Вопрос на тему «Канонизация»
Из книги — Лапкин И.Т. «...открытым оком», том 26
Вопрос 4327:
Какому святому искренно можно молиться без поправок в уме на то, что он что-то всё же делал не так?
Прим.: в книге номер этого вопроса - 3816
Ответ И.Т. Лапкина:
Таких,
видимо, нет, не считая Апостола Павла.
Я признаю всех святыми, но про себя всё
же знаю, что надо бы вот в таком-то месте
вот так, а не шаблонно-монашески. Куда
уж выше миссия была у Кирилла с братом
его Мефодием! Но как только они выполнили,
по их мнению, полностью своё посланничество
от земного царя, так тотчас же снова и
скрылись в монастырское уединение. И
если бы не царь их Михаил, вызволивший
их из монашеских келий и уговоривший
пойти на благовестие, мы бы и не знали
про этих двух затворников. Тут царю их
Михаилу нужно не меньшую похвалу воспеть,
а его имя даже знатоки не знают. Почему?
Да только потому, что царь не был монахом.
Потому его разумение необходимости
благовестия есть просто ничто в сравнении
с монашеским уединением и созерцанием
в молитвенном духе. Почему бы не
организовать школу миссионеров и не
послать бы потом к мусульманам, к евреям?
Видели бы они, что выпарилось через их
созерцание в кельях, когда развернутым
фронтом идут магометане, еретики и
прочие нехристи. Вот как это описано в
житиях: (
11
мая)
(
+869г.
и +885г).
«
Ничего
никому не сказав, он
отправился в Золотой Рог и там скрылся
в одном монастыре. Долго искали Константина
и только через 6 месяцев нашли его. Занять
прежнюю должность они не могли уговорить
его… В это время блаженному Константину
было 24 года. Царь вместе с патриархом
собрали собор, на который позвали
Константина и сказали ему: «Слышишь ли,
философ, что говорят скверные Агаряне
на нашу веру. Если ты слуга и ученик
Святой Троицы,
иди
и обличи их…».
В Константинополе царь и патриарх
встретили блаженного Константина с
похвалою за тот богоугодный труд, которой
он выполнил. Но не долго был Константин
в Царьграде. Скоро он ушёл в одно тихое
и глухое место, где стал заботиться
только
о своём спасении…
Отсюда Константин отправился на Олимп,
к старшему брату Мефодию, с которым и
стал жить вместе, исполняя в постничестве
иноческие подвиги… В это время к
греческому царю Михаилу пришли послы
от Козар.
. Тогда
царь Михаил
по
совету святейшего патриарха Игнатия,
бывшего после святого Мефодия, решил
отправить к Козарам блаженного
Константина, которого
призвали с
Олимпийской горы… Святые Константин
и Мефодий взяли часть святых мощей и
возили их всюду, куда сами ходили… В
этих беседах Мефодий почти не принимал
никакого участия, так как был меньше
обучен, чем Константин: он, как бывший
воевода, лучше знал, как обходиться с
народом, чем как вести учёные беседы.
Поэтому Константину, который с малых
лет был искусен в науках, хорошо знал
Священное Писание и был хорошим
проповедником, готовым дать ответ на
всякий вопрос, пришлось одному вести
беседы о вере; Мефодий же помогал
Константину своею богоугодною молитвою.
…В
Царьграде Константина и Мефодия приняли
с великою честью, как Апостолов. Им
предлагали сан епископский, но они не
захотели его принять. Мефодий же
сделался
игуменом Полихрониева
монастыря, а Константин поселился при
церкви святых Апостолов. Вскоре оба
были
призваны на
новые труды.
Борис
или Богорис царь болгарский, после войны
с Греками, пожелал принять христианскую
веру… Мефодий предпринял путешествие
в Болгарию. Он изобразил на стене царской
палаты Страшной Суд и объяснил царю
блаженство праведников и муки грешников.
Царь, уже приготовленный словами и
примером сестры и чудесным прекращением
бедствий, принял христианскую веру. Это
было в 860 или в 861 году. Не успели Константин
и Мефодий окончить начатого дела крещение
болгарского народа, как новое поприще
открылось для их Апостольской деятельности.
