Вопрос на тему «Промысл Божий»
Из книги — Лапкин И.Т. «...открытым оком», том 15
Вы много лет посещаете в разные дома инвалидов. Обращаются ли люди к Богу или только гостинцы ждут от вас? И просился ли кто быть в общине вашей?
При советской власти трудно было причастить пациентов домов для инвалидов. Тогда был уполномоченным по религиозным культам по Алтайскому краю Седешев Александр Петрович, 63-07-86 (ныне прихожанин Покровского собора, друг и соратник благочинного Алтайского края Войтовича о.Николая. Причащается раб советской идеологии Александр там – везде голосует и пропагандирует по сей день и притом яростно за коммунистов и только за коммунистов – так там было им хорошо). Чтобы причастить больных калек, нужно было согласовать с ним и с благочинным, принести список и заявление-просьбу от тех, у кого и рук нет. С трудом великим, но моя жена Надежда Васильевна всё устроила, договорилась – осталась последняя инстанция – Седешев сидит в краевой администрации. И он принял их вежливо, уже согласился разрешить причастить калек. Но потом спросил, как их фамилии. Когда же Надежда сказала, что она Лапкина, то Седешев соскочил, забегал вокруг стола, понося меня. Так и не разрешил, так и умерли не причащённые. Теперь рабу Александру это не снится? Ныне у чаши не стоят перед ним эти, лишённые им последнего напутствия?
«Я родилась 11 августа 1928 г. в с.Арбузовка Павловского района в семье верующих. Нас в семье было шестеро детей: два брата и 4 сестры. Родилась я здоровым, нормальным ребёнком. По рассказам матери, когда мне было 6-7 месяцев, к нам пришла соседка со своим годовалым сыном – он был меньше меня ростом, худенький. Соседка пошутила, что я крепко стою, приплясываю на своих ножках. После её ухода я ревела две недели и у меня отнялись руки и ноги, не держалась голова, была как плеть. Меня возили в Павловск, в Барнаул к врачам, но помочь никто не мог. Так и осталась калекой на всю жизнь, инвалид I группы с покалеченными руками и култышками ног. Я была старшим ребёнком в семье. С 9 лет начала трудиться: пряла, вязала, шила, водилась с младшими братьями и сёстрами, помогала маме по дому, полола в огороде, сбивала масло, вязала веники, табак, перебирала ягоду. Ноги недвижимы и когда водилась с детьми, то завяжу ребёнка в узелок, ползу на четвереньках, а ребёночка держу зубами как собачка. С малых лет обшивала всю семью. А когда стала постарше, стала сама зарабатывать на жизнь: шила другим людям на заказ платья, гимнастёрки, рубашки и др. После смерти родителей я стала жить с братом Павлом и снохой Верой. Когда вернулся брат Дмитрий из армии, он женился и я стала жить с ними в родительском доме. Вместе мы прожили 8 лет. Жили дружно. Приехала младшая сестрёнка Клава и уговорила меня поехать с ней в Барнаул, водиться с её полугодовалым сыном Игорем. Я согласилась помочь ей. Водилась с её двумя детьми. Прожила я у неё 11 лет. Пока жили по квартирам, жили дружно, я как могла помогала: водилась с детьми, пряла, шила, вязала, вышивала и делала всю работу по дому. А когда с моей помощью приобрели 3-комнатную квартиру и машину, я стала не нужна. Они затеяли ремонт, а меня увезли к сестре Марии, а потом не захотели меня забрать. У Марии я прожила 2 года. Жила в одной комнате с двумя мальчиками-подростками. Они выносили за мной ведро и мне было очень неловко перед ними. Я написала письмо в «Алтайскую правду» с просьбой устроить меня в дом престарелых. Ко мне пришли из крайсобеса и оформили меня. Из больницы меня увезли в дом-интернат на горе. Здесь я живу уже 24 года – это мой приют. Поначалу плакала, вспоминая слова песни:
Я лежу на приютской постели,
Вспоминая про мать и отца.
А сиротские горькие слёзы
Так и льются ручьём без конца.
