1716.

Вопрос на тему «Разбор выступлений»
Из книги — Лапкин И.Т. «‎...открытым оком», том 6

Вопрос 1716:

Сегодняшние обновленцы, сторонники новых реформ в Церкви, восстают против традици­онного обрядоверия. Где критерий, позволяю­щий судить о том, какие изменения в церковной жизни допустимы, а какие нет?

Ответ о.Максима (Козлова): Критерий тот, что, к примеру, те же реформы патриарха Никона, проводившиеся в согласии со всей полнотой Вселенского Православия, при одобрении высших церковных иерархов, были призваны уберечь нашу Церковь от перехода от тех или иных ошибок в национальном обряде к заблуждениям уже вероучительным. Кстати, наследие протопопа Аввакума, фактически доходившего до третеизма (до троебожия) и вводившего какие-то совершенно парадоксальные аспекты в учение о Святом Духе, нам показывает, как близка была эта грань вероучительного заблуждения. Нынешние же реформаторы руководствуются — и вся совокупность их деятельности об этом свидетельствует — не желанием смиренного, последовательного и единодушного с церковной властью преобразования тех или иных сторон христианской жизни, быть может, действительно нуждающихся в постепенном изменении, но потребностью кардинальных катастрофических для Церкви перемен, не эволюции, а революции, которая прежде всего выразилась бы в отказе от многовековой традиции. Патриарх Никон не порвал с традицией преподобного Сергия и других великих русских святых, он лишь расторг очевидные неправды, накопившиеся в церковной жизни его эпохи. Мы же, если пойдем вслед за — условно говорю — Кочетковым и К°, можем оказаться в ситуации, когда практически всё существование Церкви, причем Вселенской Церкви, по крайней мере от Константина Великого или от Юстиниана Великого, будет объявлено неправедным. И когда только буквальное соблюдение богослужебных норм апостольской и первой иерусалимской общин и их отношение к церковно-государственным взаимосвязям будут признаны единственно возможными. Что же касается языка богослужения, то даже не знаю, норма какого столетия будет в таком случае считаться искомой. Ведь, по сути дела, ратуя за русский язык богослужения, сегодняшние обновленцы утверждают, что все десять веков наша Церковь молилась не на том языке, ибо никогда в истории Русской Церкви на обиходном разговорном языке богослужение не совершалось. Кирилл и Мефодий перевели его для южных славян с греческого на церковнославянский, ставший особым сакральным языком церковной словесности, который потом сподвижники князя Владимира донесли до восточных славян.

Ответ И.Т. Лапкина:

Ни людей не видят, ни потерь, которые уже невосполнимы, а лгут о сакральности языка, о традициях и корнях. Другой раз прочитаешь такое и думаешь: или грамотой мёртвой мозги им отшибло, или просто специально засланы от врагов истины эти попы, чтоб разрушить всё и до конца умертвить народ. Что народу до твоей сакральности, до твоих заумных слов онтологических, секулярности ночной, если люди не понимают. Не понимают!!! Постоянно прихожане задают одни и те же вопросы: что нам делать, мы не понимаем, стоим в храмах и не понимаем. А попы, как сговорившись, хором гонят к церковной фене, к непонятному всем мёртвому языку.

1Кор.14:19 – «Но в церкви хочу лучше пять слов сказать умом моим, чтобы и других наставить, нежели тьму слов на незнакомом языке».

Если говорить конкретно об Апостоле Павле, то он говорит и ему мы верим, что он знал больше всех других языки, был настоящий полиглот. А вот священники не знают церковно-славянского служебного языка и лгут, что его знают. Пусть они переведут проповеди Златоуста на русский язык. Сколько будет переводчиков, столько и переводов. Это не 72 благословенных, а тьма академических верхоглядов. Если же рассуждать с математической точностью, то «тьма» – это десять тысяч. По отношению к пяти это 0,05%. И на стороне понятного языка уменьшенная в 200 раз служба будет приносить больше пользы, чем многочасовое бормотанье и томительное стоянье. И это будет лучше!

«Есть вещи крайне нужные, – говорит святитель Феофан Затворник о переводе службы на русский язык. – Разумею новый, упрощенный и уясненный перевод церковных богослужебных книг. Наши церковные песнопения все назидательны, глубокомысленны и возвышенны. В них вся наука богословская и всё нравоучение христианское, и все утешения, и все устрашения. Внимающий им может обойтись без всяких других учительных христианских книг. А между тем, большая часть из этих песнопений совсем непонятны. А это лишает церковные книги плода, который они могли бы производить, и не дает им послужить тем целям, для коих они назначены и имеются. Ныне – завтра, надобно же к сему приступить, если не хотим нести укора за эту неисправность и быть причиною вреда, который от этого происходит» (Журнал «Душеполезное чтение» 1896 г,. №10, с. 462.).