Князь моравский Ростислав, по научению
Божию, держал совет со своими князьямии
со всем народом моравским о том, чтобы
послать послов к греческому царю Михаилу
с просьбою прислать христианских
учителей… Царь Михаил собрал собор, на
которой был
позван философ
Константин. Ему царь объявил желание
Славян и сказал: «Философ, я знаю, что
ты нездоров; но необходимо тебе идти
туда, так как никто не может выполнить
этого дела лучше тебя»… В скором времени
Бог, слушающий молитвы рабов Своих,
исполнил то, о чём просил Константин.
Он изобрёл славянскую азбуку, содержащую
в себе 38 букв, а затем приступил к переводу
греческих священных книг на славянский
язык. В этом ему помогали блаженный
Мефодий и ученики. Перевод священных
книг был начат с первой главы Евангелия
от Иоанна… После этого Константин
вместе с братом Мефодием и с учениками
отправился в славянские земли. Царь дал
им в дорогу достаточное количество
всяких необходимых вещей… Вручая
Славянам бесценный дар — слово Божие
на родном языке, Константин в предисловии
к святому Евангелию говорит им: «
услышьте,
все славяне, слово, которое крепит сердца
и умы».
Устрояя училища для славянских отроков,
они приобрели много учеников, готовых
быть хорошими учителями и достойными
священнослужителями в своём народе. С
этою целью, чтобы посвятить своих
учеников в священной сан, святые братья
задумали отправиться в Рим. К тому же,
бывший в то время, папа Николай, узнав
об успехах проповеди святых Константина
и Мефодия, желал видеть их в Риме, как
Ангелов Божиих. На другой день Константин
пожелал принять схиму, при чем был назван
Кириллом. Болезнь его продолжалась 50
дней.
Однажды
во время своей болезни Кирилл обратился
к Мефодию с такими словами: «Вот, брат,
— говорил он ему, — мы с тобой были как
дружная пара волов, возделывающих одну
ниву, и вот я падаю на борозде, окончив
свой день. Я знаю, что ты
сильно возлюбил
гору Олимп,
но ради горы не думай оставлять своего
учения.
Этим
подвигом ты лучше можешь достигнуть
спасения».
…Перед тем как опускать гроб, епископы
сказали: «Откроем раку и посмотрим: не
взято ли что-либо от святых мощей?» Но
как ни старались, они не могли, по
усмотрению Божию, открыть раку, и тогда
святые мощи опустили по правую сторону
алтаря в церкви святого Климента.
После
этого старый враг и противник истины
воздвиг против Мефодия моравского князя
и немецких и латинских епископов этого
края. Святой Мефодий был позван на совет,
на котором ему предложили такой вопрос:
«Зачем ты учишь в нашей области?» «Если
бы я знал, — отвечал на это святой
Мефодий,— что это ваша область, то я не
учил бы здесь, но эта область принадлежит
святому Апостолу Петру. Если же вы ради
ссоры и лихоимства будете поступать не
по правилам, возбраняя проповедывать
учение Божие, берегитесь, чтобы, когда
будете пробивать железную гору головною
костью, не проломить свою голову».
«Говоря
с гневом, — отвечали епископы, — ты сам
на себя накликаешь беду». «Я не стыжусь
говорить истину и пред царями, — отвечал
святой Мефодий.— Вы же относительно
меня, как хотите, так и поступайте. Я не
лучше тех, которые за правду переносили
многие мучения в этой жизни».
Много
было произнесено речей на этом собрании,
но сказать что-либо против Мефодия его
противники не могли. Много говорили
епископы относительно Мефодия. Наконец
сослали его в Швабию, где содержали в
темнице два с половиною года. В темнице
немцы всячески издевались над св.
