Вопрос на тему «Церковь»
Из книги — Лапкин И.Т. «...открытым оком», том 33
Вопрос 4267:
Что более всего не нравится Вам в современных священниках и вообще в верующих?
Ответ И.Т. Лапкина:
Мёртвенность, мумификация чувств. Они страшно не интересны никому и сами ничем не интересуются. Потому и кружатся в храме на требоисполнительстве, на освящении воды, на крестных ходах, на акафистах – только бы не оказаться один на один с людьми. А ну как окажется среди ему подвластных живая личность и задаст ему вопрос. Он же сразу проявится как благочестивая пустота и интеллектуальное ничто. Абсолютное большинство именно такие, как биологи говорят, “брюхоногие существа”, без страха и сомнения, с твердокаменной душой и сердцем в виде ржавой железки. Всё это можно преобразить, и притом в одном мгновение, при встрече со Христом, при рождении свыше. Если этого нет, то разные благие придумки в виде “воцерковления и воцерковления” ничего не дадут, кроме смертельно опасного самоуспокоения. Сами-то эти люди хотя бы с краешку понимают своё состояние, но без сытного обеда и мягкой постельки с усладой уже ни к чему не стремятся, потому яростно бунтуют и лают на всё, что тянет их к свету Евангелия. Если бы эти люди имели Евангельскую веру, то сколько бы сумели потрудиться в деле благовестия! Они же, когда встречаешься с ними и предлагаешь побеседовать, как правило, страшно занятыми показывают себя. Страшно спешат куда-то, страшно скучными делаются и упираются в слово “не суди”. При них, в присутствии даже епископа, их собрат-поп люто кидается на тебя, лжёт абсолютной ложью, обвиняя тебя в чём-то и они все молчат, никогда не одёрнут и не осадят этого клеветника.
Но стоит тебе только начать освещать дело, как их вопли перекрывают твои слова, и все они в один голос кричат: “Не суди! не суди!”. У меня такой случай был всего два дня назад, когда один приезжий священник вдруг стал обвинять меня и всех, кто трудится в благовестии, что мы-де везде только и делаем, что говорим, что патриарх – чекист. Я спросил: «Где конкретно мы это говорили? В какой деревне?» Он не смог назвать ни одного села, ни одного человека. Тогда я обратился за помощью к его родственнику, который тоже в сане, но бывал на наших благовестиях в иных сёлах: «Слышал ли ты хотя бы один единственный раз, чтобы мы говорили о патриархе вообще?» И в правду вошли они, и будто бы тот обвинитель поверил, что солгал он на свою душу. А я-то вопрос ставлю дальше: почему он так воскурился на Христово благовестие? Только потому, что сам не трудится в благовестии, возится со слепотствующими старушками и исполняет требы. Я же заранее уже, и не раз, говорил, что кто не будет трудиться в благовестии, тот обязательно будет вредить, поносить. Ибо:
Мф.12:30 – “Кто не со Мною, тот против Меня; и кто не собирает со Мною, тот расточает”.
И далее, чтобы утвердиться в свой правоте, он ищет уже и в другой, в церковной форме служения подтверждения своей правоты, что нужно как можно чаще исповедываться и как можно чаще причащаться. Он именно это и делает, а у нас на престольный праздник причащались только дети, а надо бы всем и лучше бы до единого. И сделал он тут же вывод: вы против причастия и оно вам не нужно Я тут же на улице подозвал братьев и спросил: “Кому из вас не нужно причастие?” А так как совсем недавно был пост и все причащались, то и ответ был утвердительный в смысле, что нужно и нужно очень. Он же так и остался на своём. Я ответ нахожу только один: Так как он в московской патриархии, а она насквозь пропитана ложью, и дух лжи сидит в устах священства, то он и есть один из таковых. Стопроцентная ложь нимало не тронула его сердце, Дух Святой не обличает. А у попа сего два высших образования. И сам по себе этот священник - человек весьма благочестив, из таковой же семьи, добр, аккуратен. Но покинутость Богом буквально светится. Просто посидеть с ними и поговорить не удаётся почти нигде – они рвутся на требы, на дела пренаиважнейшие.
Откр.18:4 – “И услышал я иной голос с неба, говорящий: выйди от неё, народ Мой, чтобы не участвовать вам в грехах её и не подвергнуться язвам её”.
Иер.51:6 – “Бегите из среды Вавилона и спасайте каждый душу свою, чтобы не погибнуть от беззакония его, ибо это время отмщения у Господа, Он воздаёт ему воздаяние”.
Воспрянь, псалтирь, которой не видал,
Небесной манной прокормиться чаю,
Рви тишину Божественный кимвал,
Не это ли и есть борьбы моей начало?
Да знают ближние за гранью океана,
Шум перерыв космических заразных передряг,
Я к ним стучусь по трезвости, не пьяным,
Спешу вознаградить – я не из прочих скряг.
Во мне пророческие песни вперехлёст,
На самом современном электрооргане,
Всепетым Духом наградил Христос,
Столетий прошлых заголосили камни.
Нельзя молчать… молчание преступно,
Когда ослепшие по дебрям разбрелись.
И гибнут тысячами, заполняя сутки,
Их выбросил на берег штормовой прилив.
К кому кричу, спешу, им невдомёк,
Что лжерелигия без Слова не спасает.
На человечьем кале им поп лепёшки пёк,
И в храме Божием облаян будешь псами.
Из самых близких выпрет фарисей
И требоисполнитель самый наглый.
Их через сито мелкое уверенно просей,
На вечери любви спасённые возлягут.
Успешен труд, где тронет благодать,
Четверодневное истлевшее воскреснет,
И сёстрам, тихо плачущим, смеяться, не рыдать,
С роднёй делиться посетившим стрессом.
Я ничего другим не смею обещать,
Лишь утешение в доверии к Иисусу.
Дверь в небеса отверзется лишь верой, без ключа,
Бог возрождённых свыше при возвращеньи впустит.
Молитвы глас оркестры перекроет,
И фимиамом облачным курение заменит.
Туда, Господь, туда веди Твоих героев!
Я, как в пароль, вцепился в крестное знаменье. 17.09.09. ИгЛа