закололи враги, но виновником убийства сделался он, лишивший их помощи Бо­жией своим легкомыслием о них и оставивший их непокрытыми и одинокими для желавших схватить их. И не только их, но вместе с ними он погубил и себя самого.

Это же терпят многие и из нынешних отцов: не же­лая наказывать плетью, ни порицать словами, ни опечалить сы­новей своих, живущих беспорядочно и беззаконно, они часто видят их схваченными в крайних преступлениях, отведен­ными в судилище, обезглавленными чрез палачей. Когда ты не воспитываешь их, когда ты не вразумляешь, смешавшись с людьми преступными и развращенными и став участником в их нечестии, они подвергаются общим законам и наказываются пред глазами всех; и после такого несчастья бывает больший стыд, когда все пальцем указывают на отца по смерти его сына и делают недоступною для него площадь. Какими глазами он в состоянии будет взглянуть на встречающихся с ним после такого бесчестия и несчастия сына? Поэтому прошу и умо­ляю оказывать многое промышление о своих детях и всюду искать спасения души их. Ты – учитель всего дома, и тебе Бог непрестанно предоставляет и жену и сыновей. Так Павел то говорит о женах: "если же они хотят чему научиться, пусть спрашивают о том дома у мужей своих" (1Кор.14:35); то о детях: "воспитывайте их в учении и наставлении Господнем" (Еф.6:4). Помышляй, что у тебя в доме золотые статуи – дети; каждый день настраивай и осматривай их тщательно, и всеми мерами упорядочивай и образовывай их душу; подражай блаженному Иову, который, боясь за ошибки у них и в мысли, приносил за них жертвы, и многое оказы­вал о них промышление (Иов.1:5); подражай Аврааму, который старался не о деньгах и приобретениях, но о божественных законах, чтобы внушить потомкам тщательное их соблюдение. Об этой добродетели его свидетельствует Бог, говоря так: "он заповедал сынам своим ходить путем Господним, творя правду и суд" (Быт. 18:19). Также и Давид, когда умирал, призвал сына своего и вместо великого наследства внушал и непрестанно говорил ему следующее: если ты, сын мой, пожелаешь жить по зако­нам Божиим, то не постигнет тебя ничто неожиданное, но все дела твои пойдут по течению и будешь ты наслаждаться многою безопасностью; если же лишишься этой помощи, то не будет тебе никакой пользы от царства и от многой твоей силы. Это и подобное говорил он, хотя и не такими словами.
Это и мы, и при жизни и при смерти, будем говорить своим собственным детям и убеждать их, что великое бо­гатство и непогрешимое наследство и беспечальное сокровище есть страх Божий; и будем стараться оставлять им не деньги гибнущие, но благочестие пребывающее и неиждиваемое. Когданет благочестия, тогда и имеющиеся деньги гибнут с опасно­стями и крайним стыдом; а когда оно есть, тогда и не имею­щееся прибывает. Если ты прекрасно возрастишь сына своего, то и он – своего собственного сына, а этот – своего сына; и как бы некоторая лента и ряд лучшей жизни все пойдет вперед, получив начало и корень от тебя и принося тебе плоды попечения о потомках. Если бы отцы тщательно воспитывали своих собственных детей, то не нужно было бы ни законов, ни судилищ, ни мщений и наказаний и публичных убийств; "закон положен не для праведника" (1Тим.1:9). Но так как мы не заботимся о них, то и подвергаем их большему злу, и предаем в руки палачей, и постоянно толкаем в пропасть; "поблажающий сыну будет перевязывать раны его", говорит Премудрый (Сир.30:7). Что значит: "поблажающий"? Милующий, льстящий, услуживающий чрез меру. А он имеет нужду в строгости, попечении и угрозах. Говорю это не с тем, чтобы мы были слишком жесткими к детям, но чтобы мы не являлись им презренными. Если жена должна бояться мужа, то гораздо более сын – отца. Не говори мне, что невоз­можно превзойти юность. Если Павел требует этого промышле­ния от жены вдовой, то гораздо больше – от мужей; если бы это было невозможно, то он и не повелевал бы. Но вся пороч­ность происходит от нашего легкомыслия, оттого, что мы не сначала и не с первого возраста руководим детей к бла­гочестию. О том, чтобы они получили внешнее воспитание и по­ступили в военную службу, мы стараемся, бросаем деньги, про­сим друзей и много ходим туда и сюда; а о том, чтобы они были в уважении у Царя ангелов, не обращаем на это ника­кого внимания. На зрелища ходить мы постоянно позволяем им, а в церковь – не принуждаем никогда; если же однажды или дважды дитя побудет, то бывает там бесцельно, тщетно, на­прасно и для забавы. Не так должно быть; но как посылая в училище мы требуем от них отчета в науках, так и в церковь посылая, а еще более ведя. Не другим вверять их, но самим с ними нужно бы входить сюда, и должно было бы требовать, чтобы они помнили слышанное и преподаваемое здесь. В таком случае, в таком для нас было бы легко и приятно исправление детей; если бы и дома они постоянно слышали от нас беседы о любомудрии и советы им о должном, и здешнее присоединилось бы у них к тому, то скоро бы они показали нам благородный плод этих прекрасных семян. Но мы не делаем ничего такого, но у нас необходимое – побочные дела; и и если кто станет увещевать к этому, тотчас смех; посемуи низвратилось все, и которых не воспитывают родители, во­спитывают внешние законы.