Мефодием: не давали есть по несколько
дней; когда была зима, они его, босого,
с непокрытою головою, выводили на
тюремной двор, ставили на снегу и
заставляли его так стоять на одном месте
сутки, а то и больше. Они били даже святого
Мефодия батогами. Но Господь сохранял
и укреплял святого. Большое утешение
доставляли святому его ученики, которые
часто навещали его в темнице. Дошло
известие о заключении святого Мефодия
до папы. Узнав об этом, папа Иоанн VIII,
преемник Адриана II, прислал проклятие
на немецких епископов и запрещение
совершать им литургию до тех пор, пока
не освободят Мефодия. Тогда епископы
освободили Мефодия, но сказали Коцелу,
паннонскому князю: «Если ты возьмёшь к
себе Мефодия, не считай нас за
доброжелателей»
.
Однако
сами эти епископы не избегли суда Божие
и Апостола Петра. Четверо из них скоро
умерли». «Папа Иоанн, желая в это время
получить помощь против Сарацын от
немецкого короля, принял сторону немецких
священников и прислал в Моравию такое
послание, которым запрещалась славянская
служба и только было позволено говорить
на славянском языке проповеди. Мефодий,
прочитав сие послание, оказал: «Что же
будет теперь?
Будут
люди приходить в церковь и стоять, ничего
не понимая. И позабудут учение Христово
и воскреснут в Моравии языческие обычаи.
Нет, я не стану служить по латыни, это
будет людям во
вред».
Немецкие священники донесли об этом
папе, и папа потребовал Мефодия в Рим.
Святой Мефодий прибыл в Рим и папа
учредил над ним суд».
Великий
день Кирилловой кончины —
Каким
приветствием сердечным и простым
Тысячелетней
годовщины Святую память мы почтим?
Какими
этот день запечатлеть словами,
Как
не словами, сказанными им,
Когда,
прощаяся и с братом и с друзьями,
Он
нехотя свой прах тебе оставил, Рим...
Причастные
его труду,
Чрез
целый ряд веков, чрез столько поколений,
И
мы, и мы его тянули борозду Среди соблазнов
и сомнений.
И
в свой черёд, как он, не довершив труда,
И
мы с неё сойдём, и, словеса святые
Его
воспомян
ув,
воскликнем мы тогда:
«Не
изменяй себе, великая Россия!
Не
верь, не верь чужим, родимый край,
Их
ложной мудрости иль наглым их обманам,
И,
как святой Кирилл, и ты не покидай
Великого
служения славянам»...
1869.
Фёдор Тютчев
Лук.11:49-60,52
– «Потому
и премудрость Божия сказала: пошлю к
ним пророков и Апостолов, и из них одних
убьют, а других изгонят, да
взыщется от рода сего кровь всех пророков,
пролитая от создания мира… Горе вам,
законникам, что вы взяли ключ разумения:
сами не вошли, и входящим воспрепятствовали».
Многие
мирские песни и стихи у духовного
человека сами перекладываются на
возвышенный, а не на призёмлённый тон.
Минула
страсть, и пыл её тревожный
Уже
не мучит сердца моего,
Но
разлюбить тебя мне невозможно,
Все,
что не ты, – так суетно и ложно,
Все,
что не ты, – бесцветно и мертво.
Без
повода и права негодуя,
Уж
не кипит бунтующая кровь,
Но
с пошлой жизнью слиться не могу я,
Моя
любовь, о друг, и не ревнуя,
Осталась
та же прежняя любовь.
Так
от высот нахмуренной природы,
С
нависших скал сорвавшийся поток
Из
царства туч, грозы и непогоды
В
простор степей выносит те же воды
И
вдаль течёт, спокоен и глубок.
1858.
А.К.Толстой
Иер.17:21
– «Так
говорит Господь: берегите души свои».
Любая
душа, жаждущая общения с Богом, но не
допущенная к Библии, могла бы сказать
с упрёком к монаху:
Не
говори! Меня он как и прежде любит,
Мной,
как и прежде дорожит...
О
нет! Он жизнь мою бесчеловечно губит,
Хоть,
вижу, нож в его руке дрожит.
То
в гневе, то в слезах, тоскуя, негодуя,
Увлечена,
в душе уязвлена,
Я
стражду, не живу... им, им одним живу я –
Но
эта жизнь!.. о, как горька она!
Он
мерит воздух мне так бережно и скудно,
Не
мерят так и лютому врагу...
