"Начало покаяния"

«Христианский проповедник Игнатий Лапкин известен в крае и за его пределами своей непримиримостью, жёсткостью в вопросах веры. По большому счёту, много лет он объясняет людям одно и то же: спасение только в вере. Вера в Бога спасла Игнатия Тихоновича в советской тюрьме, куда он за неё и попал. Вера в Бога ведет его по жизни и не дает успокоиться, не дает пойти на компромисс. Вера в Бога – единственное его достояние, его ответ на бесконечные «почему!» нашего времени...

- Почему у нас происходят в стране такие события, почему таковырезультаты выборов, почему война в Чечне? Почему мы бьёмся, а у нас ничего не получается, почему нас Бог истребляет? (Говорят, что восемь миллионов мужчин погибло за пе­рестройку!) Я отвечу на все вопросы. Но опираться в своих ответах я буду только на Слово Божие.

- Я стал думать, спрашивать: «Господи, почему так происходит?» И внезапно Гос­подь послал озарение. Я прямо от Бога получил этот ответ. Вторая Книга Царств, 21 глава. Был голод на земле во дни Давида, три года, год за годом. И вопро­сил Давид Господа: «Но почему?» И Гос­подь ответил: «За кровожадный дом Сау­ла». Саул был тесть Давида, царствовал до Давида. Саул для нас – это Сталин, Ленин. Дом его – это последователи Сталина, Ленина. Они пролили кровь русскую, а они опять у власти. У нас в краевой админист­рации 80 процентов коммунисты. А что нужно было сделать? Господь сказал Дави­ду спросить гаваонитян, тех людей, кото­рые были гонимы за веру. И гаваонитяне сказали Давиду: «Выдай нам из дома Сау­ла семь человек, мы их повесим перед Богом». Этих людей выдали, их повесили, и сразу гнев Божий утих, потому что сделали всё так, как сказал Господь. Почему в Германии был Нюрнберг? Мне ска­жут, что я крови прошу. Нет. Крови не прошу – в Новом Завете живем, я сам против смертной казни. Но наказание дол­жно быть.

- Какое?

- В первую очередь имена всех палачей надо было опубликовать. Убрать со всех должностей. У нас нацию погубили – 66 миллионов только внутри страны. 110 мил­лионов коммунисты по всему миру погу­били. И мы дальше не можем пойти, совесть наша изнасилованная, покорёжен­ная нам не дает идти, мы Всего боимся.

Были «бархатные» революции в Чехо­словакии, Германии – всех коммунистов отправили, дали им пенсии, но у дела не оставили никого. И страны преодолели кризис за два года. Почему в Германии нацизм, фашизм считаются преступными идеологиями, а у нас Зюганов идёт и венки кладет на могилу Сталина? У заключённых есть такое слово «опущенные» – изнасило­ванные. У нас опущенное поколение. Мы несём на себе вину отцов своих за их малодушие.

Один раз скажи, что ты думаешь! Кни­га пророка Исаии, глава восьмая, стих 20: «Если они не говорят, как это Слово, то нет в них света, и будут они бродить по земле, жестоко угнетённые и голодные, и во время голода будут злиться, хулить царя своего и Бога своего». Это наше положе­ние сегодня. Из Египта Моисей вывел 600 тысяч человек, а в обетованную землю вошли только двое. Высчитай процент!

- И в чём спасение! Все – в церковь! В развитых капиталистических странах ре­лигия – некий ритуал, который надо со­блюдать, чтобы тебя считали приличным человеком. Мы тоже придём к этому?

- Мы давно уже пришли к этому! Се­годня в церквах совершается именно это. Наше православие ничего общего не име­ет с тем, что написано в Библии.

Сейчас в районных газетах перепеча­тывают материал «Не будем фарисеями» о том, что, если в пост ты пришёл в гости и тебе кусок мяса отрезали, не будь фарисеем – съешь. Так это и есть фари­сейство. Если ты верующий, как ты усту­пил своё первородство? Вот такие советы верующим на новогодние праздники. Народу это нравится! Никто так не дискреди­тировал церковь, как она сама. Театр начинается с вешалки. В церковь заходишь – киоски стоят! Судя по входу, ты пришёл в магазин.

Христос не нужен сегодня, они без него царствуют. Приди сегодня Христос, зайди в церковь, и Он спросит: «А какой это веры люди?» От православия остался только внешний антураж. Внутри ничего нет.