Неужели ты не постыдишься и не покраснеешь, скажи мне, когда сына твоего будет наказывать и вразумлять судия, когда будет нуждаться во внешнем исправлении тот, кто сначала жил вместе с тобою столько времени? Ты не бу­дешь скрываться и прятаться? Как осмеливаешься, скажи мне, называться еще отцом, предав таким образом сына, не сде­лав ему необходимого побуждения, но оставив без внимания растление его всяким злом? Если ты увидишь какого-нибудь беглого раба бьющим палкою твое дитя, то досадуешь и гне­ваешься и негодуешь, жестче зверя, приступив к лицу уда­рившего, а видя, как диавол каждый день бьет его, демоны вводят в грехи, ты спишь, и не досадуешь, даже не выхваты­ваешь своего сына от жесточайшего зверя? Опять, если он будет под действием демона, ты бежишь ко всем святым и обременяешь живущих на вершинах гор – избавить его от этого беснования; а если грех, который жестче всякого демона, непрестанно обременяет его, ты ничего не делаешь?

Между тем обременение демоном нисколько не жестко, по­тому что демон совершенно не может ввергнуть в геенну, но, если мы бодрствуем, то это искушение принесет нам блестя­щие и славные венцы, когда мы будем с благодарностью пере­носить такие нападения; а кто живет во грехе, не имеет средств спастись когда-нибудь, но необходимо и здесь подвергается бес­честию, и по отшествии туда опять бесконечно наказывается. И однако, зная это, мы для очень немногого прилагаем старание, а для весьма великого не желаем даже подняться: видя бесную­щегося рыдаем, а видя согрешающего даже не чувствуем, между тем как должно убиваться и горько плакать, а лучше – не плакать только, но и удерживать, обуздывать, советовать, уве­щевать, устрашать, укорять, прогонять эту болезнь всяким спо­собом врачевания и подражать той вдове, о которой говорит Павел: "если она воспитала детей" (1Тим.5:10), потому что не к ней только, но и ко всем вообще он простирает это слово и всех увещевает так: "воспитывайте их в учении и наставлении Господнем" (Еф.6:4). Это – первое и величайшее из благ; его он прежде всего требовал и от вдовы; а затем говорит: "принимала странников". Что говоришь ты, скажи мне? От жены вдо­вой ты требуешь странноприимства? Не довольно ли для ней вос­питывать детей? Нет, говорит, но должно присоединить и это; вместе с управлением своими домашними, нужно иметь промышление и о чужих и открывать свой дом для странников.Скончался муж – трать все усердие к нему на странников. А что, скажет кто-нибудь, если она бедна? Но она не беднее той вдовы, которая, имея немного муки и чванец елея, приняла великого про­рока Илию (3Цар.17:12). И там были дети; но ни недостаток состояния, ни сила голода, ни ожидаемая смерть, ни забота о де­тях, ни вдовство, и ничто другое не стало препятствием для странноприимной женщины.

