"Просить прощения у мёртвых"

«Очень много сейчас говорится об экономических и политических причинах нашего кризиса. Но ведь все мы ходим на работу, весь мир нам улыбается и никому не грозим мы оружием. Так, может, в чём-то ином причина? Может, что-то иное сломалось – малое, но чем держался человек? Об этом и решили поговорить мы с Игнатием Тихоновичем ЛАПКИНЫМ, христианским проповедником.

-  Горбачёв не знает, что делает, потому что не знает, что надо исправлять. То, что до сих пор ходит под серпом и молотом и под этой пустыш­кой лысой, как раз и говорит, что он слепой поводырь. Я за него молюсь каждый день, чтобы Бог его просветил, что­бы он не погиб во гневе Божием. Он несчастнейший человек. Я писал ему: «Неужели рядом с Вами нет ни одного умного человека?». Глеб Яку­нин рядом, страдалец за веру Христову. Вызови ты его, спро­си что же делать – ведь ше­стой год ничего с места не двигается.

И отец Глеб сказал бы – послушай святых отцов. Они учили так: приведи народ свой к покаянию, три дня пост. По­хороните этого преступника, освободив мавзолей, не топ­читесь на его могиле! Введи­те Закон Божий в школах.

Если бы только Горбачёв за­думался на своём пути – для чего ему жизнь дана? Он жи­вёт для вечности, как всякий человек. И Бог спросит с него великою мерою – написано в Библии: «начальствующим предстоит строгое испытание» (Прем 6:8). Пер­вый его шаг – если он дей­ствительно хочет блага людям – сразу же покаяться. Покаяться за себя, за безумца из безумцев Ульянова. Надо про­сить прощения у мёртвых: у царя за клятвопреступление – ведь в 1612 году дому Ро­мановых присягали на вечные времена! Мы все и сейчас связаны этой клятвой. В марте отреклись, предали эту клятву – поэтому царь сказал: «Всю­ду измена, трусость и обман...». Вот эти измена, трусость и об­ман подвели потом к 37-му го­ду и тех, кто предал царя, всех этих тухачевских и уборевичей... У России не было друго­го пути, кроме монархическо­го. И во втором грехе – ца­реубийстве – должны покаяться.

Примеров, когда просили прощения у мёртвых, много в истории. Было такое и во вре­мена Иоанна Грозного – когда он казнил митрополита Филип­па Колычева, так потом царь Алексей Михайлович, во вре­мена раскола русской церкви и поругания русской земли, писал письмо мёртвому Фи­липпу: «Прости меня и деда моего Иоанна за неумеренную жестокость». В течение тыся­челетий были примеры, когда царь просил за предков своих. Так Горбачев должен просить сейчас за Ильича, за его непо­мерную жестокость, за крас­ный террор, за всё – без это­го ничего не сможет возроди­ться.

- Вы так гневно распекаете власть предержащих, вас вовсе не назовешь «смиренным», каковым, кажется должен быть христианин...

- Смирение заключается в том, что я покоряюсь перед Господом, я смиряюсь перед Его святой заповедью. Один из самых смиреннейших лю­дей, которого так и зовут «кротчайший» – это Моисей. А он, увидев однажды, как египтянин бьёт его брата по вере, израильтянина, убил егип­тянина и в песок зарыл. И сказал: «Так надо расправля­ться с угнетателями, а вы терпите!». Этот же кротчайший Моисей, когда вывел свой на­род из пустыни, к земле обе­тованной, а народ стал роп­тать, – он, кротчайший, по­вернул всех обратно, на сорок лет в пустыню. И когда на не­го восстали, он сказал: «Вы не против меня восстали – про­тив Бога. За себя – я стерп­лю, но вы восстали против Бо­га». Надо понимать смысл кро­тости. Это не означает, что Бог сотворил человека тряпкой. И гнев в человека Бог вложил. Это как похоть – она тоже есть, но только для продол­жения рода, а дальше нечего всякие сексы устраивать – смиряй свою похоть, знай, где это чувство нельзя употре­бить. Так и здесь – гнев – чтобы восстать за правду. Кротчайший Моисей взял пример не с кого-нибудь, а с Бога. Иоанн говорит, что «имя Богу – Любовь». Мы понимаем лю­бовь – только по головке гла­дить, елеем мазать, а Бог, имя которому любовь, потопил весь мир, только Ноя спас с семьею; Содом и Гоморру превра­тил в пепел, показав пример будущим нечестивцам. Он сплёл бич и гонял торгашей. Он говорил: «Червь не умира­ет, огонь не угасает» – низ­менное и великое вечно. Но ведь ты кротчайший, Господи, так помилуй всех? Нет! – если миловать преступника, значит, не давать спокойно жить про­стым людям. Поэтому, если у нас власть сегодня рассужда­ет о милосердии и даёт амни­стии рецидивистам, то эта власть уже сама – уголовщи­на. Правитель кроткий тогда, когда наказывает преступни­ка, чтобы человек нормаль­ный мог жить правильно. Если я когда-то за что-то вос­стаю, то надо понять – за что? Я ни разу не мстил за себя.

