размер шрифта

Поиск по сайту



Поместный Собор - Собор, Бывший во храме Премудрости Слова Божия, Правило 2

Канонические правила Православной Церкви с толкованиями

Апостольские правила


Правила Вселенских Соборов

  • Пятый Вселенский Собор правил не оставил

Правила Поместных Соборов


Правила Святых Отцов


Соборы Русской Православной церкви



Хотя даже доныне некоторые из архиереев, нисшедшие до монашеского образа, прилагали усилия к тому, чтобы оставаться на высоте архиерейства, и такие их действия оставлялись без внимания, однако этот святой и Вселенский собор, и устраняя данный недосмотр, и возвращая эту практику, нарушающую порядок, к церковным законам, определил: если епископ или кто иной, имеющий архиерейское достоинство, пожелает сойти к монашеской жизни и занять место покаяния, то впредь пусть он уже не добивается архиерейского сана. Ибо монашеские обеты говорят о повиновении и ученичестве, а не об учительстве или председательстве; монахи обещают не других пасти, но самим быть пасомыми. Поэтому, согласно сказанному выше, мы постановляем, чтобы никто из принадлежащих к числу архиереев и пастырей не низводил себя на место пасомых и кающихся. Если же кто-либо дерзнет это совершить после оглашения и приведения в известность ныне произносимого решения, тот, сам себя лишив архиерейской степени, впредь пусть не возвращается к прежнему достоинству, которое отверг самими делами.

IV Всел. 4; Трул. 43; Двукр. 5



Толкование

Как видно, некоторые епископы, которые сделались епископами из мирян или из девственников (см. толкование 12 правила Трул. собора), принимали монашество и, следовательно, давали положенные монашеские обеты. Настоящий собор, считая такую практику непорядком (ατακτον πραξιν), воцарившимся в церкви благодаря недосмотру (παρόραμα), вопреки церковным постановлениям, замечает, что монашеские обеты послушания и ученичества не согласуются с званием епископа, долженствующего быть учителем, старейшиной и пастырем других, в противоположность монаху, долженствующему быть в послушании и подчинении у пастырей и посвятить всю свою жизнь исключительно покаянию. И так как монашеские обеты безусловно обязательны для всех монахов, между тем они, эти обеты, несовместимы с положением епископа, как верховного учителя и архипастыря, то собор настоящим правилом своим и предписывает, чтобы епископ не принимал монашества и не давал монашеских обетов и, таким образом, не низводил бы себя с высоты архиерейства в разряд пасомых и кающихся. В случае, если какой-либо епископ сделает это, он тотчас перестает быть епископом и больше никогда не имеет права присваивать себе архиерейского достоинства. С тех пор правило это имеет силу во всей церкви, как в восточной, так и в западной. В своем толковании 3 правила анкирского собора Вальсамон приводит случай с епископом амиклийским (в Лаконии) Николаем Музалоном, который, по распоряжению гражданской власти, пострижен был в монахи и впоследствии делал все возможное, чтобы освободиться от монашеских обетов и стать снова полноправным епископом; с этой целью он наконец явился к константинопольскому синоду. Патриарх Лука (1156–1169), увидев Николая в епископском одеянии, отказал ему в просьбе, ссылаясь на то, что хотя ему и можно было бы помочь, если бы он подождал синодского решения, однако теперь, когда он, противно существующему порядку, сам снял с себя монашеское одеяние, в которое, правда, силой был облечен, помочь ему уже было невозможно. Этот случай показывает нам, как строго смотрели на настоящее правило в XII столетии. Однако, после смерти патриарха Луки, патриарх Михаил III (1169–1177) уважил просьбу епископа Николая и специальной синодальной грамотой возвратил ему епископские права. В своем толковании данного правила Вальсамон касается также вопроса об епископах из монахов, причем, признавая, как и должно, силу настоящего правила, замечает, что к таковым епископам настоящее правило можно относить лишь тогда, когда бы они приняли великую схиму (μέγα οχήμα), в каковом случае они перестают быть епископами. То же самое говорит и 90 правило при Большом Требнике.
Это правило не дозволяет кому либо из архиереев, если он пострижется (в монашество), опять действовать архиерейскою властию, и говорит, что хотя до сих пор некоторые из архиереев, нисшедшие в монашеский образ, свова усиливались совершать архиерейские дела (выражение: „нисшедшие“ употреблено весьма кстати, ибо постриженный нисходит с высоты священноначалия в униженное состояние смирения, из отеческого и учительского достоинства – в чин сына и ученика), но ныне собор определил, чтобы достигающие архиерейского сана, потом пожелавшие уклониться в монашескую жизнь, уже не удерживали за собою архиерейского достоинства; указывает и причину, говоря, что постригаемый дает обет смирения и соглашается быть учеником и пасомым, а не пастырем. Итак каким образом одно и тоже лице может быть и предстоятелем по архиерейству, и приниженным – по монашескому образу? Каким образом учащий будет и учеником, пасущий будет и пасомым? Почему мы, говорит собор, постановляем, чтобы архиереи более не низводили себя на место кающихся (ибо монашеская жизнь есть обет покаяния); а если кто сделает это, сам себя лишит архиерейского достоинства, и уже не должен возвращаться в прежний чин священноначалия. Выражения: „не должны низводить сами себя на место кающихся“, и „если Ето дерзнет сделать это“ не должны быть понимаемы в смысле воспрещения архиереям приносить покаяние, но показывают только, что архиереи должны быть таковы и жить так, чтобы почти и не нуждаться в покаянии, но своими молитвами умилостивлять Бога и за других.
Если кто с высоты священноначалия низойдет в монашескую жизнь, тот уже не должен обратно присвоять себе архиерейское достоинство.
Об епископахь, желавших и после пострижения пользоваться архиерейскими правами, не было написано правила; поэтому некоторые епископы, приняв пострижение, пытались удерживать за собою епископские преимущества, вопрекя утвердившемуся неписанному церковному обычаю. Итак св. отцы, исправляя сие, сказали: поелику высота архиерейства есть достоинство учительское, а монашеское звание есть дело ученичества и подчинения, и поелику невозможно, чтобы подчиненный восседал на престоле и учил, то необходимо, чтобы тот, кто сойдет с высоты архиерейства и как бы обвинит самого себя, предаст покаянно и посредством монашеского образа даст обет послушания, не совершал ничего учительского и не пытался, вместо того чтобы быть пасомым, пасти других. А кто решается сделать сие, тому не должно дозволять совершать ничего архиерейского, потому что он чрез пострижение сам удалил себя оть этого (сана). Отцы сказали об архиереях: „не должны низводить себя на место кающихся“, и: „аще же кто дерзнет сотворити сие“ – не потому, что запрещают им покаяние, как дело неприличное и недостойное (ибо оно всегда достойно великой похвалы), но потому, что заповедуют архиереям быть такими и так жить, чтобы почти не нуждаться в покаянии, но своими молитвами умилостивлять Божество и за других, Но был возбужден вопрос: может ли совершать что либо епископское монах, если он после принятия архиерейства будет удостоен великого образа? Ибо некоторые говорили, что поелику таковой был уже пострижен прежде поставления, то и не было нужды во втором пострижении, и потому предписанное в настоящем правиле не имеет к нему отношения. Но так говорящие не были выслушаны, а услышали, что пострижение и есть собственно облечение в великий и ангельский образ; ибо малый образ считается залогом того совершенного. Итак если малый образ прекращает архиерейство, то тем более упраздняется оно совершенным пострижением. А если кто спросит о постригающихся священниках, каким образом они и после пострижения священнодействуют и не прекращают (своего служения), то услышит, что священники не суть учители, и потому правило и не имеет к ним отношения.