Так везде изыскивается не мера имущества, но мера душевного расположения. Великодушный и богатый душевным расположением, хотя бы он был беднее всех людей день­гами, может всех превзойти и страннолюбием, и милостынею и остальным всяким благорасположением; а мелочный и бедный ду­шевным расположением и пресмыкающийся по земле, хотя бы он был достаточнее всех, бывает беднее и недостаточнее всех; поэтому он и медлит и уклоняется от всего такого. Как бед­ному бедность не может быть препятствием к милостыне по причине его душевного богатства, так богатому достаток ни­сколько не может содействовать благорасположению по причине его душевной бедности. Примеры этого близко: вдова и с не­большим количеством муки приняла пророка, а Ахав, стя­жав такое богатство, домогался еще и чужого (3Цар.16:33). Так не богатство денежное, но богатство душевное доставляет нам удобство к милостыне; и та вдова двумя только лептами превзошла множество богачей и бедность не стала ей препят­ствием (Лк.21:2,4). Напротив, эта самая бедность и сделала милостыню ее большею, как и Павел говорит: "глубокая нищета их преизбыточествует в богатстве их радушия" (2Кор.8:2). Ведь не на то нужно смотреть, что она бросила две лепты, но что она, имея только их, не пощадила себя и внесла все свое состояние, – за это ей нужно удивляться и венчать. Итак, нам нужно не изобилие, а готовность, когда мы прини­маем странников. Как при этой готовности не может быть никакого вреда от бедности, так при отсутствии ее не может быть никакой пользы от достатка. Что говоришь ты? Вдова за­ботится о детях и потому не может служить странникам? Но потому самому она удобнее будет делать это, имея общниками служения сыновей своих, которые будут помогать ей и разде­лять с нею эту прекрасную деятельность. Таким образом, мно­жество детей будет не препятствием, но пособием странно­приимства, и множество рук доставит этому служению многое удобство. Не говори мне о многоценной трапезе; если она при­мет странника в дом свой, если предложит имеющееся у ней, если окажет многое благорасположение, то готов всякий плодстранноприимства. Если одна только чаша холодной воды достав­ляет царство небесное (Мф.10:42), то принять под свою кровлю, сделать общником трапезы и доставить отдохновение, – это, скажи мне, какого не принесет плода? Рассмотри точность Павла. Он требует здесь не просто странноприимства, но такого, которое соединено с усердием, пламенною душой и го­рячим расположением сердца. Сказав: "принимала странников", он присовокупил: "умывала ноги святым" (1Тим.5:10). Не слу­жанкам ей нужно поручать служение страннику, сидя самой с гордостью, но быть самодеятельною, схватывать себе этот плод, и никому не уступать этого прекрасного сокровища. Как это, скажут, может быть? Если она благородна, знатна, блестяща и знаменита по предкам, то неужели ей самой умывать ноги странника? Не будет ли это постыдно? Напротив постыдно – не умывать, человек; хотя бы ты в тысячу раз поднимал ее благородство, знатность и блеск, она имеет одну и ту же при­роду с тем, кого омывают, есть раба подобная и равночестная тому, кому служит.
Подумай, Кто омыл ноги ученикам, и перестань гово­рить мне о благородстве. Общий Владыка вселенной, Царь анге­лов омыл ноги, препоясавшись полотенцем, и не только уче­никам, но и самому предателю (Ин. 4). Видишь ли, какое расстояние между омывающим и омываемыми? И, однако, все это расстояние Он прошел и Владыка омыл раба, чтобы раба не стыдилась подобного себе раба. Для того Он омыл и преда­теля, чтобы ты не стал говорить, что малоценен и презренен тот, которому нужно оказать служение. Если он малоценен и през­ренен, то еще не таков, как Иуда, и не сделал тебе того, что сде­лал тот Владыке, решившись на предательство после бесчи­сленных благодеяний. И однако, предвидя все это, Господь омыл его, положив нам закон, что, хотя бы мы были выше всех, хотя бы мы были самыми блестящими и знаменитыми, хотя бы приходящие к нам были хуже всех, мы поэтому не должны избегать служения им и стыдиться их ничтожности. А ты, жена, если видишь, что кто-нибудь помогает тебе в делах житей­ских, или содействует в судилище или в чем-либо дру­гом подобном, то и встречаешь его, и принимаешь с вели­ким благорасположением, и целуешь руки, и бросаешь серебро и исполняешь дела служанок; а если видишь, что Христос пришел к тебе, то медлишь и уклоняешься от служения Ему? Если ты не принимаешь странника, как Христа, то и не принимай; а если принимаешь, то не стыдись и омыть ноги Христовы. Не ви­дишь ли ты, сколь многие из гонимых прибегали к ногам статуй?