- Значит, прогресс веры – в стойкости, в твердости её. Но допускаете ли Вы некий прогресс убеждений, или сво­их взглядов надо придержи­ваться постоянно?

- В Библии написано, что человек рождается «подобно дикому ослёнку» – в него за­ложена только совесть. Со­весть – не от научения, это от природы, это тот участок ду­ши, через который слышится голос Божий. А в остальном человека нужно постоянно на­учать, показывать ему – вот моральный кодекс, который в тебе заложен, а вот – Еван­гелие, Благая весть...

- Кстати, если мы заговори­ли о моральном кодексе – насколько отвечает христиан­ским требованиям «Моральный кодекс строителя комму­низма»?

- Это сатанинский кодекс! Там вызывается ненависть к «эксплуататорам», к инакомыс­лящим, а внешне – он будто подходящий – почти христианский. Люди, которые не зна­ют Евангелия или не проник­нуты Духом Божиим, не видят этой разницы. Ещё пример: у них написано «Кто не работает, тот не ест». Это фальшь, как раз те сегодня и едят, кто не работает. А Апостол Павел на­писал: «Кто не хочет трудиться, тот и не ешь» – здесь мора­льная сторона: «Ты не хочешь трудиться, так прошу тебя – рот не разевай». А если желудок требует – работай. А в кодексе коммунистов – со­вершившийся факт. Это как с надписью «Не курить». «У нас не курят!» – да врёте вы, ку­рят. Другое дело, если напи­сано «Курить запрещается». Надо говорить и писать прав­ду, не пытаться оставить лазей­ки самим себе.

У нас человек не имеет ни­каких моральных убеждений. Раньше, да и сейчас, среди верующих будущая мать молит­ся за ребёнка, ешё когда плод носит. Её благословляют ро­дители на брак, она просит благословения под венцом, чтобы зачать. Когда носит плод, она причащается, молит­ся за него; когда рожает – проходит очищение. Затем ребёнка крестят, чтобы очистить греховную, адамову природу. Сейчас ничего этого нет. Лю­дей не «оскотинили», а больше – их сделали «человеко-беса­ми». Преступления безбожни­ков – атеистов, коммунистов не поддаются никакому измере­нию. Они отняли у человека совесть – человек уже кале­ка.

Совесть людей сегодня не спокойна. Совершив преступ­ления в 1917 году, начав бра­тоубийственную войну, люди не могут найти покоя. Человек с неспокойной совестью боит­ся всего. Это Тьма Египетская – такая Господня кара. Господь навел тьму на египтян, им во тьме чудились ужасы: падает камень с горы – им кажется, что рушится вся Вселенная; свистит ветер – думают, что семиглавый змей на них напа­дает. И у нас все находятся в таком паническом состоянии. Мы дети преступников, совер­шивших цареубийство. Самое маленькое какое-нибудь изве­стие ввергает народ в пани­ку. Мы потерпели трагедию внутри человека – руководи­тели преступны, а не уходят, держатся за власть. Если се­годня не позаботиться в чело­веке восстановить совесть, то не выйдет ничего. Есть выход только со Христом. Со Хри­стом и в тюрьме свобода, а без Христа и на свободе – тюрьма. Как у нас? Каждый в ближнем видит врага, лю­бого арестуй, и каждый будет думать про себя: не зря. У нас внутри наготове чувство, что мы все преступники.