Ох,
я дышу ещё болезненно и трудно,
Могу
дышать, но жить уж не могу!
1851.
Ф.И.Тютчев
Ис.28:20
– «Слишком
коротка будет постель, чтобы протянуться;
слишком узко и одеяло, чтобы завернуться
в него».Каждая
душа венчается со Христом в крещении.
И когда человек отступает, то меркнет
вся красота природы и даже самые близкие
люди такими тусклыми кажутся. Ищут, кого
обвинить, чтобы через самооправдание
хотя бы как-то уменьшить свою горесть.
Я
не люблю себя такой,
не нравлюсь я себе, не нравлюсь!
Я
потеряла свой покой, с обидою никак не
справлюсь.
Я
не плыву, — иду ко дну, на три шага вперёд
не вижу,
себя
виню, тебя кляну, бунтую, плачу, ненавижу...
Опамятуйся,
просветлей, душа! Вернись, былое зренье!
Земля,
пошли мне исцеленье, влей в тёмное моё
смятенье
спокойствие
твоих полей!
Дни
белизны... чистейший свет... живые искры
снежной пыли...
«Не
говори с тоской — их нет, но с благодарностию
— были».
Всё
было — пар над полыньёй, молчанье
мельницы пустынной,
пересечённые
лыжнёй поляны ровности простынной,
и
бора запах смоляной, и как в песцовых
шубах сучья,
и
наводнённое луной полночной горницы
беззвучье...
У
всех бывает тяжкий час, на злые мелочи
разъятый.
Прости
меня на этот раз, и на другой, и на десятый,
—
ты
мне такое счастье дал, его не вычтешь и
не сложишь,
и
сколько б ты ни отнимал, ты ничего отнять
не сможешь.
Не
слушай, что я говорю, ревнуя, мучаясь,
горюя...
Благодарю!
Благодарю! Вовек не отблагодарю я!
В.
Тушнова
Иов.6:14 –
«
К
страждущему должно быть сожаление от
друга его, если только он не оставил
страха к Вседержителю».
В иудейском народе мало кто видел полное
отступление. Всё в обрядности пытались
выразить своё отношение к Богу.
Среди
священников левитом молодым
На
страже утренней он долго оставался.
Ночь
иудейская сгущалася над ним,
И
храм разрушенный угрюмо созидался.
Он
говорил: «Небес тревожна желтизна,
Уж
над Евфратом ночь, бегите, иереи!»
А
старцы думали: «Не наша в том вина;
Се
чёрно-жёлтый свет, се радость Иудеи».
Он
с нами был, когда, на берегу ручья,
Мы
в драгоценный лён субботу пеленали
И
семисвечником тяжёлым освещали
Иерусалима
ночь и чад небытия.
1917.
Осип Мандельштам
Иер.13:24
– «Поэтому
развею их, как прах, разносимый ветром
пустынным».
Иез.5:12 – «Третья
часть у тебя умрёт от язвы и погибнет
от голода среди тебя; третья часть падёт
от меча в окрестностях твоих; а третью
часть развею по всем ветрам, и обнажу
меч вслед за ними».
Разрушение
видимых святынь и превращение их в
ничтожество – знак отвержения.
Полутьма
и поля, в горизонты оправленные,
широки
как моря.
Усечённые
и обезглавленные Церкви бросили там
якоря.
Эти
склады и клубы прекрасно стоят,
занимая
холмы и нагорья,
привлекая
любой изучающий взгляд
на
несчастье себе и на горе.
Им
народная вера вручала места,
и
народного также неверья
не
смягчила орлиная их красота.
Ощипали
безжалостно перья.
Перерубленные
почти пополам, небеса до сих пор поднимают,
и
плывёт этот флот по лугам, по полям,
все
холмы, как и встарь, занимает.
Полуночь,
но до полночи — далеко.
Полусумрак,
но мрак только начат.
И
старинные церкви стоят высоко.
До
сих пор что-то значат.
Б.Слуцкий
Иер.11:20
– «Но,
Господи Саваоф, Судия праведный,
испытующий сердца и утробы! дай увидеть
мне мщение Твое над ними, ибо Тебе вверил
я дело моё».