Хотя это – бесчувственное вещество и бездушная медь, но, так как это – изображения царей, то они ожидали получить какую-нибудь пользу от ног их. А ты, не бесчувственные ноги и не бездушное вещество, но, созерцая идущий к тебе образ, имеющий внутри себя Царя, не бежишь на встречу, скажи мне, не припадаешь к ногам его и не служишь всяким способом? Как это может быть до­стойно прощения? Какого не причинить это стыда? Подумай, с кем ты вступаешь в общение, напыщаясь, поднимаясь до надменности и стыдясь служения страннику? Ясно, что с диаволом; потому что гордость – его болезнь. А если ты подбегаешь, то подумай, кому подражаешь? Своему Владыке, и совершаешь дело Христово. Какой же стыд, скажи мне, или какой позор вступать в об­щение с Владыкою? Итак, стыд – стыдиться этого и считать позором то, что делал Христос. Многое могут сделать ноги святых, входя в дом; они освящают сам помост, вносят сокровище бесчисленных благ, исправляют расслабленную природу, утоляют голод, приносят многий достаток. Так и ноги Илии, вошедши в дом вдовицы, показали некоторый но­вый и неожиданный способ плодородия. Дом вдовицы он сде­лал пашней, и кувшин ее – гумном. Тогда стал некоторый новый способ сеяния и жатвы: она посеяла в уста праведника, и рассыпанное пожала из кувшина во многом изобилии; посеяла муку, и пожала муку; не нуждалась и в волах, и в ярме, и в плуге, и в бороздах, и в дожде, и воздухе, и серпе, и в гумне, и снопах, и в ветрах, отделяющих мякину от плода, и в мельнице, но в одно мгновение времени нашла конец всего этого в кувшине; и два неоскудевающие источника один, – муки, а другой – елея, произвел голос пророка.
Таковы дары святых; у них много изобилия и легкости. Срываемое с земли издерживается; а те источники, ежедневно почерпаемые, не иссякали, но была равная борьба иссякновения с притоком. Так щедро дарят ноги святых, или лучше – ска­зать – еще гораздо больше этого; и если бы моя беседа не была продолжительна, то я исчислил бы много таких даров. Но как, получая честь, они приносят столько даров, так, получая бесчестие, они доставляют великое наказание и неумо­лимый огонь. Откуда это очевидно? Послушай Самого Христа, ко­торый говорил ученикам: "в какой бы город или селение ни вошли вы, наведывайтесь, кто в нем достоин, и там оставайтесь, пока не выйдете; а входя в дом, приветствуйте его, говоря: мир дому сему" (Мф.10:11,12). Чтобы ты не сказал: я трачу деньги, издерживаю имущество, предлагая трапезу странникам, Он устрояет так, что сам приходящий наперед приносит тебе угощение и дары, превосходящие всякий избыток. Какие это? Снабжение миром; ему нет ничего равного. Видишь ли, с каким достатком святой вхо­дит в дом? Это слово, хотя просто, но – основание бесчисленных благ; в самом деле, что может быть безопаснее того дома, который наслаждается миром? Притом святые испрашивают принимающим их мир не только друг с другом, но и с нами самими. Мы часто имеем борьбу в помыслах и, тогда как никто не беспокоит нас, мы смущаемся, и порочные по­желания непрестанно восстают в нас. И эту борьбу унимает то слово святых и производит внутри многую тишину, потому что в одно время и он вслух произносит это слово и убе­гает всякое диавольское внушение и неуместный помысл из нашей души, так что ты больше берешь, нежели даешь. "И если", говорит Господь, "дом будет достоин, то мир ваш придет на него; если же не будет достоин, то мир ваш к вам возвратится. А если кто не примет вас и не послушает слов ваших, то, выходя из дома или из города того, отрясите прах от ног ваших; истинно говорю вам: отраднее будет земле Содомской и Гоморрской в день суда, нежели городу тому" (Мф.10:13-15). Ви­дишь ли, какой огонь навлекают ноги святых, встречая бесче­стие? Поэтому апостол повелевает омывать их, чтобы они, при­нимая это служение, доставляли нам многое дерзновение пред Богом; а вместе и тому научает он нас этим увещанием, чтобы мы все дела странноприимства совершали сами собою. Ты подражай Аврааму, сделайся дочерью того, который, имея триста осьмнадцев домочадцев, сам с женою своею разделял плод странноприимства: он принес тельца, а она замесила муки. Со­ревнуй им и ты, потому что не подача только денег, но и слу­жение нуждающимся получает многую награду. Поэтому и апо­столы тех семерых, между которыми был Стефан, поставили на такое служение (Деян.6:2,3). Хотя от себя они ничего не доставляли бедным и лишь прекрасно распоряжались подавае­мым другими, но они получили великую награду и за то, что по­даваемым другими распоряжались прекрасно и со всею тща­тельностью.