Вот газета «Алтайская миссия», номер 10, июнь, 1999 год. Преподаватель в АГТУ пять лет проводила опрос среди студентов по 12 позициям. Она подвела итоги и ужаснулась: из трёх тысяч опрошенных 97 % – крещёные, но в церковь ходят только 0,3 %! На три сотни человек – только один. Патриарх Алексий сказал: «98 % священников вообще меня не слышат». Я епископу эту газеты пода­рил и сказал: «Вы бракоделы, вы губители России». Чему можете научить людей, когда на 100 процентов брак? На 300 крещёных-мочёных лишь один ходит в церковь, да и он ничего не знает! Какое перерождение, к чему возвращаться?

- Священник, проповедник должен заниматься политикой, вмешиваться в мир­ские дела?

- Должен. Мне нравится определение политики, данное Ульяновым: «Политика – это умение управлять государством». От бесконечно большого переходим к беско­нечно малому: от государства – к семье, к личности. Священник всегда управлял го­сударством, потому что он говорил с человеком.

Поэтому священники несут полную ответственность за то, что бабушки и де­душки проголосовали за коммунистов, за тех людей, которых предал анафеме ещё Патриарх Тихон в 1918 году! Только вообрази, что это за люди! Это надо совсем не думать об этой жизни, сказать: «Я хочу один раз нажраться досыта и сдохнуть, а дети мои пусть Молоху пойдут – меня это не касается!» Господь говорит: «Главная вина лежит на священстве». Господь гово­рит: «Не малодушествуй, чтобы я не умер­твил тебя!» Твоя личность, твоё «я» будет стоять на Суде перед Богом. И никто не встанет между вами, никто тебя не засло­нит.

- Может, всё это оттого, что у священ­ников нет гражданской позиции?

- Я таких слов не знаю. Написано: «Христос есть путь». А слов «гражданская позиция» в Библии нет. Гражданской позиции нет. Апостолы, когда были на земле, Сам Христос не говорят об освобождении от римского гнёта – они будто этого не видели! Хотя Иудея была в это время под властью римлян. Если Бог допустил эту власть, я ей подчиняюсь, мне главное – продраться через всё это и сохранить ту личность, которую Бог вложил в меня, неповреждённой. Бог сделался Челове­ком, чтобы сделатьчеловека Богом, есть такое выражение. А Шойгу говорит: «Хоть с дьяволом договор заключим, лишь бы победить в Чечне». Вот они и заключат с дьяволом договор. А христианин должен сказать: «Пусть всё сгорит, но с дьяволом договора не заключу». Для меня страна должна быть только христианская – и ни один враг не родится, никто не придёт и не нападёт, если будет Бог. Захватили враги землю, 75 лет правили, и наконец народ не выдержал – возопили и заплакали. И Бог внезапно даёт...

- Горбачёва?

- Да. По данному им величию, которым они сумели правильно воспользоваться, есть только два человека: Горбачёв и Сол­женицын.

- Но кто должен был сделать то, о чём вы говорите, – осудить коммунистичес­кую партию! Ельцин? Но он сам бывший коммунист, и ему, видно, нелегко было репрессировать своих бывших однопартийцев. Кто?

- А скажи: «Я должен решать». С себя начни. Когда Давид вышел против Голиа­фа, он был мальчишка против великана и взял с собой пять камней. И залимонил ему прямо в лоб. По-другому никогда не было. Только на себя надо рассчитывать и только с себя спрашивать, ни на кого не смотреть. Солженицын писал, что, если бы «воронки» встречали выстрелами, зах­лебнулась бы адская машина. Но каждый думал – пронесёт мимо. А завтра приедут за тобой... Мы должны принести покаяние. Иконы чудотворные плачут. Одних мироточивых икон по России более трёх тысяч. А поче­му? Потому что у нас глаза сухие. По великим милостям Бог ещё нас терпит и не уничтожает.

- Вы верите, что народ когда-нибудь повернётся к Богу?

- Я допускаю, что так может быть, у оптинских старцев есть пророчество об этом. Но никаких признаков этого нет. Нигде, никаких!

- Значит, церковь нам не поможет, сами не хотим. Из 600 тысяч два человека спасутся!

- Да.

- Но мы-то не вписываемся в процент...