И лились до тех пор, пока я здесь не встретила моих братьев и сестёр во Христе. Игорь Третьяков проводил занятия и говорил о Страшном Суде и о спасении, и читал книгу. Я спросила: «Какую книгу ты читаешь?» Он ответил: «Новый Завет». Мне принесли его. Я стала читать, но многое не понимала. В Бога я всегда веровала и Он помогал мне. Но вера эта была слабая и ничего я не знала: как молиться, исповедоваться. В храме ни разу не была. Ко мне стали ходить сёстры: читали Библию, объясняли. Рассказывали о Христе, о Его страдании и жертве, что Он омыл и искупил нас Своею Кровью, что молиться надо в платке. Рассказывали о своих духовных отцах, о храме, об общине, о спасении души. И мне очень захотелось быть вместе с ними, увидеть своими глазами храм. Приехали Лёва Польгуев с Татьяной рано, до службы и заехали в Покровский собор. Лёва занёс меня в храм на руках. Никого еще в храме не было. Очень хотелось увидеть распятого Христа, но было полутемно и я ничего не разглядела. Потом мы поехали в храм Крестовоздвиженской общины. И здесь я обрела душевный покой – первая моя служба в храме. И мне захотелось быть членом этой большой, дружной семьи. 11 декабря 2000 г. приехала Татьяна и я попросила написать от моего имени заявление в общину. Так я стала членом Крестовоздвиженской общины. Потом была моя первая исповедь, слёзы покаяния и такое облегчение души, ни с чем не сравнимое состояние. Отец Иоаким приезжает в дом престарелых, исповедует и причащает меня. Братья и сёстры навещают меня. Я не одинока, я спокойна и счастлива. Со мной Господь, Ангел мой и святые. За всё благодарю Господа. Свидетельство Анны Петровны ВДОВИНОЙ – Дом интернат на горе, 2-ой этаж, 126 комната.
Ис.56:3 – «Да не говорит сын иноплеменника, присоединившийся к Господу: «Господь совсем отделил меня от Своего народа», и да не говорит евнух: «вот я сухое дерево»».
Ис.66:2 – «Ибо все это соделала рука Моя, и все сие было, говорит Господь. А вот на кого Я призрю: на смиренного и сокрушенного духом и на трепещущего пред словом Моим».
Ам.5:15 – «Возненавидьте зло и возлюбите добро, и восстановите у ворот правосудие; может быть, Господь Бог Саваоф помилует остаток Иосифов».
Белый лист так и зовёт к себе,
Он может подружиться с нашей мыслью
Через руку – столько в ней побед, –
Пусть и карандаш себя возвысит.
Ничего, что почерк между прочим
Так и не сумел отшлифовать;
Леностью и спешкой искурочил,
Не сумел и глубже распахать.
Мысли доверительно положим,
Пропитаем запахом библейским;
Пусть не одному, а многим будут гожи,
Главное, чтоб были полновесны.
Главы и стихи на перебор,
Мысли изострить на перевес,
Дух Святой пусть вывеет весь сор
И придаст им блеск и полный вес.
Белый лист стараньем испещрил,
Буковки сцепились долгожданно,
Их из плена вывел, поощрил,
Думали ли, что их час настанет.
Карандаш и ручка – даже лучше,
Только успевают, спотыкаясь,
Может, и не солнце, только света лучик
Просочились с правдой через пальцы.
В холоде кипит из сердца лава,
Пережитое, и думы из страданья.
Было бы всё писанное славой,
И не нам – Владыке мирозданья.
Может, лучше в стихотворной форме
Примется, усвоится Писанье.
Главы и стихи нас поят, кормят,
Угрожают страшными местами.
Белый лист да будет вечно чист
От поклёпа, лжи, любодеянья.
В общем говоре мой голос только писк:
«К берегу мы сеть Господню тянем»
26.01.06. ИгЛа
Возможно ли, чтобы у венчанных в церкви, а затем разведенных по причине отступления одного из них от Бога, священник снял венец, вроде как то венчание было ошибкой, и разрешить верному еще один брак?
Как Вы относитесь к полигамным бракам?
В Новосибирске выступил один врач за возобновление подобной инициативы и в наше время.