Сделайся же и ты прекрасною распорядительницею соб­ственного своего имущества, чтобы тебе двоякий плод взять – раздачи и прекрасного распорядительства. Не стыдись служить бедному собственными своими руками. Христос не стыдится про­тягивать руку и брать чрез бедного, а ты станешь стыдиться протягивать руку и подавать серебро? Не крайне ли это безумно? Одно только постыдно – порок, жестокость, бесчеловечие; а благорасположение и милостыня и человеколюбие и служение нуждающимся делает нас весьма славными. Чем более ты богата и достаточна, тем более будут хвалить тебя все, когда ты будешь снисходить к нищим и ничтожным: не только люди, но и ангелы и Владыка ангелов; и не только Он хвалить, будет, но и отплатит двойными дарами. Не только за милостыню, но и за смиренномудрие Он приготовит тебе многие награды. Не бу­дем же стыдиться служения бедным, ни отказываться – омывать ноги странников; наши руки освящаются таким служением; и если ты прострешь их на молитву после этого служения, то Бог, видя их, скорее умилостивится и подаст просимое. Подавать деньги могут многие; а чтобы самому служить нуждающимся и делать это с готовностью, любовью и братской расположенностью, – для того нужна душа высокая, великая и любомудрая. Этого больше всего и требует Павел, повелевая сострадать нахо­дящимся в скорби, бедности и несчастных обстоятель­ствах – так как бы мы сами находились в тех же не­счастьях. "Помните узников", говорит он, "как бы и вы с ними были в узах", (Евр.13:3). Поэтому и здесь он не остановился только на этом, но прибавил и еще другое: "помогала бедствующим и была усердна ко всякому доброму делу" (1Тим.5:10). Что значит "ко всякому доброму делу"? Значит и в тем­ницу ходить, и узников посещать, и больных навещать, и скор­бящих ободрять, и плачущих утешать, и всеми способами ис­полнять все посильное и не отказываться решительно ни от чего относящегося к спасению и успокоению наших братий. Если же от вдовой жены он требует таких правых дел, то какой защиты можем удостоиться мы – мужи, не делая того, что Павел заповедал делать вдовым женам? Но, может быть, кто-ни­будь скажет: как он требует от вдовой жены такой тщатель­ности, когда он, беседуя о девстве, не сказал ничего такого? От дев он требовал еще большего любомудрия. Когда он говорит: "есть разность между замужнею и девицею", и еще: "незамужняя заботится о Господнем, как угодить Господу", и еще: "говорю это для вашей же пользы, не с тем, чтобы наложить на вас узы, но чтобы вы благочинно и непрестанно служили Господу без развлечения" (1Кор.7:33-35), – то намекает этими словами не на что иное, как на то, что дева, однажды отрешившись от всех житейских дел, должна отдать всецело душу свою Богу, не иметь ничего общего с землею и не заниматься то тем, то другим, но, всецело отказавшись от этого, тратить весь досуг на дела духовные. И притча о десяти девах делает очевидным нам тоже самое. Зато они и были исключены из брачного чертога, что не имели елея; а елей есть не что иное, как человеколюбие, и милостыня, и благорасполо­жение, и предстательство за терпящих несправедливость, и уте­шение плачущих; этого они не имели, потому отошли, и лиши­лись брачного чертога (Мф.25).16. Итак, зная все это, и жены, и мужья, и девы, и замуж­ние, и вдовы, будем прилагать великое усердие к милостыне, и не станем говорить, что такой-то порочен и недостоин благодеяний, такой-то ничтожен, такой-то презренен. Ты смотри не на достоинство нуждающегося в помощи, а только на нужду. Хотя бы он был ничтожен, низок и презренен, Христос вменяет тебе это в награду так, как бы Он сам чрез него получал благодеяния. Чтобы мы не взирали на достоинство тех, кому оказывается благодеяние, послушай, что говорит Он: "ибо алкал Я, и вы дали Мне есть"; потом, когда те отвечали: "когда мы видели Тебя алчущим, и накормили?", Он продолжает: "истинно говорю вам: так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне" (Мф.25:35-40). Таким образом, нам не осталось никакого пред­лога. Чтобы мы не говорили: где теперь найти подобных Илии, где подобных Елисею, дай мне таких мужей, и я со всею го­товностью приму их и не откажусь омыть их ноги и послужить им всеми способами, чтобы мы не говорили этого, Он сам – что гораздо важнее – Владыка Илии и Елисея и всех пророков обещал приходить к нам чрез бедных, сказав: "так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне".