Настоящее правило запрещает архиереям и пастырям нисходить с высоты архиерейского достоинства до низкой степени монашеского образа (так же им запрещено и отрекаться от своих епископских областей, исключая случаи канонических преступлений, которые служат препятствием к архиерейскому служению и которые они исповедали духовному отцу. Ибо случалось, что епископы вначале отрекались от кафедры и затем нисходили в монашеский чин).

Если же кто дерзнет каким бы то ни было образом совершить подобное после данного постановления, тот не может более обладать высоким архиерейским достоинством или совершать какое-либо архиерейское священнодействие. Ведь, во-первых, обещания, которые дают монахи при постриге в монашество, – это обещания повиновения, ученичества и покаяния, а не власти, учительства и безукоризненной жизни, что присуще архиерейскому сану. Невозможно одновременно соединить эти две противоположности. Во-вторых, эти монахи сами лишили себя степени архиерейства и, следовательно, невозможно для них снова получить степень, которую они отвергли своими делами. И хотя до сегодняшнего дня некоторые архиереи совершали это недозволенное деяние, однако отныне и впредь подобного да не будет

Чти о сем и в Никонове первой книге слово, 63. И во второй Никонове, слово, 32. Аще которыи епископ, или презвитер, или діакон восхощет снити в мнишескии чин, и стати на месте покаяния, рекше пострищися, епископ оттоле уже, да не имать архиерейского сана. Мнишестии бо обети покорения имеют словеса: и ученичества, а не учительства, ни первопрестольства. Ни паствити, но пасому быти обещаваются. Сего ради якоже преже речено есть, повелеваем архиерейского чина, и пастырем сущим, ктому уже не начальствовати, но в пасомых и кающихся, страну себе сводити. Аще же кто се сотворити дерзнет, по изглашении и по разуме ныне изреченного суда, иже сам себе святительского сана лишив, ктому на первыи степень не возвратится, его же самеми делесы отвержеся.

Тоже правило, ин перевод (из суздальскои харатеинои). Аще которыи епископ, или поп, или диакон восхощет снити во святыи образ мнишескии, и стати на месте покаяния, оттоле прежних святительских да не творит действ: ибо мнишескии обычай, повиновения имать слово, и ученичества, а не учительства. Новоначалие есть измена ветхих: не выше седание: ни паствити, но учимым и паствимым быти, заповедь прияша. До селе яже что не разумием, по обете понужахуся, дабы в святительскои пребывати высоте; Но убо святыи вселенскии собор до конца исправи сицевое презрение, и бесчинное начинание, никакоже дерзати повеле. Аще ли кто дерзнет сицевая сотворити, по изглашению и по разуму ныне изнесеного правила, сам себе во иноких вчинив, ангельския власти отступив, ктому на первое, никакоже да не воспятится: но да будет в степени покаяния.