Вопрос на тему «Ереси, секты»
Из книги — Лапкин И.Т. «...открытым оком», том 1
Огромное Вам спасибо за передачу по радио Вашего разговора с Александром Менем. Там прозвучало его предложение: «набор слов». Что это?
В передаче было моё интервью с ним. Специально для этого мы удалились к одной из его прихожанок, еврейке, возрастом лет семидесяти пяти. Она встретила нас на кухне, дымя папиросой. Там я взял несколько, часа по три, интервью. Я спросил его, как он смотрит на Иисусову молитву. Он отвечает: «В этом что-то есть, не просто набор слов». Он был очень умный, породистый еврей, до многого доходил интуитивно. Его прихожане – московская элита: артисты, художники, журналисты. По моим меркам: сонное, диванное московское христианство, которое никого ни к чему не обязывает. Ни о каком духовном подвиге там нет и речи. Протопоп Аввакум разнёс бы их всех за один час в пух и прах: «сытые рожи». На некоторые вопросы, похоже, он никогда не отвечал, но отвечал в этот раз спонтанно, сходу, на взлёт, навскидку. В каждом ответе его сквозил проницательный взгляд и достойная уважения осторожность, скрытность под образом всепокоряющей открытости. Какая-то особая, принятая у масонов, закрытость тем. Много раз мы фотографировались с ним вдвоём, но я не имею ни одной такой фотографии и не знаю даже где они. Отношение его ко мне не было настороженным, даже напротив того, благосклонным и уважительным, но в тайны своих отношений с высшими закулисными он меня не впустил.
Он был закрыт и для властей, они хватали его (не сажали) по совершенно пустячным причинам, но я ухватил главное: у него были далеко идущие планы по отношению православной церкви; и те, кто поднял на него руку, очевидно, об этом знали. В споре он был неуязвим и скользок как налим (Мень – переводится «налим»). Думаю, что он чувствовал исходящую от меня опасность. Один из них – Александр Борисов с женой Лидией, из самых приближенных людей, уехали в Америку, где я с ними беседовал ещё раз. Они уезжали по его благословению, но он сказал им: «Мы больше с вами не встретимся». Быть может, его смерть послужит во искупление его заблуждений. Упокой, Господи, душу раба Твоего Александра в Царствии Твоём. Я исповедовался и причащался у него и внутренне страдал за него: как он может быть православным священником в Московской Патриархии, нести этот сан, иго ежедневно, как будто по заданию какой-то партии или общества? Он видел большинство недостатков в Церкви, но работал не в Евангельском духе. Экуменист он был окончательный, полновесный, с исключительным наклоном к католицизму.
Советские попы полностью сдались безбожным властям и даже проповеди носили на утверждение уполномоченным по религиозным культам. А как дело обстояло у баптистов?
Может быть, надо было бы научить человека пользоваться этими свободами себе во благо, и в этом, то есть в обсуждении правовых вопросов современности, Церковь могла бы видеть свою задачу?