Не пробегай без внимания этих слов. Выражение: "ибо алкал Я, и вы дали Мне есть", представляет четыре побуждения к милостыне: достоинство просящего – потому что просящий есть Владыка; потребность нужды – потому что Он алчет; легкость подаяния – потому что Он просит напитать Его и требует только хлеба, а не роскоши, и величие дара – потому что за эту ма­лость Он обещает царство. Ты бесчеловечен, жесток и не­милостив? Постыдись, говорит, Он, достоинства Того, Кто про­сит. Но тебя не пристыжает Его достоинство? Тронься несча­стьем. Но и несчастье не преклоняет тебя на милость? Подай по легкости прошения. Но ни достоинство, ни потребность нужды, ни удобство подаяния не может убедить тебя? Подай же нуждающемуся ради величия обещанных за это благ. Видишь ли четыре причины, которые могут тронуть и сам камень, и мелочного, и глупца, и безжалостного, и самого медлительного из всех людей? Какое же будет прощение тем, которые после такого увещания и совета презирают нуждающихся? Скажу к этому и еще нечто другое: пусть выслушают посвященные в тайны. Когда нужно тебя напитать, то Он сам не щадит даже Своей собственной плоти; когда нужно тебя напоить, то Он не щадит и не жалеет собственной крови; а ты не уделяешь ни хлеба, ни чаши? Какое ты будешь иметь прощение, беря такие и столь драгоценные блага, и щадя свои маловажные? Смотри,чтобы тебе, жалеющему подавать Христу с выгодою, часто не отдавать диаволу с вредом. Когда не подаем бедным, мы даем обманщикам; часто воры или коварные слуги взяв ухо­дят, или теряем по другим обстоятельствам; а если и избег­нем всего этого, то пришедшая смерть уносит человека на­гим. Итак, чтобы этого не было, будем как взявшие наперед да­вать просящему Христу и откладывать в нерасхищаемую сокровищ­ницу, чтобы нам быть уверенными и в сбережении и в доходе. Он не только тщательно сохраняет то, что взял, но и опять отдаст тебе это с очень многим прибавлением. Не будем думать, что у нас уменьшится имущество, когда мы подаем милостыню. Оно не уменьшается, но возрастает; не издержи­вается, но умножается; происходящее есть некоторый оборот и сеяние, или – лучше – оно выгоднее и безопаснее того и другого. Торговля подвергается и ветрам и морским волнам и многим кораблекрушениям, а семена, – и засухам, и проливным дож­дям, и другим неровностям воздуха; деньги же, повергаемые в руки Христовы, выше всякого замысла. Никто не может исхи­тить из рук взявшего данное однажды; но оно там остается, производя многие и неизреченные плоды и принося нам в свое время богатую жатву. "Кто сеет скупо, тот скупо и пожнет; а кто сеет щедро, тот щедро и пожнет" (2Кор.9:6). Будем же сеять щедро, чтобы так нам и по­жать и насладиться вечной жизнью, которой да достигнем все мы благодатию и человеколюбием Господа нашего Иисуса Хри­ста, с Которым Отцу, со Святым Духом, слава, держава, честь, ныне, и присно и во веки веков. Аминь.