Выход только в покаянии. Эти знаки, над головой висящие, как дамоклов меч, долж­ны быть у тех, кто ими рабо­тает. Крестьянину – серп, зна­чит, и землю. Рабочему – мо­лот, значит, и наковальню и всё, что может заработать. Всё это должно быть сказано в по­каянии.

- Получается, что покаяние будет и политическим процес­сом, а не только нравствен­ным?

- У нас по-другому никак нельзя.

- А может быть отступле­ние от принципов ради какой-то выгоды?

- Это подлость, как в наро­де называется – шкурничест­во. Когда мы желаем совер­шить какой-то неординарный, неежедневный поступок, мы должны ответить на четыре вопроса:

1. Что об этом говорит моя совесть?
2. То, что я сделаю этим по­ступком, не противоречит ли Евангелию?
3. Мой поступок не повредит ли кому-то и не будет ли соблаз­ном для кого-то?
4. Что я ищу в этом? Времен­ного или вечного?

И если на все вопросы по­лучен ответ положительный, я не должен бояться переменить даже свои взгляды. Мы всег­да в процесса развития. По­является опыт, и он раздваи­вает, растраивает наше мнение (три варианта даёт).

- Можете ли Вы, верующий, признать такие меры, как за­бастовка?

- Не знаю. По сегодняшнему принципу можно было бы, но в Писании нет этого. По разуму – я за забастовку, но как православный христианин, строго придерживающийся Писания, я сам себя смиряю. И я приду на работу.

Недавно пришли ко мне до­мой с бумагой, чтобы наши бараки по 2-й Строительной убрали. Они уже сгнили, нигде не числятся, а люди в них жи­вут. Подписывайте, нам дадут новые квартиры! Я не под­писываю. Я не могу подписы­вать, мне достаточно.

- Но это уже другая сторо­на смирения – здесь надо кри­чать и требовать к себе чело­веческого отношения.

 Всё от Бога. Бог допу­стил. Праведник однажды мо­лился: «Господи, за что такой правитель, нас съел живьём». Господь говорит: «Дал бы худ­шего, но не нашлось». За на­ши дела Бог избрал из наших трёхсот миллионов самого не­годного, и этот негодный бу­дет терзать нас, есть, глотать.

- Но я, как человек комму­нистического воспитания, ду­маю, что в таком случае надо бороться...

- А христианское воспита­ние мне говорит: начни с се­бя. Я не хочу перестраивать никого. Я должен трудиться над собой, и я знаю многих людей, которые меняются внутри себя. У меня брат слу­жил в КГБ – сейчас он христи­анин. Надо изменить себя. Та­ким способом можно перело­мить кости любому мастодонту – кротостью, воздержанием.

В нашей деревне один му­жик озверел, начал у нас в доме стёкла бить пьяный. А у меня ружьё, две собаки – я бы от него ничего не оставил. Но он потом утих, ушёл. Утром за ним приехала милиция, ему могло быть до шести лет. Я его простил. Так его дети и мне честь оказывают, и работают сейчас отлично. Ради себя – я ему не отомстил. Мои соба­ки утром бегали и на снегу кровь лизали, которую он про­лил, когда руками стёкла бил. А я читаю в Библии: «чтобы ты погрузил ногу твою, как и псы твои язык свой, в крови врагов» Пс. 67:24. Я убедился – если я бу­ду делать всё правильно, то Бог за меня заступится, он смирит всё вокруг, и мой враг станет мне братом.

- Можно ли убить человека, даже защищая что-то святое для себя?

- В Писании сказано, что за убийство человек на два года отлучается от церкви. Христос сказал: «Не убий». Враг голо­ден – накорми его, ему хо­лодно – согрей его...  И Бог защитит. Защита моя – крестное знамение. Ес­ли бы Евангелие у нас стояло на первом месте – у нас всё по-другому бы было. Призовут в армию – буду служить. Окопы рыть буду, раненым помогать, но автомат в руки не возьму, присягу принимать не стану. Наша жизнь на земле не для убийства, но чтобы найти в се­бе Христа и отобразить его... Беседу вёл С. ТЕПЛЯКОВ».(1 февраля 1991 «Молодежь Алтая» № 3).