- Иоанн Златоуст проповедовал против пьянства, его никто не слушал, но он сказал: «Перед Богом я верный оказался, я свидетельствую, моя награда выше». Моя задача – быть верным. Человек говорит: «Увы мне – слушаю, а не делаю». Но это «увы» уже есть начало покаяния… Беседу вёл Сергей Кочевников.

Авторское отступление. Лапкин многие годы говорит одно и то же. Он просто вынужден это делать, как учитель, ученик которого вот уже десять лет не может уяснить, что «дважды два – четыре». Где уж тут переходить к высшей математике!. Идея возмездия за всё, содеянное коммунистами на русской земле, казалось, вообще не должна вызывать споров. Если мы не наказываем носителей и последователей этой палаческой идеологии, то чего же тогда к пожизненному заключению осуждают убийц, насильников и растлителей? Их поступки не страшнее дел того расстрельщика из НКВД, именем которого в Барнауле названа улица. Расстрельщика наказал только Бог: к концу жизни чекист спился и стал эпилептиком.

Под разговоры о том, что коммунисты все сплошь старики, которых надо оставить в покое, вырастает новое поколение желающих вершить судьбы человеческие, снова готовое «желез­ной рукой загнать человечество к счастью». После августа 1991 года, когда существовала возможность введения запрета на профессию для носителей антигуманной идеологии, сами комму­нисты много кричали о правах человека, которые, как они вдруг вспомнили, надо уважать. Уважили. Но рассевшиеся везде боль­шевики стали выгонять неугодных из районных газет, лишать их работы и самой возможности заниматься любимым делом, как это было, например, с создателем Школы гуманитарного обра­зования, который в результате деятельности, например, товари­ща Петренко остался на улице. Коммунисты, не глядя ни на кого, «де-факто» ввели запрет на профессию для своих оппонентов – зато все большевизированные тётеньки и дяденьки по-прежнему заполняют школы, насилуя детские души светлым образом Ильича и рассказами о том времени, когда «всем было хорошо».

Может, Господь и накажет их, но люди что-то слишком много перекладывают на Бога.

Лапкин требует выполнения заповедей Господа с библейским максимализмом. Но христианская цивилизация уже дожила до своей зрелости – возраст, которому гораздо больше присущ поиск компромисса.

С Лапкиным проще соглашаться, чем понять. Вот никто и не пытается понять смысл лапкинской проповеди. А смысл прост: всё должно быть по-честному. Взаправду. Мы за советские времена привыкли, что для хорошей жизни достаточно просто «делать вид»: проголосовал со всеми – «плюсик» от парторга. А сегодня: сходил в церковь – «плюсик»... От кого?

Атеистическое время кончилось. Люди, всегда подозревав­шие «что-то всё-таки есть», согласны с наличием Бога над всеми нами. Но на этом хотели бы всё и закончить. Церковь в условиях рынка идёт навстречу потребителю: венчание и крещение, напри­мер, стали лишь дополнительным аттракционом в программе праздничного дня.

Нынешняя православная церковь, по мнению Игнатия Лапкина, – во-первых, шоу-бизнес для стариков, как, например, Шура – шоу-бизнес для молодых. Ну не платят старики деньги за Шуру! Значит, надо ловить их на другие песни. Во-вторых, нынешняя церковь – индульгенция для беспокойных, обряд, который многие исполняют «на всякий случай», лишним не будет, ведь необреме­нительно. Истинная вера – во всей полноте, которой требует Лапкин – непопулярна именно потому, что обременительна. Она непопулярна среди священнослужителей, которые отлично пони­мают, что в результате выполнения всех библейских канонов при крещении, отпевании, при остальных церковных службах хлопот станет больше, а доходов – меньше. Она непопулярна среди простых людей, потому что «люди с улицы» вообще-то рассчиты­вали купить прощение и душевное спокойствие просто за энную сумму денег. А тут надо духовно перерождаться!

Надо. Если есть Бог, значит, есть дьявол, есть рай и ад, награда и наказание. Большинству людей по понятным причинам хочется в рай. Но «из шестисот тысяч вышедших из Египта в землю обетованную вступили лишь двое» – те, кто верили в Него. Надо просто сделать свой выбор: или ты хочешь спастись и тогда живешь по Библии. Или жить по Библии хлопотно – но тогда нечего ходить в церковь со свечкой и лицемерить перед самым лицом Бога. Ведь лицемеры будут наказаны тяжелее, чем неверующие, ибо первые лгут, а вторые заблуждаются... Автор» («Свободный курс» 10 февраля 2000 г. стр. 5).